Если для Хуайсана все происходящее было похоже на самый страшный сон с бродящими наяву чудовищами, то у Дэшена не было ровным счетом ни единого вдоха, чтобы сосредоточиться и продумать хоть какой-нибудь план побега. Адепты ордена Вэнь не были похожи даже на лесной пожар, ведь о прибытии этой кары возвещает запах гари и громкие крики птиц. Нет… война пришла в Пристань Лотоса – место, которое Дэшен уже давно полюбил и почитал своим домом, которое было островком безопасности в этом удушающе-ядовитым морем под ласковым и безоблачным небом. Первая вспышка – и на нем ожогом вспух огненный цветок огненного ордена, вторая, третья… Казалось, тучи возникли из неоткуда, и пролились на поросшие уютным мхом крыши Пристани огненным дождем. То тут то там вспыхивали зарницы пожара, крики людей – живых и умирающих – слились в один бесконечный рев агонии. Так умирает даже не город и не деревня, так умирает Дом. Но подумать об этом всё равно не было времени.

Крик молодого господина Цзян все ещё звучал в ушах – он просил найти Не Чана… нет, Не Хуайсана и вывести его подальше. Все же у Цзян Чэна было доброе и теплое сердце, которое он тщательно прятал за скорлупой из холодности и колючести. Так и теперь: какими бы ни были их размолвки с наследником ордена Не, а тот нашел мгновение, чтобы проявить заботу.

Хуайсан обнаружился у себя, испуганный, растерянный – нет, он не цветок, что вырастает на залитом кровью ратном поле, его красота для мирной, сытной жизни, которую можно есть ложкой и никак не перестать. Мирной жизни… Стоило ощутить её аромат, чтобы сейчас острым шилом в груди понимать, как многое надо было успеть в эти мгновения передышки. Как всегда, никто ничего не успел.

- Нам нужно торопиться, - бросил он на бегу в лес, где знал каждую тропку. Добыча в виде наследника не должна достаться врагу ни при каких обстоятельствах – одни боги ведают, что с ним случится, когда орден Вэнь окончательно ощутит свою безнаказанность. Уже ведь ощутил, иначе как объяснить нападение на резиденцию в присутствии главы Ордена? – Я оставлю тебя в безопасном месте, а сам вернусь проверить, чем ещё можно помочь, сейчас просто надо отвести тебя подальше, малыш, хорошо?

Увидев, как подкашиваются при каждом шаге ноги у его спутника, Дэшен просто подхватил его на руки, успев пробежать ещё достаточно, чтобы даже запахи дыма от сожженного города перестали их преследовать. Только ткань, пропитавшаяся чужим ужасом, напоминала, что всё это действительно случилось наяву. С домом и друзьями. Хорошо, что он успел вынести самое ценное… Выжженная казалось не очень уютной, и Дэшен был уверен, что никогда не встречал это место. Впрочем, пусть он и исходил Волшебный лес вдоль и поперек, тот всегда умудрялся подкинуть ему новые загадки и чудеса. Клочок выжженной земли, окруженный плотным смыкающимся кольцом из толстых деревьев… Опустив Хуайсана возле поросшего мхом камня, он прислушался к слабому щебету спутника и покачал головой:

- Прости меня, но я боюсь, что этот сон мы оба прекратить сейчас не в силах… - он выпрямился и посмотрел в сторону леса, откуда они пришли. Странно, но сейчас не было видно даже дыма над кронами деревьев. Быть может, всё уже кончилось? И всё потушили? Прямо под ногами, в зарослях травы, обнаружился небольшой источник теплой, пахнущей зеленью и землей воды. Дэшен зачерпнул ее в горсть и размазал по лицу – на ладони остались потеки копоти, - Здесь есть вода, - сказал он, все ещё лихорадочно размышляя, как же поступить лучше, - Побудь здесь, ладно? Я тут же вернусь за тобой.

