Первыми, повинуясь приказу, на ступенях лестницы появились лекари и стайка дворцовых служанок в одинаковых одеждах. Поднялась суматоха, их окружили, стараясь услужить, помочь и убедиться, не ранен ли кто, и нужно ли спасать жизни наследника и гостей вот прямо сейчас. 
А-Синь был тут же передан в их заботливые руки и унесен во внутренние покои. Деву Цзян тоже от него оттеснили, и он потерял ее из виду за спинами служанок в золотых одеждах. Дернулся было следом за ней, чтобы взять за руку и вернуть обратно к себе на расстояние вздоха, но сдержал неуместный порыв. Теперь так было нельзя и совершенно неприлично.
Сейчас хотелось есть, мыться и спать. Именно в такой последовательности. Сперва убедиться, что Янли будут отведены лучшие покои и о ней и ребенке позаботятся как должно, а потом есть, мыться и спать.
Он отмахнулся от вопроса главного Ланьлинского целителя о том, как наследник себя чувствует, и тут все участвующие в гвалте на лестнице, разом замолчали, застыли, и рассыпались в стороны, освобождая пространство.
Глава ордена Цзинь спускался по ступеням с таким выражением лица, что попросить прощения захотелось даже за когда-то давным-давно, в шесть лет, разбитую нефритовую вазу... Тогда он не сознался, а сейчас хотелось покаяться в давнем прегрешении.
Цзысюань тут же вспомнил, что обещал обернуться меньше чем за неделю, а сам отсутствовал в Башне Золотого Цилиня почти три, и никаких вестей о его приключениях не доходило до дома.

-Сын приветствует отца, - он поклонился, вытянув перед собой руки со сложенными в подобающем жесте ладонями.
Выглядел он сейчас как погорелец и самый распоследний босяк. В грязных одеждах, потерявших изначальный цвет за время пути, взлохмаченный и исхудавший. Надежды на то, что он сумеет привести себя в достойный вид перед встречей с родителями, рассыпались прахом.

Вот они стояли перед воротами, плечом к плечу, с младшим братом на руках, который выглядел таким же исхудавшим и уставшим, как и Ян Ли с Цзысюанем. И словно в этот момент они все еще были предоставлены сами себе, изможденные, но... свободные? Еще сохранялась тонкая иллюзия, что все может быть иначе. А вот, ворота распахнулись и их окружила толпа людей в золотых и желтых одеждах, словно рой пчел, налетевшая, жужжащая и беспокойная. Ян Ли оттеснили от Цзысюаня, забрали брата и начали хлопотать вокруг.

- Не уносите А-Синя, - попросила Ян Ли, испугавшись. Ее маленький брат, единственное, что осталось от ордена Цзян. Куда его забрали?

- Его осмотрит лекарь, госпожа, мальчик выглядит слабым. Мы позаботимся о нем, - сказал кто-то сбоку, и девушка немного успокоилась. Что может произойти с А-Синем здесь, в Башне Кои? Разве кто-то его обидит? Ребенку и вправду нужна помощь и уход, а Ян Ли сама едва стоит на ногах.

Девушка, за время пути отвыкшая от большого скопления людей, растерялась, не зная, что делать и что говорить, куда спрятаться от этого шума. Хотелось снова оказаться рядом с Цзысюанем, который так старательно защищал их с братишкой, спрятаться ото всех.

Но это было невозможно.

Ян Ли увидела, как спустился глава ордена Цзинь, и обрадовалась, что за слугами ее не видно. Не пристало в подобном виде появляться перед великим господином.

Времени на то, чтобы наслаждаться горячей водой и мыльным корнем у него совершенно не было. Из отведенных получаса он целых десять минут потратил на то, чтобы подняться по лестницу и дойти до своих покоев, и впервые в жизни Цзысюань был искренне недоволен роскошью Благоуханного дворца и бесконечными расстояниями богатых коридоров.
Самым правильным сейчас было бы просто переодеться в чистое, и поспешить в янтарную гостиную, чтобы не опоздать хотя бы туда, раз уж он в возвращении домой сумел припоздниться на целых две недели, но Цзысюань был слишком слаб духом. Устоять перед бочкой, над которой поднимался горячий пар, не было никаких сил и возможностей.
Он все-таки занырнул в вожделенную бочку, позволив себе на долгие три секунды прикрыть глаза от чувства непередаваемого блаженства.
В янтарную гостиную Цзысюань прискакал первым. Влажные волосы были собраны в пучок на макушке, но зато одеяния были наконец достойные наследника – с золотой вышивкой сияния средь снегов на груди.
Еще выбегая из своих комнат, Цзысюань схватил с подноса, заботливо принесенного слугами, два баоцзы с мясом. Один он успел сжевать по дороге, пока несся по коридорам, а второй с неприличной скоростью доедал сейчас, откусив от булки сразу половину, и был похож на оголодавшего хомяка, который решил все запасы припрятать за щеками.

