Это была самая длинная и холодная ночь в жизни Цзысюаня. После того как лодка затонула, беглецы выбрались на берег и не с первой попытки развели костер. Без огня насквозь промокшие и замерзшие они рисковали отправиться уже к утру на следующий круг перерождения,  так что он был необходим. Но от понимания безвыходности положения Цзысюань все равно не мог отделаться от мысли, что тем, что они греются у костра они как будто бы написали объявление о том, что вэни могут прийти и схватить их. Ночью в лесу огонь было видно особенно хорошо.

Тревожным сном удалось забыться под самое утро, так что когда молодой господин Лань его тронул за плечо, он тут же открыл глаза.

-Идемте, молодой господин Лань. 

Уже достаточно рассвело для того, чтобы можно было с уверенностью ходить по лесу в поисках тропинки, которая привела бы их к деревне.

Цзысюань на несколько следующих жизней наубирался в каменном, а чинить что-то из крестьянской утвари не чувствовал в себе умений. Да и желания, честно говоря, тоже.

-Немного есть. Из тех, что отец передал, - Цзысюань замедлил шаг, чтобы вытащить из потайного кармана внутри пояса пару монет и продемонстрировать их Ийнгджи

-На еду должно хватить. На лекарства, возможно, тоже. А вот осел… Мне претит мысль, что мы будем вынуждены его угнать, молодой господин Лань. Так что я бы оставил это на крайний случай.

Прижал ладонь к забурчавшему от голода животу. Пахло хлебом! Свежеиспеченным хлебом. И рот тут же наполнился слюной.

Хорошенькие и молоденькие крестьянки всегда радовали глаз. Цзысюань скользнул взглядом по ладной фигурке, и даже приосанился, расправляя плечи, позабыв про то, что одежды на нем давно уже не яркого золотого цвета, а какого-то невнятного оттенка серой грязи, почти сравнялись с цветом с ужасный свитером Чин…
Тряхнул стриженной головой, отгоняя от себя непрошеные воспоминания и улыбнулся девушке как можно более любезно и ласково.

-Молодая госпожа, не бойтесь, мы всего лишь попавшие в беду путники, и не обидим вас. Мы хотели купить в вашей деревне немного еды.

Цзысюань и сам не понял, что на него нашло. Возможно, «чо» и «лыбишься» и «чмыри» в речи пьяного крестьянина возродило в памяти заковыристые ответы паучьего кузнеца, одно воспоминание о котором выбешивало с пол оборота, или же  возмутительно оскорбительное отношение к симпатичной девушке, но в следующий момент бухой мужик оказался с заломленной за спину рукой, стоящим на коленях на земле.

-Мы не смотрим на ваших женщин, уважаемый. А хотим всего лишь купить немного еды.

Что-то, вполне возможно, здравый смысл, подсказывал Цзысюаню, что Усянь имел в виду немного другое, когда давал ему советы о том, как разговаривать и торговаться с крестьянами. Но, это была всего лишь первая попытка, он еще не успел натренироваться.
Он отпустил руку мужика, позволив тому раскланиваться, и смерил его неприязненным взглядом, полным презрения, который тут же сменился на бесконечно удивленный, когда молодой господин Лань завел разговор про ноздри.

-Очень злой, - подтвердил он слова собрата по переговорам, - если попытаетесь что-нибудь выкинуть, уважаемый, сломаю вам обе ноги.

-Да, уважаемые, есть ли в вашей деревне лекарь, который согласился бы продать трав от простуды и жара? А то погода не располагает к долгим прогулкам.

Мешок со свежими баоцзы, завернутыми в тряпицу, и горшочком риса с овощами приятной тяжестью оттягивали плечо.  Теперь вернуться в их спонтанный лагерь у реки было не стыдно. С едой это было куда более радостное возвращение, можно было почувствовать себя героем и добытчиком. Цзысюань так и не понял, то ли мужик стремительно протрезвел, стоило заломить ему руку, то ли жажда подзаработать, пускай и небольшие деньги, воззвала к его миролюбию.