Чтобы Хуайсан не успел возразить или, более того, увязаться следом, он коротко наклонился и поцеловал мальчишку, успокаивая и заверяя, что все будет хорошо. Это придало сил и самому Дэшену, когда он быстрым шагом пошел обратно, к Пристани… и через полсотни шагов вышел на ту же полянку с алтарем и Хуайсаном. Свернул не там?..

Уже оставив за спиной возмущенно кричащего Не Хуайсана, Дэшен почувствовал тонкий укол стыда. Ну конечно же тот оскорбился: каким бы нежным и хрупким созданием он ни был, он оставался мужчиной, тем, в чьих венах течет желание защитить своих близких. Мужчиной… Дэшен усмехнулся про себя собственному ханжеству: когда он дважды, ступая тихо-тихо, оставлял у гостя клана Цзян сладости на рассвете, он не позволял себе рассчитывать на большее. Все же в тот раз, после наваждения с Цинхэ, где ожили самые злые кошмары, они оба были не совсем в себе. А значит, пользоваться этим состоянием было попросту нечестно. Да и кто же может подтвердить, что молодой наследник одного из крупных орденов позволит себе…

Попросту говоря, Дэшен просто трусил.

Вот и сейчас, снова уходя в сторону Пристани и возвращаясь к тому же алтарю, где сидел возмущенный Хуайсан, вместо того, чтобы думать о погибающих товарищах, его мысли занимала эта самая трусость. Нельзя – потому что мужчина. А сейчас он не собирался брать его с собой потому что… потому что мужчиной не считал? Дэшен начинал догадываться, что в его мироощущении образовалась какая-то трещинка, порождающая волну противоречий и осознание одного простого факта, что он – идиот. Дождавшись, пока Хуайсан перестанет возмущенно его отчитывать, он остановился, хотя до того просто ходил кругами, и вздохнул:

- Ты прав, прости меня, пожалуйста, - он потеребил краешек собственного рукава и выдохнул ещё раз: - Я не должен был заставлять тебя оставаться здесь, просто… - он помедлил, подбирая наименее прямые слова, чтобы объяснить причину своего поступка. Жаль, что риторика никогда не была его сильной стороной, - Просто… Ох, давай пойдем вместе, хорошо? Только пообещай мне, что не станешь подвергать себя опасности. Вместе осторожно выясним, что там произошло и поможем тем, кто попал в беду. Этот орден… Вэни… Им явно будет очень на руку, если они схватят тебя. А я не дам этому случиться, - он протянул руку, чтобы Хуайсан принял его ладонь, а затем чуть сжал пальцы, - И прости… за мой порыв, я не имел права тебя оскорблять.

То, что не смог сделать… Дэшен с отстраненным спокойствием ошарашенного человека наблюдал, как кончики тонких пальцев касаются его запястья. Ласка настолько нежная и осторожная, что никак не получалось осознать, говорят ли они на одном и том же языке. Слова сейчас звучали отдельно от прикосновений, а взять и решиться, убрать необходимость звучать этим словам было опасно. Вдруг Не Чан… Хуайсан имел в виду и вовсе другое? Но да, время слов всегда хотелось переступить, перепрыгнуть, лишь задав немой вопрос чужим глазам. И получив такой же молчаливый ответ. Сейчас это было совершенно невозможно.

- Сладости были моими, - ответил он на самый безопасный из вопросов, - Я запомнил, что тебе они нравятся, и на правах гостеприимного хозяина… - снова не то. Сейчас из его слов можно было только сделать вывод, что Дэшен таскал ему эту пастилу и пирожные просто потому что хотел выглядеть радушным. Он хотел, правда, но ведь не только! И все же исчезал, как только веки гостя начинали трепетать. Легко не торопиться, когда тебе кажется, что в запасе ещё целая жизнь… Ходить бесконечными кругами, касаться губами одного и того же края кувшинчика с водой или вином, встречаться взглядами и отводить глаза. Это было тем, чего Дэшен попросту не умел, предпочитая знать сразу и наверняка, но ведь так же не выйдет! Или… - Нет, не на правах хозяина. Я хотел, чтобы тебе просто было приятно. И чтобы, ну… чтобы тебе было приятно рядом со мной.