Последнее время Цзысюань только и занимался тем, что не успевал. Вот и булочку он не успел проглотить, опоздав всего на пару ударов сердца до прихода матушки в янтарную гостиную. Госпожа Цзинь ворвалась золотым ураганом ласки и знакомых с детства сладких цветочных духов, заключила его в крепкие объятия такой силы, какую он и не предполагал в своей хрупкой родительнице.
Он хотел было сказать, как безмерно радуется его сердце тому, что он дома, и как бесконечно стыдно ему за то, что он стал причиной матушкиных слез. Сказать, что он скучал и думал о матери каждый день (даже если это было на самом деле не так). И заверить ее, что обязательно постарается не огорчать мадам Цзинь, но не сможет дать обещаний, выполнение которых зависит не в полной мере лишь от его собственных поступков. Ведь война на пороге! И разве престало благородному юноше, заклинателю и наследнику одного из Великих орденов сидеть, прячась под материнскими юбками, и увиливать от действий на передовой? Нет, это было бы немыслимо.
Но вместо этого Цзысюань закашлялся, когда кусок баоцзы попал не в то горло, покраснел лицом и смог сделать полноценный вздох лишь тогда, когда матушка переключилась с объятиями на деву Цзян.
Было радостно видеть с какой теплотой матушка приветствовала его возлюбленную, и еще радостнее было вдохнуть порцию воздуха, проглотив наконец треклятый баоцзы.

-Матушка, простите, что заставил вас волноваться, - Цзысюань наконец откашлялся и к нему вернулась способность говорить, - я был уверен, что вернусь очень быстро, но, увы, никому не дано предвидеть будущее. Полагаю, что и без моего рассказа вы уже знаете о случившихся событиях… И вы правы, отец, подробности нашего с девой Цзян возвращения уместно будет рассказать после того, как мы поедим.

О, утиный суп и медовой отвар! Последний был фирменным угощением матушки. Она почему-то всегда отдавала слугам приказ его подать, когда он приходил к ней во дворец. Цзысюань разлил по чашечкам сладкий напиток, и противореча собственным словам и словам отца, начал говорить.

-В первый раз я доехал до Пристани очень быстро, хоть и намучался с клеткой с неразлучниками по дороге, матушка. Я пробыл в гостях не полные сутки, и уже выехал обратно в Ланьлин, когда из ближайшего города увидел воинов Цишань Вэнь на мечах и позже зарево пожара, и принял решение вернуться. Отец, это было заранее спланированное нападение, превратившееся в бойню. Силы были слишком не равны. У адептов Юнмэн Цзян не было шансов. Я видел тела господина главы ордена Цзян и его супруги. Верховный заклинатель не брал заложников.

-У девы Цзян кроткий нрав, за которым скрывается сила духа, унаследованная ей от мадам Юй. Она была на лестнице со мной, отец. Видимо, вы не заметили ее за высокими служанками, - он проводил взглядом фигуры матушки и спасенной бывшей невесты, покидавших гостиную. С одной стороны, дева Цзян теперь будет окружена матушкиной заботой, и сможет отдохнуть, с другой – Цзысюань был уверен, что о штурме Пристани Лотоса она могла бы добавить подробностей. Ведь именно она была там с самого начала. Да и расставаться с девушкой не хотелось.

-Я вернулся тогда, когда штурм Пристали Лотоса уже закончился, и не принимал участие в главном бою, отец. Мне пришлось сразиться с вэнями, чтобы защитить деву Цзян и ребенка, но вряд ли кто-то из них мог меня узнать в одежде ордена Цишань Вэнь. Я снял ханьфу с убитого, чтобы не привлекать лишнего внимания. Не знаю, какая защита была у Пристани Лотоса, но она была вся уничтожена. Адепты, женщины, дети, старики… Теперь в Юнмэне не будет спасу от водных гелей и озлобленных призраков. Это был не бой, отец, а самая настоящая резня.

Союзники гули или нет, это не будет иметь ни малейшего значения, когда от темных тварей начнут страдать крестьяне из ближайших деревень. Как они до этого докатились. Великие ордена, которые грызутся за власть между собой, вместо того, чтобы защищать от зла обычных людей… Почему-то сейчас вспоминались занятия достопочтенного учителя Лань Цижэня, учившего идти по правильному пути.

-Когда началась атака, молодой господин Цзян и Вэй Усянь спрятали деву Цзян с ребенком в лодке, но все равно, когда бой был закончен, их нашли воины вэнь. Мне удалось ее отбить. И потом мы сбежали от погони. Богиня Гуаньин была на нашей стороне, - рассказывать словами о том, что происходило, было сложно. Как передать страх за дорогую сердцу девушку, которую видишь в грубых руках солдатни, как описать горячку боя, когда рубишь, не замечая ничего вокруг, а из легких вышибает дыхание, осознанием, что, либо ты сейчас убьешь человека, или сам будешь валяться с чужим мечом в животе. Цзысюань не был поэтом и слова не желали складываться ровно, а вываливались изо рта тяжелыми камнями.