Цзысюань взял один из пучков и поднес поближе к глазам, чтобы рассмотреть. Понюхал.

-Бабушка, разве это лекарственные травы? Да это же какая-то ботва с огорода! Разве этим можно вылечить жар?! – Он с возмущением посмотрел на тетку средних лет, собираясь применить на практике все те советы по торгу с крестьянами, которыми его пичкал Усянь с Ванцзы на пару. Но, не успел даже назвать свою цену, как женщина буквально испарилась, закрыв за собой дверь.
Нападение бугаев он не то чтобы пропустил, но и не отклонил. Слишком сильно опасался за заплечный мешок, в котором лежал котелок с рисом и овощами. Упасть и разбить его, было недопустимо.
От удара в живот в глазах потемнело, и резко перехватило дыхание. На кончиках пальцев заискрила золотистая ци, но Цзысюань вовремя себя одернул. С таким же успехом можно было развернуть над собой знамена с вышитым «сиянием средь снегов» и помахать ими.
От следующего удара он уже успел закрыться, увернувшись от кулака, летевшего в челюсть, и схватил нападавшего за руку, с силой дернув на себя, чтобы потерял равновесие.

-У вас в деревне все такие гостеприимные?!

Цзысюань увернулся от второго мужика, забежав за прилавок, так чтобы тому было сложнее броситься на него с кулаками.

-Да, что вы творите, уважаемые?! – Он вспомнил, что адепты Ланьлина славятся дипломатическими способностями и попытался призвать оставшегося мужика к благоразумию. Хотелось дать крестьянину шанс и не ломать ему жизнь и руки, превращая в немощного калеку.

-Я всего лишь безобидный путник, пришедший в вашу деревню купить еды и лекарств! Остановитесь, и обещаю, что мы мирно разойдемся!

-Эй, ты, слышь! – Обратился к Лань Ийнгджи ближайший к нему крестьянин, державший мотыгу в руках. Судя по самодовольной роже, он был полон намерений возделать незадачливого путника и вывернуть его карманы.
-Проблем не будет, если ты сейчас положишь свою палочку на землю и отдашь кошель!

Он сплюнул под ноги молодому господину Лань и оскалился.

-А иначе мы сами у тебя денежки заберем! У вас их с приятелем многаааа! Где ж это видано, чтоб за миску вшивого риса целую золотую монету платили!

Эх, не получилось у него с переговорами. Они с треском провалились. Первым делом Цзысюань скинул с плеча драгоценный мешок с едой и аккуратно поставил его под прилавок, чтобы не помять баоцзы, а потом перепрыгнул через прилавок, в красивой вертушке прописав с ноги тому из мужиков, который посмел его обозвать. Хрустнула челюсть. Он сжал кулаки и, чувствуя, как в жилах вскипает адреналин, бросился на второго. Кабацкая драка с босяками была не тем сражением, которым стоит гордиться, поэтому он постарался закончить поскорее.
Даже без применения  духовных сил раскидать крестьян не составило большого труда. Сперва из дверей выбежал один, за ним, придерживая сломанную руку и со стонами, другой.
Цзысюань  забрал с пола мешок и последовал за ними на улиц как раз застав сцену отбивания дубинки самодельным посохом.

-Хм. Кажется, мы все-таки привлекли лишнее внимание… - Он обвел взглядом толпу с вилами в руках и нахмурился.  – Попробуем сбежать?

-Молод… - Цзысюань запнулся, осознав, что вежливым обращением к товарищу он еще сильнее раскроет себя в глазах агрессивно настроенных босяков и запнулся.

-Отступаем.

Пока мужики не решились на коллективную атаку по принципу сперва завалить, а потом запинаем, Цзысюань растолкав двоих ближайших, рванул вперед, уверенный, что Ийнгджи последует за ним. Заклинатели на предельной скорости промчались до конца улицы, и завернули за угол, на несколько мгновений скрываясь с глаз преследователей.

