Цзысюнь нес воду. Проклятый кузен сказал, что именно он сегодня должен наносить воды в большую старую бочку, которую они нашли, чтобы парни смогли помыться. Нежные руки поэта не предназначены для такой работы!
В общем, Сюнь был зол и не замечал ничего вокруг, но краем глаза заметил фигуру у столба.
Какого несчастного снова привязали? ЧТОООО?
Сюнь выронил и разлил воду, а сердце пропустило удар. Совершенно забыв про кан, он немного помялся вокруг мест для наказания и решил, что придет чуть позже, как стемнеет. Надо было как-то помочь бедной Лиу!

В дом он зашел мокрый, без кана и не в себе, и стал судорожно перерывать вещи в попытках что-то найти, что могло бы помочь. Фантазия пасовала. В конце-концов он сел на кровать и горестно обхватил голову руками, дожидаясь вечера.

Цзысюнь прокрался к столбу, чуть стемнело. Кажется, охранники стали куда менее бдительны, и адепт, оханяющий ямы и столб, похоже, уснул.
-А-Лиу! - он аж перешел на такое обращение от переживаний, говоря громким шепотом. - Я здесь. Что случилось? Я принес воды!

Сюнь старался смотреть только на лицо девушки, ведь с этими веревками и в нижней одежде она была весьма соблазнительна. Думал было коснуться ее руки, но не осмелился.

- Подумаешь, накажут. Меня и так и так за что-нибудь тут накажут, даже если ничего не делать. Как тогда из-за Ланей. Пейте! - он поднес флягу к губам девушки. - - Тут холодно, а я не знаю как мне вас согреть! - сокрушенно признался юноша. - Это надолго? Можно ли как-то смягчить наказание?

- Может принести чего-то еще? Вина? Еды? - продолжал переживать юноша. Ну а то он еще мог сделать? - Могу посидеть рядом и почитать стихи. Я не знаю чем еще помочь.

- Если и буду, это хотя бы мое решение. - твердо отметил юноша. - Хоть на что-то я могу тут повлиять! - он позволил себе улыбнуться.
- Я достану вино, как-нибудь, и вернусь. Вино укрепит силы, вроде я слышал такое. И...я никогда не пробовал, но это тоже должно помочь. Учителя вроде как рассказывали мне, как это делается.
Юноша протянул руку и коснулся холодной ладошки Лиу. Сосредоточиться было тяжело, но очень нужно, и кажется, небольшую, но все-таки искорку ци передать удалось. Если такие штуки поддерживают в бою и на ночных охотах, отчего бы им не помочь здесь.
- Я скоро вернусь! - голова чуть закружилась от стараний, и юноша скользнул прочь - искать вино.

Лань Ван Цзи некоторое время присматривался издалека, но у столба Лиу было многовато народу, не считая изредка бродящих по лагерю охранников из её клана. Когда мальчишка Цзинь  (крепких ему нервов и долгой жизни) отошёл, Ван Цзи взял ведро и сделал с ним крюк, подойдя к девушке.
- Мне очень жаль, что и с вами это делают, госпожа Вэнь Лиу, - произнёс он с небольшим поклоном, осматривая издали строгость узлов, - Чем вы провинились?

Лань Чжань покачал головой.
- Мгм. Общее несчастье сплачивает - твой отец далеко, а здешняя родня не из ласковых... Я хочу побрататься с тобой на крови. Одна кровь и одна плоть - брат и сестра могут без стыда и дурного умысла даже делить ложе, но более того, защищать друг друга и поддерживать связь. Это нельзя осудить, это неизменные узы и это право, которое ты, Лиу, имеешь без чьего-либо разрешения.

Он вынул из рукава зажатую в ладони заостренную щепку и проколол ею свое запястье. - Если ты согласна, названная сестра, просто не останавливай меня.

Протянув руку с проступившей кровью и немудреным орудием к её связанным запястьям, Лань Чжань крепко сжал их и оказался совсем близко.

Нет пытки изощреннее, чем ложная надежда. Из рук в руки вслед за кровью лилась согревающая ци.
...Весь вечер Лань Чжань размышлял, принести ли ему обет аскезы на сорок лет, или уйти в отдаленный монастырь, или то и другое вместе. Идея с побратимством просто оказалась последней, пришедшей в голову по дороге к позорному столбу. С сожалением попутно Ван Цзи осознал, что никогда не слышал от брата, как именно тот связывал себя с Не Мин Цзюэ - и свой способ взял из сказки про Императрицу-Оборотня.

