Цзинь Гуаншань провел с сыном несколько часов, слушая его рассказы и размышляя. Ближе к утру гнев поутих, и он наметил себе дальнейшие действия. Первым из них было — поговорить с Цзинь Цзысюнем.

Ему было жаль мальчика — жернова политики затянули его слишком глубоко и готовились перемолоть. Все утро Цзинь Гуаншань перебирал в уме законы Поднебесной и случаи их применения в попытке найти что-либо, что позволит ему сохранить лицо, но не находил — что бы ни совершил Цзинь Цзысюнь, его возраст и высокое положение давали ему множество привилегий, которые никогда не привели бы к такому тяжелому наказанию как клеймение. И означало это только одно — орден Цишань Вэнь считает себя настолько выше всех иных орденов, что может изменять земной и небесный закон и карать знатного молодого господина словно преступника-простолюдина, да еще и без веской вины.

Однако сохранить лицо было необходимо. И с целью найти для этого способ Цзинь Гуаншань ближе к полудню явился в покои, отведенные племяннику.

— Любезный племянник, — Цзинь Гуаншань кивнул. — О нет, я приехал разобраться с трудностями, которые вы обрели на свою голову в лагере.

Он замолчал, внимательно разглядывая племянника. Выглядел тот изможденным и немного подросшим, но, судя по первому же вопросу, ума у него не прибавилось.

— В первую очередь сообщаю тебе, что ты женишься на Вэнь Лиу. В ближайшее благоприятное время, которое подберут астрологи Цишань Вэнь.

— Не вижу радости на твоем лице, — вкрадчиво сказал Цзинь Гуаншань. — Разве не ты был влюблен в деву Вэнь Лиу? Разве не ухаживал за ней, не читал стихи, не накидывал на ее плечи ханьфу с «Сиянием средь снегов»? — он не повышал голос, это было просто не нужно. — Подумай хорошенько.

Небеса явно отыгрываются на мне за все грехи.

— А пока думаешь, я хочу услышать о клейме.

Цзинь Гуаншань так изумился, что это даже на мгновение отразилось на его лице. Затем его глаза нехорошо сощурились.

— Цзинь Цзысюнь, — нехорошим тоном сказал он, — ты, кажется, забылся.

В этом месте юноше полагалось хлопнуться на колени и далее отвечать главе своего ордена и клана из такой позы. Подробно, по делу — когда, как, за что именно, — и без мнений о чужой осведомленности.

Убедившись, что лагерь все же не до конца вытряс из племянника основополагающее понятие почтительности к старшим, Цзинь Гуаншань поднял юношу и присел с ним рядом, чтобы говорить тихо. Больше всего его интересовало, за что именно Цзинь Цзысюнь получил клеймо — и, как он и догадывался, выходило, что ни за что. И в сложившихся обстоятельствах это никуда не годилось.

— Цзинь Цзысюнь, послушай меня внимательно. Клеймение — наказание за тяжелое преступление, которое, впрочем, никогда не было бы применено к тебе, даже соверши ты его, находись мы все в других обстоятельствах. Поэтому запомни: ты действительно совершил преступление. Возможно, ты покушался на солнцеподобную мать главы ордена Вэнь, — он скривился. — Все должны знать, что ты был наказан не безвинно. И в будущем, возможно, тебе самому пригодится этот слух.

Поймет ли, помогут ли книги по стратегии? Если второго наследника главы клана заклеймили без вины — это невозможно проглотить молча, и прямо здесь и сейчас нужно обвинить Вэнь Жоханя в оскорблении ордена — и умереть со своими двадцатью адептами-охранниками, сыном, племянником... Поэтому единственный способ — сделать вид, что вина была, благо, по закону получивший наказание считается полностью прощенным, а затем действовать тонко.

— Также я должен сообщить, что тебя вернут в лагерь сразу же после того, как брак будет консумирован. Но ты еще очень молод, и, в целом, никто не удивится, если на это понадобится некоторое время, — впрочем, у этого способа был неприятный аспект удара по мужской гордости, но тут уж все зависит от того, насколько Цзинь Цзысюнь не хочет возвращаться в лагерь. — Твоя молодая супруга же отправится в Ланьлин. Если после заключения брака ты все еще будешь не рад ей, возможно, судьба будет к тебе благосклонна — многие молодые женщины простужаются в зимних путешествиях и умирают.

Особенно если это столь далекие родственницы главы клана, что даже заложниц из них не выйдет.

— По возвращении в лагерь держись поближе к Цзинь Цзысюаню и другим адептам Цзинь. Впереди тяжелые времена, и вам следует быть внимательными.

Так, озвучив все, что хотел сказать, Цзинь Гуаншань оставил юношу одного и направился просить аудиенции у Вэнь Жоханя.

Получив аудиецнию, Цзинь Гуаншань с порога упал на колени лицом в пол и из такой позы произнес:

— Прошу глубокоуважаемого главу ордена Вэнь принять нижайшие извинения по поводу ужасающего поступка моего племянника и второго наследника Цзинь Цзысюня. Я плохо его воспитывал.

— Вчера глава ордена Вэнь пощадил младшего брата и не сказал, что преступление моего племянника было столь тяжелым, что наказанием за это стало клеймо, и даже откуп серебром не показался достаточным, — Цзинь Гуаншань поднял голову, но так и продолжил стоять на коленях. — Хоть после принятия наказания мой племянник и считается по закону полностью прощенным, я не могу не винить себя за то, что столь плохо воспитал его. Даруя мне свое прощение, глава ордена Вэнь несравненно великодушен, — он снова склонился до пола и замер.

Не знал? Действительно?..

Цзинь Гуаншань поднялся.

