Вдох. Выдох. Ну, ладно, допустим, что Лиу пытали, угрожали, и поэтому нежная дева напугана и растерялась, потеряв способность слышать и понимать вопросы, что ей задают.
-Вам не нужно быть признательной. Для начала вам нужно рассказать мне, что вы уже сказали госпоже Вэнь. Я не присутствовал при вашей с ней личной беседе. – Попробовал переформулировать просьбу более доходчиво, в надежде, что до Лиу дойдет, что неплохо было бы проговорить ему словами через рот и вслух то, о чем она уже успела рассказать бабке, чтобы не получилось так, что в ее рассказе он – был насильником и злодеем, а они сейчас сочинят сказочку про неземную страсть и вспыхнувшие на ровном месте чувства.

Бывают  же такие счастливчики, которые становятся еще более очаровательными от того, что краснеют лицом и покрываются алыми пятнами.
Цзысюань вопросительно выгнул бровь, сделав еще более сложное лицо, чем было у него до этого. Надо было не трактаты о благочестии читать, а порнографические книжонки, а то он и не знал, о том, что стоит девушке лишиться девственности, и у нее на лбу загорается оповещающий всех об этом событии иероглиф. Иначе как бы бабка поняла о том, что Лиу больше не девица. Ну, только если между ног к ней заглянула с проверкой.
-Уже совершенно не важно, что по этому поводу думаю я. И додумывать за вас, что вам нравится или нет, а чтобы вы сделали или придумали, я не стану.
Опять потер лицо ладонями.
-Спасибо, я вас услышал. Итак, никто вас не пытал, подробности вы не рассказывали. И представленная совместная версия ничему не будет противоречить. Выступать в роли насильника мне бы не хотелось. Версия с внезапно вспыхнувшей страстью вас устроит?

Сложно быть приятным собеседником после трех суток бдения в холодной яме с насквозь промокшими ногами в компании сперва откровенно больного кузена, а потом злых мыслей о чудовищной несправедливости. Цзысюань хлюпнул простуженным носом.
-Да. Внезапное и скоротечное помутнение рассудка. Очень скоротечное. И сбежал я, не дожидаясь утра. А то знаете, комендантский час, обходы. Считают по головам. Да и кузен бы всполошился, если бы я не вернулся вечером. Прибежал бы искать. А оно нам надо?
Прижал пальцы к вискам и с силой надавил.
-Если захотите для правдоподобности добавить деталей про туманы, прошу, не сдерживайте полет фантазии. Это добавит поэтичности нашему рассказу. Вы ведь любите поэзию, молодая госпожа.
Толи от необходимости придумывать ложь на самого себя, толи от того, что простыл, у него лицо тоже пошло красными пятнами, но, Цзысюань был обычным заклинателем, а не волшебной принцессой, и его лихорадочный румянец во все щеки совершенно не красил.

- Сбежали и сбежали, наверное это свойственно вашей натуре, но я, к счастью, плохо вас знаю. Значит, все, договорились? А придумывать про вас что-то поэтическое- у меня не настолько богатая фантазия и я не такой хороший поэт, вы не вдохновляете.

Туман...лодка....локвы....сон....

В глазах появились слёзы, в горле комок. Лиу попыталась скрыть это и уткнулась носом в рукав.

Женщины! Все беды от них. То в соплях, слезах и надеждах, что их пожалеют и будут скакать вокруг драгоценной персоны на задних лапках, расшаркиваясь, то в бешенстве сверкают глазами и с недовольным лицом уступают право сочинять себе смертный приговор.
-Благодарю, дева…молодая госпожа Вэнь Лиу, - опустился на колени перед столиком и потер лицо ладонями усталым жестом обреченности. Матушка от него отречется, когда узнает. С другой стороны, может, отец даже обрадуется, что его в воспитательном лагере так перевоспитали, что он даже был с позором исключен из рядов обрезанных рукавов, и начал портить вэньских девок сомнительной степени благородности.
Окунул кисточку в краску и быстро вывел послание юному Гуаньшаню.

Господин глава ордена Ланьлин Цзинь,
Обстоятельства сложились таким образом, что я несу ответственность за потерю невинности одной из дев великого ордена Цишань Вэнь.
С уважением, ваш сын Цзинь Цзысюань.

Кратко и по делу. Сразу становится понятно, что сын жив, писал письмо сам, а подробности грехопадения можно обсудить и при очной встрече.

Лиу поклонилась госпоже Вэнь, потом Сюаню и вышла из комнаты. Придя в домик, рухнула на кан и разрыдалась, потом уснула, не видя снов.