Ну вот, чуть больше правды в ответ на правду. Ничего не переменилось с той странной ночи, где они спали во сне. Когда Хуайсан его почти поцеловал, разомлевший от выпитого вина и пережитого напряжения. Когда они, выпав из спящего мира Цинхэ многолетней давности, пытались неловко объясниться, а потом ни разу не вспоминали об этом вслух. Но ничего не переменилось.

- Мы поговорим по дороге, - принял он все же решение, хотя хотелось усесться прямо здесь, взять чужие ладони в свои и смотреть в глаза, - И после, когда все закончится. У нас будет время, я знаю, времени всегда достаточно, но теперь я хотя бы знаю, на что его потратить, - он поднял руку, чтобы провести костяшками пальцев по щеке и шее Хуайсана, чувствуя, как кожа потеплела под прикосновением. Даже самая яркая реакция на самую откровенную ласку в мире не перетянула бы так жгут в груди, лишая воздуха. Ох… - Попробуем выбраться из леса вместе, у нас должно получиться.

Совершенно не желая, на самом деле, никуда уходить, он повернулся в сторону деревьев и пошел уже медленнее, чтобы Хуайсан не выдохся от нового бега. Шелестела листва, пели вечерние птицы, за спиной журчал ручей, из которого они оба сделали по глотку… журчание стало громче, через стволы деревьев стал виден просвет, полянка… алтарь и ручей.

Кисточка аккуратно разместилась на поросшем мхом валуне, будто лежала там всегда. Маленькая, кончики шнурка чуть распушились, что создавало ощущение, будто вокруг неё на камне идет слабый свет. Дэшен потратил несколько мгновений, чтобы оглядеть и испытал слабое, тоскливое желание забрать её обратно, не оставлять… хотя на самом деле, конечно, чувство это было направлено совсем не на кисточку, а на её хозяина. И когда они вновь вышли из леса к той же полянке, Дэшен, завидев фиолетовое пятнышко на темном камне, даже порадовался – не бросили, не оставили. Забрать бы теперь кисточку из леса, где на одной из веточек её осторожно повесил его спутник. Он подошел к алтарю и мягко провел пальцами по скрученным ниточкам – показалось, или камень и правда потеплел от прикосновения? Как всё непонятно…

- И в третий раз мы тоже попали сюда, - сказал он, будучи совершенно неуверенным в том, с чего же начать тот, второй разговор. Не Чан был простым адептом сурового клана, тонким, изящным и смешливым, пусть в уголках глаз порой и задерживалась грусть, но понимать его было проще, чем… чем Не Хуайсана, фигура которого была намного сложнее. А может, это только казалось? – Жуткое или нет, но это место явно держит нас, хоть я и не могу понять, зачем. Я никогда не слышал о подобных вещах.

Уже понимая, что сколько бы они не ходили, перед ними снова окажется эта самая полянка, Дэшен принялся осматривать алтарь, выискивая на истертом от времени и дождей камне хоть какой-то знак, который мог бы приподнять завесу тайны. Но то ли время было безжалостно, то ли на нем ничего и не было никогда, но линии в камне никак не желали складываться в иероглифы – просто трещины с забившейся землей, откуда растет мох или редкие травинки.

- Боюсь, что нам придется тут остановиться на какое-то время, - вопреки тяжести всей ситуации и беспокойству за то, что происходит дома, он всё равно не мог покляться, что исход совсем уж безрадостный, - Только отойдем чуть в сторону, я вижу, что тебе неприятно, - с полуулыбкой сказал он, оценив, как его спутник ненавязчиво юркнул ему за плечо и теперь разве что не возмущенно кусает губы, выглядывая из-за рукава. Ну прямо как на гравюре про маленьких птиц! – Интересно, какому божеству или… - он не хотел произносить вслух «демону», но по заминке и так было понятно, что добрые духи или боги не заманивают путников в подобные места, - Ну или ещё кому могло бы понадобиться устраивать алтарь в таком месте? Я-то думал, что их делают там, где хозяину места может поклониться каждый, а выходит, что будто он нас и ждал…

