По настоянию и со всевозможным вспомоществованием Цзян-сюна празднование дня рождения Не Хуайсана все же состоялось. И пусть не было совершенно никакой возможности провести праздник со всеми церемониями, подобающими рождению наследника, не раскрывая при этом свою личность (достаточно было того, что четыре человека в Пристани Лотоса знали, кто он такой), но все же не зазорно в таких обстоятельствах было провести этот день так, как его проводят простые люди.

Они лишь пару дней назад вернулись из путешествия по лесам и болотам, изрядно затянувшегося для Хуайсана и Юэ-сюна и приведшего к последствиям удивительным, если не сказать  - сказочным. То же, что происходило наяву в их отсутствие, сказочным признать было нельзя. Пусть и выяснилось, что встреченные вэньские захватчики оказались одной-единственной девой Вэнь Цин, которая, и в самом деле, могла по части своих талантов и отваги дать фору войску, но в одиночестве, как богатыри древности, вызов Пристани Лотосов не бросила, одно то, что границы было так легко нарушить, создавало повод для волнения. Изобилие приключений и треволнений сказалось и на друзьях Хуайсана: и Вэй-сюн, и, в особенности, Цзян-сюн после возвращения с Охоты ходили как сами не свои. Что уж говорить о Хуайсане, который умудрился несколько раз войти лбом в ширму, бессчетно проливал чай мимо чашки и только огромным напряжением воли заставлял себя не улыбаться слишком глупо и счастливо каждое мгновение.

Проснувшись утром достаточно рано, но никого не увидев в комнате, он вздохнул, но все же быстро разулыбался. В самом деле, такие вещи не терпят спешки. Да и, конечно же, ожидая возможных визитов с утра, он не стал бы приходить и оставаться... Но увидеть его сегодня будет возможно, и это было счастьем. Он отодвинул дверцу, ведущую к маленькому пруду, в сторону, и в комнату ворвалось ласковое весеннее солнце. Пахло яблоневым цветом, пахло свежей водой и едой, которая готовилась на кухне для адептов. Сегодня, по случаю некоторых дел учителя, требовавших отлучки в другой город, у всех учеников был свободный день, и спать было разрешено дольше. Стояла ленивая утренняя тишина, нарушаемая лишь плеском воды и далеким гулом от пристани, где развернулась ярмарка. Хуайсан вдохнул все это и почувствовал себя легким, как воздушный змей - только держись, сейчас унесет! Он засмеялся и поторопился одеться.

Первым делом, до еды, следовало отдать дать уважения отцу и матушке. Пусть он был далеко от их усыпальниц, все же в такой ситуации приличным считалось зажечь благовония в домашнем храме принимающей его семьи. Дым легко направился к небу, день был безветренный. И в самом деле, ничто больше не клонило к земле его память. Была ли то в самом деле его мама, или то была лишь игра лис, притворство, он незыблемо верил, что помог ей обрести покой.

Договорено было, что все они вчетвером, и кто-нибудь еще, если сочтет возможным, соберутся и немного выпьют сладкого вина, а также закусят тем, что можно будет достать на кухне, а вечером будут, с позволения господина главы ордена Юньмен Цзян, запущены фейерверки - конечно, не так много, как на праздновании нового года или рождения детей господина главы клана и госпожи Юй Цзыюань, но ведь и одного цветка достаточно, чтобы оценить прелесть цветения?

Впрочем, некоторое количество вопросов, вертящихся на языке, побуждало Хуайсана найти общество Вэй-сюна чуть раньше, чем других своих друзей. Во-первых, опыт уже показал Хуайсану, что его друг, при всей своей безалаберности, обладал удивительным даром давать хорошие советы. Во-вторых, чутье и чувство такта подсказывали, что большая часть вопросов не должна быть задана в присутствии Цзян Чэна, учитывая (ох, боги, помилуйте неразумного, чуть не испортившего прекрасную дружбу) всю трудную историю между ними.

Вэй-сюна он нашел близ жилых покоев наследников, и после сердечного приветствия перешел к делу:

- Спешу рассказать тебе, что, пока все спят, на кухне готовят рисовые пирожные с бобовым кремом, и если мы поспешим, то получим их все. А заодно, Вэй-сюн, мне очень нужен твой совет. Вернее, несколько твоих слов по вопросу, который меня занимает... Не совсем. Просто немного твоих рассказов. Не стесню ли я тебя?

- Немного, конечно, хочу, но только с тем уговором, чтобы вечером угостить тебя, - согласился Хуайсан, присаживаясь на перилах рядом. Выражение "загнать уток на куриный насест" им подходило как никогда лучше. Правда, Вэй-сюн был какой-то другой птицей, по мнению Хуайсана, совершенно не из домашних. Да и у него в клетке такая бы петь не стала.

- А? Цзян-сюн? Нет, ну что ты, - и в самом деле, после извинения Цзян-сюн вел себя удивительно спокойно и покладисто, с поправкой на особенности его характера - такой уж он был человек. - Нет, все хорошо, и я очень благодарен тебе за помощь и поддержку.

Тут Хуайсан поклонился, не слезая с насеста. Это их дружба должна была выдержать. Да и Вэй-сюн был такой человек, чтобы принять благодарность не по полной форме.

- Вовсе ничего не растревожило, что ты. Ну, разве что ваш вид, когда вы вернулись с той злополучной охоты. Что же, все-таки, случилось такого? Вы ведь оба здоровы? Цзян-сюна никто не огорчил сверх меры?.. Как ты понимаешь, об этом я бы его не стал спрашивать. Ну и еще кое-то есть. Дело в том, что я хотел узнать у тебя... гм... кое-что об одном твоем приятеле, Вэй-сюн. Мне показалось, что ты достаточно близко сошелся с Юэ-сюном.

Он наклонил голову к плечу и принялся подбирать слова особенно осторожно. Вэй-сюн смотрел на него так же весело и с таким же чуть покровительственным интересом, как и на все вокруг обычно, но казалось, что он уже все понимает. О, у него было такое удивительное умение - понимать больше, чем сказано. Это Хуайсан давно еще заметил. Но не к Цзян Чэну же идти с такими вопросами?

- Скажи, пожалуйста, как тебе кажется, что он за человек? Какие у него увлечения, какие пристрастия? Я просто думаю сделать ему небольшой подарок, он очень помог мне, когда мы вместе возвращались. А лучше ведь делать подарок, когда понимаешь, кому ты это делаешь. Кстати, а как давно он с вами? Он... гм... у него есть какие-нибудь друзья? Близкие?

О боги, как же невозможно спросить "была ли у него женщина, о которой известно", когда ты это хочешь спросить, но понимаешь, что если собеседник и так понял, к чему ты клонишь, то уж на этом вопросе ты и вовсе разденешься донага и вставишь в зад лебединое перо!

- Понимаю, интерес досужий, но в самом деле недурно было бы узнать побольше о своем спасителе - я хотя бы смогу его брату описать в письме.