Все хорошее когда-то заканчивается. Вот и Цзысюаню пришло время возвращаться обратно в Благоуханный дворец. Время, которое он мог позволить себе провести в Пристани Лотоса стремительно заканчивалось, и он прикидывал, что на обратном пути ему придется гнать еще быстрее, чем по дороге сюда. Впрочем, неразлучники остались у Янли, и он больше мог не опасаться, что из-за спешки птички помрут, и придется что-то быстро придумывать с подарком на замену.
Узкие улочки Юнмэна петляли, уводя его в глубь города дальше от каналов. Сперва он хотел объехать его стороной, и заночевать в седле, но здравый смысл и данное матушке обещание хорошо питаться привели его на городскую площадь. Можно было позволить себе перекусить, купить еды, и потом уже выезжать в сторону границы с Ланьлином.
Цзысюань огляделся и тронул коня пятками, посылая его в сторону таверны, производящей впечатление самой приличной в этом месте.

Отредактировано Цзинь Цзы Сюань (2019-10-22 22:29:54)

Всадник был не особо знатным. Судя по одеждам – максимум зажиточный горожанин, не побрезгавший  напялить на голову соломенную шляпу доули, чтобы защититься от солнца в долгом путешествии.

-Демоны тебя раздери! – Цзысюань натянул поводья, когда на его пути вдруг внезапно появилось препятствие. Первая мысль была о том, что он сшиб на смерть какого-то простолюдина, сразу за ней появилась вторая о том, что этот бедняк специально бросился под копыта его коню, чтобы претвориться раненным и выклянчить у него денег в виде компенсации за нанесенные увечья.
Жеребец заржал и недовольно затанцевал на месте, едва не наступив копытом на полудурка, который кинулся ему поперек дороги.
Цзысюань спрыгнул из седла на землю, беря коня под уздцы, и присмотрелся к сшибленному мальчишке, пытаясь понять, есть ли смысл звать лекарей.
Глаза у него резко расширились, из раскосо-восточных став вполне европейскими.

-Чин?! Ты?!

Резко вспомнились события, при которых он видел девушку в последний раз. Пышность тюремных покоев Огненного дворца, сладкий запах вина и горький - обиды.
Цзысюань наклонился и подхватил ее под локоть, поднимая на ноги. Смеется, а не стонет, значит, не сильно ударилась и ничего себе не повредила.

-Скорее, падаешь к ногам моего жеребца, - он смерил ее неприветливым взглядом. – Какие же дела привели тебя в Юнмэн, позволь поинтересоваться?

Руку ее он так и не отпустил, сомкнув пальцы на предплечье Чин, держа не больно, но крепко, чтобы не упорхнула птичка.

-Топчу конями мальчишек, которые не смотрят, куда идут.

Цзысюань усмехнулся, оттянув угол рта в сторону и вниз. Конечно, от ответа на вопрос Чин не дала, но зато задала встречный.
Упоминание прически откликнулось чувством раздражения, поднявшимся изнутри высокой волной. Он все еще переживал за отстриженную красоту, хоть и убеждал себя в том, что волосы растут, и это не отрезанная нога, вернуть которую несколько сложнее.
Он отпустил руку девушки, разглядывая ее в ответ и подмечая изменившиеся черты лица. Повзрослела, похудела еще больше, и лишилась копны волос, укрывавшей ее когда-то черной россыпью прядей ниже пояса. И в самом деле, мода.

-Не сомневаюсь, что все дела, что у тебя есть, Чин, очень важные. Прислали с поручением? Или ты вновь вольная заклинательница?

Без подробностей рассказ Чин звучал совершенно абсурдно, хвастливо и производил впечатление плохой отговорки, придуманной на коленке, на бегу с целью лишь бы что-то сказать, чтобы перевести внимание. В конце концов, какого гуя Куайтуй, если он и в правду спутник Чин, спит посреди дня? Чем нужно было заниматься ночью, чтобы спать в полдень?

-Ооооо, вот значит, как, - Цзысюань состроил высокомерно-скептическое выражение лица, давая понять, что не поверил ни единому слову девушки.