Они отошли к краю полянки, а Дэшен постарался присесть так, чтобы не упустить из виду темнеющий каменный пенек – кисточку он забрал, и теперь она покоилась у него в ладони, пока он то болтал ею в воздухе, то снова сжимал руку. Стало медленно темнеть, и сейчас было понятно одно: снова пытаться ломиться в лес глупее, чем хоть как-то обустроить себе ночлег:

- Держи, - он вложил кисточку в руку Хуайсана, погладив по ладони, прежде чем подняться и начать собирать сухие ветки на кромке леса. Такая вот дорога, - Я не жалею о том, что произошло или о том, кто из нас успел сделать это сам, а кто не оттолкнул. Я не знаю, что будет дальше, но я бы покривил душой, если бы сказал, что не хочу знать. Я хочу. И если такова твоя воля, то следующий… шаг ты можешь сделать сам. И я не стану тем, кто тебя прервет.

- Как будто в землях ордена Не что-то по-другому, - рассмеялся Дэшен, который одинаково любил и простое-понятное, и тайное-невероятное. Как вечное детство, когда закрываешь глаза – и нет доказательств, что чашка всё ещё стоит на столе. Мир тайн и загадок… - Я слишком поздно стал учиться заклинательству, так что высот в нем достиг весьма… неопределенных. Но именно благодаря нему я и живу в сказке, а грубую явь делают, как всегда, люди. Но не все…

Хуайсан подошел ближе, одним уверенным, длинным шагом, говорящим о… о чем? В какой-то момент Дэшену даже показалось, что его собеседник намеревается споткнуться, и он, на всякий случай, чуть качнулся вперед, чтобы поймать… Кожа под губами тут же начала полыхать, а в груди, прямо на подернутые сединой угли бросили сухих осенних листьев. Стало тепло, дымно и пряно. Ему было сложно представить, что сейчас испытывает Хуайсан, испуганно замерший совсем рядом, даже начал говорить, но… Но это уже был тот шаг навстречу.

Время собирать ветки.

- Мы бы не уехали, - повторил Дэшен слова Хуайсана, когда в горсть из пальцев попалась очередная сухая, хрусткая веточка, следом ещё одна, и ещё. Костер будет освещать полянку и греть, вода есть рядом в ручье, за пазухой обнаружился сладковатый рисовый колобок – подарок Хуайсану на следующее утро, которое будет встречено ими совсем не по задуманному, - Но мы уехали именно для того, чтобы не торопиться. И если ты все же, ну…

Что может быть более неправильным, чем предлагать такие страшные вещи доверившемуся тебе человеку? Человеку, который, быть может, готов отдать тебе все, но знает ли он в принципе, что предлагает? Дэшен не знал, ведь одно дело смотреть на картинки в книжках, что разгоняют кровь, но совсем иное – дать коснуться себя. Как тогда во сне, под вином, но сейчас вина не было. Зато было пламя костерка, что занялось сразу же, стоило махнуть огненным талисманом, а теперь и теплые ладони Хуайсана в его собственных – Дэшен и не заметил, как снова успел их обхватить:

- Я хочу, чтобы ты знал, что тебе нечего бояться, - сказал он совершенно серьезным и ласковым тоном, - Я не сделаю ничего без твоего согласия, и я остановлюсь, как только ты скажешь об этом. Ты ведь… понимаешь, что именно мы сейчас обсуждаем? Это ведь не только сейчас, это ещё и будущее, которое сейчас определяется. Я бы хотел, чтобы оно было одним на двоих, насколько это только возможно, но если ты не желаешь – я останусь твоим другом, я обещаю.