Все было недостаточно продуманно и оттого тревожно. Кроме того, побратима и советника волчицы в сказке все равно казнили (правда не за моральный облик, не соответствующий высоким мерам, а за измену стране и народу). Однако, отвечать в этом лагере за свою безопасность и так не мог никто, за чужую тем более, имело смысл только пытаться договориться с собственной совестью - и вот на это у Ван Цзи точно не было идей получше, но неожиданная сестра все равно была ощутимой расплатой.

Он произнёс свою часть обета и поцеловал Вэнь Лиу в волосы надо лбом.
- Нет, А-Лиу. От поцелуев во рту заводятся жучки-медоеды... Но мы и не прощаемся, я буду присматривать за тобой до утра.

Лань Чжань медленно отпустил её руку с уже почти не саднящей ранкой, и отправился по плану, за водой. Как и обещал, он несколько раз, на всякий случай, оглянулся.

Цзысюнь вернулся почти под утро. Все это время он провел сперва пошлявшись по лагерю и будучи послан сонными обитателями, а потом в состоянии "медитации" у погребов Чжао. В конце-концов парень вдруг нашел вино в кустах, буквально споткнувшись о него. И откуда оно там только взялось? Не важно, впрочем.
Уже почти светало, и девушка, кажется, задремала или впала в бессознателное состояние.
- А-Лиу, проснитесь! - тихо позвал юноша. Увидел на руке у нее засохшую кровь - это еще откуда. - Что случилось? У вас кровь! Кто-то бил вас пока меня не было?

- Пейте! - юноша поднес вино к ее губам, решив проигнорировать очередной вопрос про "накажут". Он уже все сказал про это что хотел.
- Взял в сестры? Как так? - удивленно проговорил Сюнь почти про себя. - Вы очень замерзли, я помогу, но вы простите...это...поможет.
Он растер ладони и коснулся ими шеи девушки за ушами. Так располагались, как ему как-то рассказал лекарь, точки которые помогают согреться. На ледяной коже теплые ладони были на контрасте горяцими, согретыми теплом и ци. От волнения и страха попасться Сюнь даже перестал смущаться.
- С рассветом мне придется уйти, иначе вас могут наказать еще сильнее. Но пока что я с вами. - тихо и заботливо сказал юноша, глядя Вэнь Лиу в глаза. - Еще вина?

- В сестры берут не из вины, а из близости душ, моя госпожа. - улыбнулся Цзы Сюнь, стирая засохшую кровь с ее ладони рукавом. Если у него вызвало вопросы, то вызовет и у стражи. - Вы ни в чем не виноваты, тут наказывают не за вину, а потому что могут, не поддавайтесь их лжи.
Он дал ей сделать еще пару глотков. Над обездоленной и жухлой землей лагеря всходило солнце.
- Из восточного залива солнце,
Как из недр земных, над миром всходит.
По небу пройдет и канет в море...
Начал Сюнь, но вдруг увидел шевеление стражника, который до того спал. Видимо, разбудило солнцем.
- Мне пора, увидимся позже! - Сюнь подхватил горшок и быстро ускользнул, еще глянув на прощание.

А вот его фляга из под воды так и осталась лежать рядом со столбом.

Едва солнце встало до конца, адепты отвязали девушку и притащили к Луннюй. Та уже не спала, старухам свойственно вставать рано, и была одета в какой-то новый невероятного вида наряд. Черное платье с вышитыми серебром солнцами - нетипичные для клановой геральдики одеяния, но очень красивые. Они как всегла лежали вокруг женщины архитектурной композицией. Старуха компенсировала увядшую красоту этой росколью - достижениями талантливейших портных Поднебесной.
- Ты смогла вспомнить, кто это был, милое дитя? - голос был медовый и золотой, как лучи солнца, как глаза змеи, как яд.

- Память девушек такая непрочная... а еще говорят, девица никогда не забудет своего первого мужчину. О, мое милое дитя, боюсь, так и есть. Что же.
Постучала когтями, пришли две незнакомые девушки.
- Помыть, причесать, одеть. - принюхалась. - И принесите девочке вина, кажется ей хочется еще выпить. Кому-то помогает освежить память, говорят.

Девушки уже вежливо и равнодушно помогали Лиу подняться - вести в соседнее помещение, где стояла бочка теплой воды, расчески и сложенное ханьфу. С алыми лучами и кусочком солнца, гербовое. Для Вэнь.