-А как же период службы ордену Вэнь? Он уже в прошлом, и теперь вновь свобода от всех и вся? Или же ты просто поменяла клан? Интересно узнать, что же за покушение было совершено аж на глав двух великих орденов, что расследовать его отправили лично тебя.

-Или же знаю тебя достаточно хорошо, Чин, чтобы принимать твои слова на веру, не ставя их под сомнение, - Цзясюань не смог сдержать горечи, которая сквозила в голосе. Он опять ломано улыбнулся и похлопал по шее жеребца, который начал прясть ушами и переступать с ноги на ногу.

-Ты очень старательно делали вид, что служишь клану Вэнь. Я поверил. Откуда мне знать, что сейчас ты не так же «стараешься», оказывая услугу господину Не Минцзуэ?

Услышав слово "дружба", Цзысюань скривился, будто бы у него разом заболели все зубы.
Я ведь был так влюблен в тебя! Сколько глупостей я совершил из-за тебя! А теперь ты предъявляешь мне счет за помощь и дружбу, что я не просил, требуя благодарности?
Хороша помощь - притащиться к нему, запертому на замок, с вином и рассказывать, как хорошо живется под покровительством Вэней.

-Я не знаю, кто все те, кому ты оказывала помощь, Чин, будучи верной служанкой Тан. Я не знаю, как именно ты им помогала. Я не знаю, зачем тебе понадобилось пробираться к Вэням. Не знаю настоящую причину этого... шпионства. Я могу лишь поверить твоим словам, не зная ничего о поступках. Но словам твоим, уж прости, веры нет. Ты слишком хороша в том, чтобы рассказывать сказки.

Было ли вообще хоть что-то настоящее между ними. Или сплошная ложь и полуложь.

Ха-ха-ха. Не любит хвастаться своими заслугами. Вот и очередное увиливание от ответа, лишь бы не говорить правду. Крестьянка Чин, свободный заклинатель, наследница мелкого клана Тан, служанка у Вэней, помощница Не Минцзуэ. Выцепить хоть кусочек правды из всей этой мешанины не представлялось возможным, и проще было вообще ничему не верить.

-Да, я путаю сказки и ложь. Как оказалось, я вообще доверчивый, - он зло усмехнулся. Вполне возможно, что прекрасная девушка была не настолько прекрасной еще тогда, когда кувыркалась с бродяжкой Мэн Яо на кровати в Гусу, а он был готов верить любым объяснениям, и рад обманываться, без памяти влюбленный, не слушающий ни отца, ни друга.

-Я опять ошибаюсь, и ты не лживый шпион, а шпион благородный? И была ли прекрасная девушка, а, Чин Чин? Теперь мне кажется, что ее я тоже придумал. В любом случае, теперь это не мое дело. Шпионь на кого хочешь.

Он перебросил повод голову жеребца, намереваясь сесть в седло и уехать из Юнмэна как можно быстрее, позабыв про идею пообедать перед дальней дорогой.

Накануне войны хотелось верить, что союзники не будут врать как дышать и не играть в благородных шпионов с неявными целями по спасению всех страждущих.
Верный Суйхуа был забран Вэнями, и разлука с ним отзывалась в сердце ноющей болью. Легко сорвавшееся с губ девушки обещание вернуть его вместе с остальными мечами заклинателей воспринималось лишь как подтверждение того, что Чин играет и за наших и за ваших. Иначе откуда такая уверенность, что ей это по силам.
Цзысюань оттолкнул ладонью лезвие когда-то по дурости подаренного меча. Вот и в правду дурак и идиот, носящийся с первой влюбленностью глупец. Тут даже сил спорить не было.

-Если он тебе не нужен, выброси. Дружба, построенная на лжи, мне не нужна.

Тем более, что Цзысюаню никогда не была нужна дружба. Он любил, и хотел невозможного - взаимности. А не чувствовать себя раз за разом обманутым идиотом.

-Отец был не прав в том, что подослал убийц. Но во всем остальном он, похоже, не ошибался.

Цзысюань поднялся в седло и развернул коня, резко дернув поводья.