— Любезный старший брат, глава ордена Вэнь, ваш провинившийся младший брат не заслуживает подобной доброты, — он снова поклонился и наконец занял указанное ему место. — Отвечаю на вопрос главы ордена Вэнь: я был счастлив увидеть сына после долгой разлуки и послушать о его учении и достижениях на ночных охотах.

Цзинь Гуаншань, прикрывшись веером, выслушал откровение Вэнь Жоханя о юности. Достойный и усместный ответ никак не придумывался — учитывая, что в конечном итоге Вэнь Жохань упомянутые глотки, видимо, и перегрыз, оттого и сидел здесь сейчас на высоком троне в лучах солнечного пламени.

— И мой сын, и мой племянник еще очень юны, — осторожно ответил он, — и не всегда радуют меня разумностью суждений и поступков, но разве не был ли я сам таким в их возрасте? — смягчив высказывание улыбкой и взмахом веера, он пригубил вина. — Что касается учения в лагере, со слов Цзинь Цзысюаня — мне есть чем гордиться: он прилежен в уроках и обязательных работах, не нарушает правил, и даже способен выстоять на Ночной охоте, на которой ни его, ни его адептов не снабдили оружием... — взгляд из-за веера был весьма красноречив.

Отредактировано Цзинь Гуаншань (2019-06-17 13:12:49)

— Наследник главы ордена Вэнь действительно на редкость талантлив, и при том послушен отцовской воле — я слышал, когда-то они были друзьями с нынешним главой ордена Не... — отложив веер, Цзинь Гуаншань попробовал что-то из закусок. — Повара Огненного дворца столь хороши, что порою мне хочется их украсть, — похвалил он, наконец перейдя на более похожий на себя ироничный тон.

— Кстати, о главе ордена Не... За треволнениями вчерашнего дня я, должно быть, совсем позабыл упомянуть, что глава ордена Не установил довольно жесткие сроки прибытия своего племянника и невестки в Цинхэ и, кажется, собирался сам забрать ее, поскольку довольно грубо отказал госпоже Цзинь в предложении сопровождать молодую жену Не Хуайсана в Нечистую юдоль. И сроки эти вот-вот подойдут, так что Цзинь Хунъяо следует поспешить, чтобы успеть забрать сестру из Ланьлина.

Но она не успеет, она изнеженная, и дорога будет долгой, а больше посылать пригласить и сопроводить Цзинь Жилань некого, в Безночном городе лишь Цзинь Хунъяо связана с Цзинь Жилань и может сделать такое приглашение. К тому времени, как Цзинь Хунъяо будет в Ланьлине, Цзинь Жилань в окружении отряда Не Минцзюэ уже будет на дороге в Цинхэ. Впрочем, если Не Минцзюэ не поймет послания и не успеет забрать племянника — это будет его беда. Впрочем, и моя тоже, ведь союз это усложнит, ребенок будет в заложниках...

Отредактировано Цзинь Гуаншань (2019-06-17 14:17:34)

Напоминать о том, что пожелания Верховного заклинателя, а вместе с ними и договоренности, не раз менялись, было бессмысленно и, более того, опасно, поэтому Цзинь Гуаншань поклонился:

— Я выеду в Ланьлин и постараюсь оттянуть отъезд Цзинь Жилань сразу же, как только свижусь с Мэн Яо и попрошу его присмотреть за моим новым родичем Не Хуайсаном как можно тщательнее. На Ночных охотах, да и просто в жизни полевого лагеря, часто случаются всякого рода неприятности, приводящие к смерти слабых здоровьем и духом. Могу я просить, чтобы глава ордена Вэнь отдал приказ привезти Мэн Яо в Безночный город?

На лице у Цзинь Гуаншаня тоже появилось интересное выражение, когда он услышал о том, что Мэн Яо гостит в Огненном дворце.

— Благодарю главу ордена Вэнь. Какой высокой чести удостоился этот более чем скромного происхождения юноша, быть гостем главы ордена Вэнь! — сказал он, со щелчком раскрыв веер. — Впрочем, я слышал, один из моих адептов, спутник детства моего наследника, тоже удостоился этой чести — и в лагерь так и не вернулся. Могу я узнать, что с ним произошло? Его имя — Цзинь Чжиган.

Отредактировано Цзинь Гуаншань (2019-06-17 15:34:30)

А Мэн Яо, значит, давал? Цзинь Гуаншань произнес это лишь в уме, но внутренний голос был таким ядовитым, что он на мгновение подумал, что Вэнь Жохань почувствует.

Зачем он вообще вызывает юношей в Огненный дворец?..

Однако утомленный жест Вэнь Жоханя от него не ускользнул.

— Благодарю любезного старшего брата, главу ордена Вэнь, — Цзинь Гуаншань поднялся и поклонился. — Не смею долее утомлять главу ордена Вэнь...

Поклонившись и как полагается распрощавшись, Цзинь Гуаншань направился за слугой в комнату Мэн Яо. По дороге он понял, что здорово разозлился, причем по причине довольно унизительного свойства — он попросту ревновал. Значит, молоденькое мясо.

Он знал, что когда-то и сам им был.

Еще его тревожило неясное местонахождение Цзинь Чжигана. Этот мальчик был ему дорог, и он был не последним адептом в клане — компаньоном наследника, — чтобы вот так вот просто без следа исчезнуть.

Цзинь Гуаншаню все меньше нравилось происходящее. И он невольно вздрогнул, вспомнив ощущение от соприкосновения с ци Золотого ядра Цинхэн-цзюня.

Погруженный в невеселые мысли, он даже не заметил, как они пришли. Слуга почтительно открыл перед ним двери и уведомил находящегося внутри:

— Глава ордена Цзинь.

Цзинь Гуаншань вошел.