Глупо было рассчитывать на то, что у главы ордена Цзинь не будет шпионов в Нечистой юдоли. Интересно, а есть ли шпионы Не во всех остальных орденах или Не Мин Цзюе для этого слишком прямолинеен?

Яо впервые оказался в родственных объятиях, хотя не о таких мечтал, но какая разница, вот он отец, позади тебя, высокий и сильный, который что? Парнишка аж задохнулся от признания. Он прекрасно помнил, как в Облачных глубинах Цзинь Гуаншань сделал вид, что не узнал его, вернее Яо хотел верить, что узнал только не сказал. Теперь же выходит...

Мэн Яо куснул губу, - Выходит я все же ваш сын, вы это признаете! - прошептал он в ошеломлении, потом замотал головой, - Нет, господин Не для этого слишком бесхитростный, - гонор стух, парнишка в захвате расслабился, - Да, я иногда грею ему постель, но что не сделаешь ради определенных целей. Уверен, что вы тоже много чего в своей жизни прошли, дорогой отец.

Для Яо это была не дерзость, это была совершенная искренняя радость, глупая и нелепая, потеря контроля, потеря себя на доли мгновений, но это были самые желанные слова, хотя и звучали как "моего ублюдка". Тепло тела исчезло, следом за ним последовал удар по лицу наотмашь и Яо  не удержался на ногах, снеся ширму и упав на каменный пол. Ничего, со мной все в порядке, отец. Смешная мысль. Кажется опять готовы были вернуться рыдания, но уже с иной окраской.

Рывок за шкирку слегка отрезвил, заставив мозг работать чуть более прагматичнее. - То, что было здесь сказано, глава ордена Цзинь, останется здесь и не будет нигде озвучено боле, да простите меня за ту радость, что воспламенила мне сердце, - пробормотал мальчишка, вскидывая под напором захвата Цзинь Гуаншаня лицо и смотря в его глаза уже без страха, а с любовью и обожанием.

Если бы вы знали насколько вы прекрасны. Кончики пальцев коснулись щеки на которую пришелся удар и Яо покрылся мурашками. Кто я? Я твой сын, отец. Как трудно придумать правильный ответ на такой вопрос, когда тебе всего семнадцать. Когда твоя голова полна кучи других для которых нет ответов.
- Кем вы хотите, чтобы я был? - прошептали губы.

Объятие было неожиданным, а самое острое, что крепким и бережным. Мэн Яо и представить себе не мог, что Цзинь Гуаншань способен на такие проявления, особенно в его сторону. По телу прошлась судорожная волна восторга и горло опять перехватило, уже от своего рода эйфории.

Яо прильнул к отцовскому телу, не вкладывая ни грамма эротичности, а ища защиты и любви. Шепот алмазным песком сыпался в уши, раздирая все каналы до крови, смешивался с током, заползал в сердце. Ты можешь стать моим сыном.

- Да, - выдох дался с трудом, продираясь сквозь сжавшиеся связки, перечеркнутые адреналином, - Я хочу, -  Яо поднял  руки и обнял отца в ответ за талию, прижимаясь еще ближе и впитывая в себя запах вина и благовоний.

По щекам снова потекли слезы, такое маленькое ничего не стоящее прикосновение к голове для Мэн Яо было самым драгоценным и долгожданным.

Голос Цзинь Гуаншаня гипнотизировал, давая указания, Яо слушал, дрожа всем телом и кивал, кивал соглашаясь на то, что не мог выполнить, потому что еще не осознал всего сказанного. Он просто хотел продлить эту мучительно приятную нежность.

Яо с трудом отстранился, еще не желая отпускаять  Цзинь Гуаншаня из объятий. Слезы текли не останавливаясь.
- Я вас понял, глава ордена Цзинь. Я с огромной радостью и совершенно искренне сделал бы все, о чем вы меня попросили, но у меня приказ от господина Не ехать в воспитательный лагерь в качестве охраны и помощи молодому господину Не. Как видите, то, что я лег под него не спасло меня. Где я ошибся? - Яо не ждал ответов, он чуть сжался, ожидая гнева и сожалея о том, что в руках так недолго побыл журавль.

Пальцы мужчины коснулись щек, стирая слезы, Яо аж приподнялся на цыпочки, ловя эти прикосновения. Это были иные желания, совсем иные. Можно любить бесконечно кого-то, кого ты встретил на своем пути, но чтобы этот кто-то въелся в тебя нужно время, а кровь она просто была, всегда.

- Прости, - Парнишка прошептал, нарушив границы на долю мгновения и тут же исправился, - Простите, глава ордена Цзинь, я просто поддался душевному смятению. - Он внимал уже новому заданию, кивая головой и все также не размыкая объятий рук.

- Я вас понял, господин Цзинь, да, я могу вернуть, если этого, - тут Яо немного споткнулся, ловя воздух, - заслужить.
В этот момент его посетила мысль, что рано или поздно Цзинь Гуаншань станет тем, кто заслужил.

Сказка заканчивалась, впрочем, их просто не существовало, это он понял раньше, чем матушка, которая верила в то, что можно получить все предъявив жемчужную пряжку.

Лоб коснулся лба. Отец, я столько мог бы тебе рассказать, а еще больше выслушать, я бы мог каждый день стелить и греть тебе постель, приносить лекарство, если надо, разбавлять вино, массировать ноги, выносить нечистоты, читать книги, играть на гуцине или флейте, пересказывать сказки.

Поцелуй в лоб обжег как клеймо, оставив на коже, обезображенной шрамом ощущение, которое Яо убрал подальше в сердце, поглубже, для себя одного.

Цзинь Гуаншань выпустил из кольца рук, Яо показалось, что он голый посреди ледяной пустыни, стоя напротив в одном исподнем. Парнишка низко поклонился, так кланяются тому, кого уважают и очень любят.
- Спасибо, отец, - прошептал он одними губами, поднимая лицо, зная, что Цзинь Гуаншань видит и понимает, но одновременно не оскорбляя самим фактом.

С этим движением губ, парнишка развернулся на пятках и исчез по направлению к бумажным дверям, он хорошо запомнил дорогу.