С самовлюбленными людьми легко чувствовать себя туповатым. Лань Чжань не понял, о каком секрете нужно помнить, и о каких вообще шла бы речь, но решил и не стараться. В конце концов, в том сгоревшем мире, где он сам был пределом допустимой самовлюбленности, с ним так и поступали более скромные и достойные люди.
Несколько мгновений ему даже казалось, что он никогда не сможет раздеть другого заклинателя, и терпеть его попытки, и лучше, как обычно, пусть хоть всех убьют, но не двинуться с места.
Но в это время Цзян Чен быстро совершил некое колдовство, доступное лишь просветленным, и невыносимое стало выглядеть домашним и простым. Ещё несколько секунд Ван Цзи удивлялся, потому что такая техника в самом деле сложна, и он совсем немного слышал о ней. О мудрецах, способных превратить акт насилия в акт любви, а боль в свет. Неужели, их там всех этому учат в Пристани Лотоса? Даже таких... Цзян Чен, впрочем, с лёгкостью выглядел туповатым даже рядом со своей сестрой, отнюдь не превосходящей его самолюбием. Может ли быть, что секрет легендарных мудрецов и кроется в этой некой особенной... Лань смотрел на своего соседа с интересом, пока тот развязывал ему пояс, и сам поскорее стряхнул ханьфу с плеч и локтей. Показалась спина в почти заживших шрамах, регулярно обновляемых за ...разное.
В его собственном запасе не было способов помочь другому бороться со стыдом, кроме насилия, им и воспользовался: дернув Цзян Чена к себе за пояс, резкими движениями Лань Чжань его распутал и сорвал, а потом оттолкнул обратно. Сообщить теперь господину Вэнь, в чем именно ему лгут его фокусы, было бы наверное, достаточно милосердно, но пока что слишком сильно свело челюсть от подавленной злости.