-Глава ордена Цзян и его супруга умерли в бою. Я сумел рассмотреть раны на их телах. Судя по всему, они до последнего защищали Пристань Лотоса. Наследника Цзян и их воспитанника я не видел. Возможно, не нашел среди тел, возможно им удалось сбежать.

-Я видел наложницу второго наследника главы Вэнь, отец. Могу предположить, что без молодого господина Вэнь Чжао ее бы не было в Пристани, а, значит, командование было на нем, - от выпитой чаши вина ударило в голову, и чтобы не захмелеть и не заснуть в тепле и уюте, он все-таки налил себе утиного супа. К тому же, матушка позже наверняка спросит его о том, не голоден ли он, и искренне опечалится, если да.

-Кто именно привел войска, я не знаю. Часть воинов прилетела на мечах по воздуху. Увидев их в небе, я и принял решение вернуться обратно в Пристань. Но основные силы атаковали с кораблей и лодок, отец. У ордена Цишань Вэнь многочисленная армия, отец. Думаю, вам это и так известно. Их мощь устрашает.

Утиный суп был прекрасен. Возможно, кто-то бы обвинил его в толстокожести и недостаточном изяществе – рассказывать про гибель целого ордена и уплетать божественный суп за обе щеки, но Цзысюаню сейчас было не до церемоний. Он почти две недели жрал какую-то вареную на костре траву, уподобившись коню.

-За то время, что меня не было, случилось ли что-то в Башне Золотого Цилиня, о чем я должен знать, отец?

Цзысюань полагал, что про уничтожение Пристани Лотоса и сожженные на границе Ланьлина деревни отцу рассказали шпионы и доверенные люди. То, что о последних событиях ему лично доложился глава ордена Не, стало внезапной новостью. Он отложил ложку, забыв о супе, и сел с идеально ровной спиной, потеряв аппетит.
Не Минцзюэ явно должен был говорить с отцом о военном союзе. То, что ему самому не удалось во время поездки в Нечистую Юдоль. Неужели теперь наконец заключена долгожданная договоренность? Ведь двум главам куда легче договориться с глазу на глаз, не прибегая к помощи доверенных лиц, которые не посвященны во все хитросплетения сложных взаимоотношений.

-Глава Не еще гостит в Благоуханном дворце? - Вперед ответа отцу, задал он свой вопрос, смотря на Гуаньшаня горящим энтузиазмом взглядом. - Произошло ли что-то, о чем вам следует знать... полагаю, что о том, что по нашим землям тоже прошли с огнем и мечом, вам доложили вперед меня, отец.

О том, что он украл лошадь из крестьянского дома, чтобы им с девой Цзян не пришлось идти до дома пешком, и что бывшая невеста теперь не вполне невинна, хоть и все еще девственна, он рассказывать не торопился. И первое и второе его, как наследника и благородного молодого господина, лишь позорило, и лучше бы оставалось тайной и дальше.

Слова про чудо и то, какое волшебное влияние должна оказать на главу Не встреча с ним, Цзысюань не совсем осознал. Он то себя не хоронил, и искренне полагал, что родители недовольны его нерасторопностью и слишком длительной самовольной отлучкой из ордена.
Он кивнул, соглашаясь с тем, что поговорит с Не Минцзюэ, решив не переспрашивать про чудеса, и что позже сам разберется, что имел в виду отец.

-Думаю, что орден Цишань Вэнь продолжит расширять свои земли за счет других кланов заклинателей, отец. Что это начало войны, цель которой установить главенство лишь одного ордена в Поднебесной.

Цзысюань смотрел прямым и открытым взглядом на отца. Ну, же, давай, ответь о том, что их орден не допустит этого! Не время сейчас любимым отговоркам о том, что двигаться нужно тогда, когда это соответствует выгоде, а если не соответствует выгоде, то нужно оставаться на месте и ждать труп своего врага.
Так они, в своей нерешительности дождутся лишь того, что умерших без смысла будет еще больше. Сомнительно, что в глазах Верховного заклинателя у Ланьлина есть какие-то особо выдающиеся заслуги, за которые стоит их пожалеть. Ну, если только принять в красно-белые объятия на правах верных вассалов.

Сердце пропустило удар, а потом вновь заполошенно забилось. Неужели, отец все-таки принял решение дать отпор врагу до того как к ним под стены города придут жечь и убивать вэньские псы?
Цзысюань улыбнулся светло и искренне, как весеннее солнышко. Мысль о том, что они не будут отсиживаться в стороне и юлить, пытаясь о чем-то договориться, когда в разговорах не было никакого смысла, и пришло время действовать, а не обсуждать по кругу одно и тоже, наивно надеясь, что все их проблемы сами собой разрешатся, отодвинула на задний план усталость. Да он хоть прямо сейчас был готов бежать на передовую! Ну, после того как поговорит с матушкой, конечно. По мадам Цзинь он сильно соскучился за то время, что они не виделись.

-Вы договорились с главой Не о военном союзе, отец? Вы расскажете мне, о чем именно?