Ладони Хуайсана оказались в теплой клеточке их его собственных рук. Пальцы такие же тонкие, как и у него самого, с нежной кожей человека, что держит кисть, а не меч, с аккуратными миндалевидными ногтями, с трогательным шрамиком возле большого пальца. Наверное, подобная отметинка была на пальце у каждого – коснулся раскаленного бока котла или занозил руку, увлекшись игрой… У самого Дэшена тоже был, вот только он совершенно не помнил, откуда. Сжав пальцы Хуайсана, он коснулся губами этого шрамика, стараясь если не словами, то хотя бы поступком показать, что все страхи и печали сейчас остались позади. Далеко за лесом, но не здесь, у маленького костерка, что одним своим треском наводил вокруг уют и спокойствие.

- Хуайсан, - начал он тихо и улыбнулся уголками губ, - Хуайсан… - на этот раз получилось громче и увереннее, - Вещи, которые случаются с нами, порой происходят помимо нашей воли. Порой тебе кажется, что твои поступки выстраивают перед тобой цепочку событий, что приведет тебя к правильному финалу, но цепочка может оборваться, а последнее звено рассыпаться от ржавчины. Разве можно осуждать тебя за твою жизнь, ведь именно эти самые поступки сейчас привели тебя сюда, ко мне. Если ты желаешь поделиться со мной тем, что у тебя болит в груди – я выслушаю все, что ты посчитаешь нужным мне рассказать. Пойми, я ведь предлагаю тебе не час или ночь, я предлагаю тебе разделить со мной каждое утро и каждый вечер. Настолько, насколько это только может быть возможно. И пусть даже без… того, о чем мы говорим сейчас. Ты слышишь?

В отблесках пламени лицо Хуайсана казалось совсем юным – он совсем не выглядел даже на свои восемнадцать лет. Маленький, сжавшийся и ужасно напуганный. Это никогда не возникает на пустоте. Краем глаза Дэшен уже увидел кусочки детства в Нечистой юдоли, но как жизнь наследника развивалась дальше? Это было важно знать… и одновременно совершенно неважно. Главное лишь то, что будет дальше, начиная с этого самого момента. Дэшен мягко потянул юношу на себя, укрывая на своей груди. Стало теплее.

- Но знай, что если ты не пожелаешь рассказывать – это не повлияет ни на что. Хорошо?

История жизни, которую сейчас Хуайсан узелок за узелком вытягивал по ниточке, была действительно очень страшной. И никак в голове не могло уложиться, что все эти события уже случились в столь юном возрасте, а ниточка, когда-то наверняка белоснежная, сейчас темно-красная от пропитавшей её крови с порезанных пальцев. Страшно, очень страшно слышать, что слишком рано для него приоткрылась дверка недостижимого и невозможного, слишком много преград сами по себе вырастали на пути и заставляли спотыкаться, и, что самое страшное, убивали всякое желание сделать ещё один шаг. Который все же был им сделан навстречу к нему, почти безымянному адепту из ордена Цзян, что так нелепо рассыпал удочки при первой их встрече.

- Достаточно того, что ты очень хотел об этом рассказать. А я хотел услышать твою историю… - гнева или ощущения обманутости не было. Была лишь глухая тоска и разделенная грусть: они оба в свое время пытались выторговать у богов невозможное, заключали сделки, цена которых была слишком высока, а потом пытались обмануть судьбу, чтобы та в уплату не забрала всё. В игре с судьбой нет выигравших, она всегда находит лазейку, чтобы наказать неумелого шулера, - Эти люди сейчас… - все же допустил он осторожный вопрос, важнее которого сейчас не было на свете, - Ты все ещё хочешь добиться своего? Потому что если да – то мне не остается ничего, кроме как отойти в сторону. Я не божество, Хуайсан, я всего лишь человек. И если ты хочешь, то я расскажу всем и каждому о том, что я испытываю к тебе. Скажи – и мы не вернемся в Пристань Лотоса, а уйдем туда, где о нас никогда и никто не слышал. Пожелай – и будет долго и всё вместе, по ночам за ширмой, рукой в руке при свете дня, головой на плече под лучами рассвета или заката. Прошу лишь не делать меня камнем, на который ты присел отдохнуть, прежде чем вновь отправиться в путь.