-Молодой господин Лань, давайте по верху!

Вряд ли обычные разбойники смогли бы в два прыжка оказаться на заборе, а потом перепрыгнуть с него на крышу ближайшего домика, так что, приземлившись на землю, Цзысюань был уверен, что преследователи не сразу сообразят, куда они делись, а, значит, у них есть фора или же возможность отсидеться, спрятавшись.
Он огляделся, и понял, что они с молодым господином Лань оказались во внутреннем дворике. Своим внезапным появлением они вспугнули тощего кота, который до этого был занят тем, что вылизывал заднюю лапу.

-Давайте туда, - он кивнул в сторону какого-то строения, которое не было похоже на жилой дом, а, скорее, на сарай.

Цзысюань тоже застыл напротив с загоном, в котором ослик, развесив уши, с независимым видом самодостаточного существа, отлично знающего себе цену, лениво жевал какую-то пожухлую ботву.
Перед глазами промелькнули заманчивые картинки и открывающиеся перспективы. Вот дева Цзян едет на спине у ослика, а не идет по едва заметной лесной тропке, убивая в конец свои нежные ножки. Или на спине осла лежит Чжиган, которого не придется больше таскать на своем горбу…
Цзысюань неосознанно завел руку за спину, поставил ладонь на пояс и прогнулся в пояснице. Щелкнуло. Он не признался бы и под пытками в пыточной Огненного дворца, но в спину простреливало после необходимости таскать на себе тяжеленного и бессознательного друга. Он с шумом втянул в себя воздух через нос, и так же шумно выдохнул, решаясь.

-Молодой господин Лань… мы никому и никогда не расскажем правду о том, как у нас появился этот осел, ведь так?

Если уж они упрут осла из крестьянского сарая, то Цзысюань должен был быть уверен, что эту историю не станут трепать на каждом углу. А своим спутникам расскажут приукрашенную версию…

-Мы же можем остальным сказать, что сумели выторговать его… - Осторожно продолжил подбивать молодого господина Лань пуститься во все тяжкие. В конце концов, только Мэн Яо точно знал, кому сколько досталось денег. А их спутники не знали, какая сумма у Цзысюаня с собой в кошельке.

Цзысюань с досадой нахмурил брови. Как будто бы в Ланьлине был свод рекомендаций, в котором можно было отыскать пункт под номером две тысячи пятьсот семь, который гласил: «угони осла у крестьян, а потом соври, чтобы не краснеть из-за этой истории, и красней из-за того, что наврал».

-А мы сейчас и не воюем. Сейчас мы пытаемся спасти свои жизни, и у нас почти безвыходная ситуация, - начал он уговаривать и молодого господина Лань, и самого себя, - а осел очень поможет быстрее добраться до границ с Юнмэном.

Цзысюань залез в потайной кармашек на поясе и вытащил оттуда кошель с деньгами.

-Сколько стоит осел, вы не в курсе, молодой господин Лань? Давайте оставим хозяевам хоть какую-то плату за животное.

Цзысюань в ответ только глаза закатил. Будто бы он мечтал совершить сей сомнительный подвиг по угону гужевого животного лично для себя, любимого, а потом с гордым видом скакать галопом на спине неказистого ослика по лесной тропке. В своих мальчишеских мечтах о великих свершениях, которыми можно было подражать величайшим героям легенд древности, Цзысюань скакал на вороных жеребцах, но никак не на крестьянских ослах.
Осел оказался послушным, позволил молодому господину Лань вывести себя из сарая, только ушам повел. Цзысюань вытащил все содержимое кошелька из-за пояса, и оставил монеты крестьянам. Пусть хоть что-то им достанется в утешение.
Со двора им удалось выйти, повстречав только кота, которого они опять отвлекли от утреннего умывания. Никто из хозяев не выскочил с криками о том, что средь бела дня они затеяли грабеж. Прикрыв за собой ворота, юноши поспешили по дорожке, ведущей обратно в лес.