- Он согласился на мои условия, - сказал Хуайсан и отвернулся, обвивая ветку сливы веревкой. Так было немного проще. - Согласился с тем, что огласка этого обстоятельства будет невозможна, однако попросил право быть рядом с будущими детьми в качестве их воспитателя. Думаю, это возможно, не правда ли? Но, Жилань...

Он все-таки повернулся к супруге и посмотрел на нее испуганно:

- Ты до конца уверена в его чувствах? Я готов сделать для тебя то, что принесет радость, но, но... Не может ли это быть - не было ли - словом, мужчины из рода Не бывают страстны и легко увлекаются, но потом забывают... Мне показалось, что он холоден. Хотя он так сурово потребовал, чтобы я прежде обговорил с тобой и получил твое согласие. Но в остальном он держал себя так, будто бы ему это не важно. Будто бы он из клана Лань.

- Но что? - переспросил Хуайсан несколько резко. Ему было и неловко, и тревожно, и, хуже того, он понимал, что всем остальным куда тревожнее, и опереться они должны на него, по крайней мере, супруга. Но почва под ногами была слишком зыбкой.

- Сейчас, боюсь, идти обратно было бы большей потерей лица, А-Лань, - он первый раз попробовал ласковое детское имя в отношении жены, и оно ей все же шло, вот такой, побледневшей от прохладного ветра, в накидке, усыпанной лепестками мэйхуа, с блестящими от волнения глазами. - Все пойдет так, как было договорено. Я так хочу. Ведь на этом скользком камне в середине не остановиться. Значит, все случится, так или иначе... Тебе очень к лицу этот цвет.

Он обломил тонкую веточку и закрепил ее, белую и розовую, в пене хрупких лепестков, в прическе Жилань.

- Обещай мне одно: место Фэйфэя никто из других детей в твоём сердце не займет. Обещай. Он первенец, он наследник. Я столько читал о том, что женщины пренебрегают детьми от нелюбимых мужчин... Обещай, что этого не будет.

- В том, что касается моего сына, - сказал Хуайсан, не сводя глаз с супруги, - я буду властен над сердцем, селезенкой и печенью, а также, если понадобится, над движением небесных светил. А если не выйдет попросить солнце повернуть обратно, закрою Фэйфэя собой или любым, кто под руку подвернется для этого пригодный. Здесь, А-Лань, не может быть не то что двух ответов - двух мыслей об ответе. Наш сын должен быть всегда счастлив. Всегда здоров. Должен прожить огромную прекрасную жизнь, возглавить орден и управлять им разумно и хорошо. Что будет в остальном, для меня вовсе не так важно. Я приму в сердце всех твоих - наших, конечно - детей. Но никто из них никогда не будет и не должен быть важнее нашего мальчика. Вот и все, о чем я хочу тебя предупредить.

Он дотронулся до ладони Жилань:

- Совсем замерзла. Позволь мне, прими мою накидку, и пойдем в дом, моя дорогая.

Движение супруги и румянец на ее щеках Хуайсан трактовал так, что Жилань неизбежно ушла далеко в размышлении о своих будущих детях. Что же, это было и правильно, и славно. Ведь что за радость в стеснениях, если они не приносят никакого прибытка? А вот вопрос ее поставил в тупик. Если бы Хуайсан знал! Если бы в какой-нибудь книге было подробно описано, как надлежит без потери лица распорядиться, чтобы твоя жена была близка с ее любовником.

— Я полагаю, — он откашлялся, — что это как-то... Словом, в благоприятные дни, но лишь когда ты будешь к этому готова, учитывая малолетство Фэйфэя... Ох, А-Лань, ну как же я могу знать, это ведь между вами; я даже не знаю, было ли или нет — и не хочу, не думаю, что стоит. Все же в такую приватность вторгаться позорно. Полагаюсь на твою чуткость и дальновидность. Возможно, необходимо какое-то... Для слуг, для ясности положения... Мое присутствие на первых порах.

Пришла пора краснеть уже ему.

— Что? Я читал, так делают! Была грустная новелла про императора...

— Это было необходимо для продолжения императорского рода, — сказал Хуайсан, припоминая детали, и немного замялся, — это достаточно, как бы так сказать, откровенное повествование, так что надеюсь, что ты не смутишься. Император был слаб здоровьем в том же плане, что и... Нет, конечно. Он просто был надкушенный персик. Иногда такое бывает, моя дорогая, и с императорами. Кроме того, он был немолод и хрупок сложением. У него никак бы не получилось потрудиться для появления на свет наследника, потому он и попросил своего друга. Близкого. Очень близкого. Словом, своего любовника заменить его на брачном ложе. Тот был куда более юн и крепок. Конечно же, в семье императора такие обстоятельств должны быть тайными, но он все равно присутствовал в той же комнате за ширмой. Если задуматься, я не очень понимаю, почему и зачем. Возможно, сторожил от слуг?