Длинная речь прервалась, а сердце гулко ударилось изнутри ребер. Сейчас от ответа зависит всё, но каким бы он ни был – он будет правдивым, без украшений или замалчиваний. Будет болезненным, но быстрым. Или обрушится грохотом невозможного счастья. Неужели замерли даже птицы?..

Только сейчас Дэшен понял, что задерживал дыхание, а каждая мышца в теле напряглась до звенящей боли, а теперь медленно и с покалыванием расслаблялась. Стук сердца стал таким громким, что сейчас перекрывал пение вечерних птиц, и Дэшен даже отстраненно испугался – не заглушит ли он слова Хуайсана? Но нет, каждое сказанное им слово было услышано, втянуто вместе с дыханием, задержано в груди, чтобы дальше устремить свой бег к сердцу. Хуайсан говорил, сворачиваясь болезненным клубочком, где с каждым вдохом из него по пылинке выходила боль и горечь осенних трав, своими словами, как штрихами мягкой кисти, он выводил картины счастливого будущего. Такие немыслимо яркие и четкие, что Дэшен словно видел и супругу Хуайсана, к которой он каждый день будет относиться с почтительным уважением, но без стыдливой вины воришки, что стащил чужое. И невинного, самого лучшего на свете ребенка… Неужели?..

- Я влюблен в тебя с того самого дня, с того взмаха твоих ресниц, как только я тебя увидел. Я и не думал, что это возможно – так остро, горько и одновременно сладко. Мне и в голову не приходило, что, обретя дом, я однажды открою дверь и увижу там свое сердце. В мой давно ставший родным, знакомый до последнего бамбукового перекрытия дом, вдруг войдешь ты. Сейчас я понимаю, что в этот день и началась новая для меня жизнь, - Дэшен улыбался и гладил Хуайсана по лицу кончиками пальцев, все ещё прислушиваясь, как от сердца вместе с кровью его заполняет тепло и солнечный свет, - Все будет именно так, А-Сан, всё будет именно так. Мы будем вставать и идти, а когда устанем – снова присядем, чтобы наутро пойти вновь отдохнувшими. Всё будет… а сейчас…

Дэшен мягко скользнул пальцами по щеке вниз, к подбородку и приподнял лицо Хуайсана, задавая немой и, пожалуй, сейчас даже лишний вопрос. Но в ответном взгляде светилась только нежность и столько доверия, что проще будет вычерпать океан ложкой, чем исчерпать её здесь. Мягко и ненавязчиво, по-настоящему, он коснулся губами чужих губ, предлагая вдумчивый, легкий и осторожный поцелуй. Без страсти – для неё ещё будет время, всё время мира – а с молчаливым скреплением тех слов, что прозвучали сейчас. Они слишком устали…

Спал Дэшен тревожно. То ли виной тому была предрассветная сырость, росой высыпавшаяся на травинках вокруг догоревшего костра, то ли грохот сердца, усиливавшийся при воспоминаниях о прошедшем дне. Слишком коротком, чтобы уместить в себе всё случившееся и всё же таким бесконечно длинном. Крики, пожар, побег, разговоры, признания – мельничное колесо завертелось с немыслимой скоростью, перемалывая каждый момент, делая из мешка с яркими самоцветами сверкающую под солнечными лучами красочную пыль. Добавить немного воды, опустить кисть – и этой тушью можно писать самые острые картины из памяти или обрывки снов. Так и происходит эпоха перемен. В неё не веришь, пока она, не спрося разрешения, не входит в твой дом.

Юэ Дэшен всё равно был совершенно счастлив.

Вот только проснуться от крика, полного ужаса – хотя и до того был даже не сон, а так, полуявь, с невнятными лохмотьями какой-то странной и явно чужой истории, что решила явиться, робко выглянув из-за ствола дерева и рассказать себя. Он не запомнил, Дэшен вообще очень плохо запоминал сны, считая, что тот, кому они толком не снятся, просто живет двумя ногами в яви. И не запоминал. А Хуайсан, дрожащий от холода пополам с ужасом, сейчас уж всяко был важнее летающего жирного пепла.

- Не уверен, что мне снилось что-то, что я бы запомнил, - руки осторожно обняли чужие плечи и прижали к себе. Теперь ведь можно? Можно… - Что ты видел во сне? С неупокоенными духами шутки скверны, ведь мы не умеем с ними говорить, а как иначе понять, что позволит ему покинуть это место? – чем больше Дэшен говорил, тем отчетливее понимал, что проблем у них явно прибавилось. А возможностей их решить – нет. Как всегда подступившее к горлу отчаяние исчезло, стоило ему повстречаться с мыслью, что это он, Дэшен, должен быть спокоен и защитить, - Расскажи мне, что тебе приснилось, а я пока разведу огонь.

Хуайсан со сна был теплым, и отпускать его никак не хотелось. И не получалось. Краткий сон, который явно заставил мальчика волноваться сильнее, чем тот хотел показать, но к чему скрывать? Быть может, в нем и правда сосредоточена разгадка тайны о выходе? Как же жаль, что сейчас нет ни старухи, ни её зловредного кота, что пусть и по-своему, но могли показать путь наружу. Вот только… зачем?

- Постой, не спеши так, расскажи все по порядку, - Хуайсан выскользнул из рук, не оставив даже тени мысли, что уже пожалел о сказанном накануне. Нет, в такое действительно не было возможно поверить, не теперь. Теперь ведь между ними все хорошо и прозрачно? – Эй! – холодная от ключевой воды ладонь коснулась шеи, и Дэшен звонко рассмеялся, неожиданно став жертвой розыгрыша-неожиданности, которые сам так любил проводить. Ну чего ты кричишь – ты же сам упал в озеро!.. А затем все же снова вернул Хуайсана, явно не ожидавшего подвоха, обратно к себе на колени. Вот так правильно.

- Как много вопросов, но разве интересно узнать все эти ответы за один раз? Нам некуда спешить, А-Сан, это ведь не пирог, который дали посмотреть, чтобы тут же отобрать! Не торопись… - он все же сделал то, чего опасался Хуайсан, и на какое-то время поцелуй все-таки заглушил рвущийся поток вопросов, - Я знаю, что ты любишь сладкое и слушать пение птиц, что ты немного хмуришься, когда завязываешь хвост, будто заранее пытаешься предугадать, выйдет ли он ровным. Выйдет, А-Сан, у тебя всё получается прекрасно. Что у тебя иногда на щеке следы чернил, когда ты слишком задумываешься над письмом или что ты там пишешь? Стихи? Мне кажется, что у тебя бы получилось писать стихи, даже если бы ты записывал всё, что видишь. У тебя на пальцах уже почти сошла мозоль от тетивы, но я уверен, что ты неплохо стреляешь, но только по мишеням – животных тебе жалко. А ещё ты крепко спишь и во сне твое лицо светлеет как наяву, когда ты видишь что-то очень красивое… Много ли я угадал?

Он со смехом поднялся, увлекая за собой Хуайсана, и начал осматриваться в поисках ягод – на излете лета был не такой большой выбор, но вдруг им повезет, и найдется хотя бы ранняя кислая яблоня? На одной воде они долго не протянут, так что стоило озаботиться вопросом, а забегают ли на зачарованный клочок леса звери. Но, как ни странно, куст с яркими, тяжелыми плодами все-таки обнаружился, хотя Дэшен с сомнением оглядел незнакомый дар природы:

- Или это место не хочет, чтобы мы голодали… или я совсем ничего не понимаю, - на свой страх и риск он сорвал один плод и откусил кусочек, но тот оказался кисловатым и приятным. И не опасным, - Ну… по крайней мере, я не умер на месте.