Страшный и Опасный исчезли, стало резко холодно и темно, и голоса теперь были не слышны. Что происходит? Где он? Почему солнце погасло?.. Сюэ Ян поджал колени к груди, укрытый тканью, совершенно не в силах ни пошевелиться, ни что-то произнести. Так всегда, всегда происходит: сначала очень хорошо, до сорванной глотки, до порванных нервов, а потом наступает тьма и тишина. И болезненное желание вскрыть себе глотку, чтобы снова начать дышать.

Голос, прозвучавший совсем рядом, был теплым, заставлял обратить на себя внимание, уцепиться и выплыть. Кто это? Посмотреть не было сил. Только дернуть пальцами в ответ, мол, я тебя слышу, но... Теплый продолжил расспросы и даже прикоснулся к плечу, неужели он не видит высеченные искры от собственного прикосновения?

- Слышу, - выдавил из себя еле слышно Сюэ Ян, снова сжимаясь в комок. Больше слов не было. Какая разница, может ли он подниматься, если он не хочет? Зачем ему вообще подниматься? Он упал в пропасть, где никогда больше не будет света. Ему было плохо.

Теплый легко подхватил его, умудрившись как-то ещё и одеть. Само собой, он ведь сейчас не тяжелее солнечного луча, совершенно пустой внутри, выпитый и выжженный. И все, что сейчас удавалось делать Сюэ Яну, это не заваливаться на бок, цепляясь за остатки стеклянного скелета внутри. Зачем сопротивляться? А, главное, чем осталось сопротивляться?.. Домой... куда домой, у него никогда не было дома. Но Теплый несет домой, а значит, его дом там, вместе с ним.

Оказавшись лежа в палатке, Сюэ Ян потянулся обратно за руками, почему он их убирает? Почему нельзя просто продолжить делиться теплом? Лоб был холодный, ни грамма жара, вот только не убирай руку... С неожиданной для него самого силой, Сюэ Ян вцепился в прикоснувшуюся к нему ладонь и потянул на себя. Рядом, будь рядом, мне холодно. Ещё ближе, зачем здесь одежда? Он пальцами стал забираться под ханьфу, развязывая пояс, стремясь прикоснуться кожей к коже Теплого, прижаться, попросить немного того света, которого он сейчас был лишен. И лицо получилось спрятать на шее, и ещё чуть-чуть ближе, разве это так сложно?

- Холодно, останься, пожалуйста, холодно...

- Горячо, жарко, - последовательно отчитался Сюэ Ян, начиная выпутываться. В одеяле было лучше, но, само собой не то. Почему Теплый не дал стать ближе? Он же умрет, а умирать очень не хотелось. Это же Теплый, он же только что подарил ему солнце, почему его так рядом мало? Почему на нем другая одежда, где на ней огненные змеи? Неправильно... - Сними, стань огнем.

С удвоенным рвением, почти истерическим, он снова принялся выпутывать несчастного обалдевшего Син Чэня из его собственных нормальных одежд. И принялся искать тех самых змей, их нужно было приручить, сделать своими, оставить в рукаве, чтобы иногда выпускать побеситься. И, кажется, в очередной складке ткани мелькнул огонек, в который Сюэ Ян тут же вцепился - это оказалось бедро даоса, которое он сразу начал исследовать, в поисках источника. Где он? Почему убегает? Почему просто не хочет дать потрогать? Попеременно бросало то в жар, то в холод, хотелось и выпутаться и укутаться, хотелось всего сразу, хотелось снова выйти из глупой оболочки и воспарить и сгореть заживо. Гадость, которая оказалась у него внутри стараниями Ифаня, отравила кровь, так что выйти могла дай боги к утру. Сюэ Ян страдал, Син Чэнь недоумевал и ещё не страдал, но долго и он не сможет удерживать. Лишь бы не уходил...

Теплый прижал к себе. Наконец-то, через спину в грудь полился жар от чужой кожи, заставляя внутри что-то радостно сжиматься. Сюэ Ян ещё дернулся пару раз, но лишь для того, чтобы сильнее вжаться, завернуться и затихнуть, купаясь в чужом тепле. Своего-то не было, прогорело. Может и не умрет...

Сердце всё ещё бухало где-то в горле, заставляя то вздрагивать и выпадать из накатывавшего беспамятства, то, словно останавливалось, и тогда мальчишке казалось, что он проваливается обратно в безлунную пропасть. В такие моменты он ещё сильнее сжимался и пытался вплавить в себя Син Чэня, словно только в нем и находилась опора или ступенька. И обратно, в беззнание. Утром он ничего не вспомнит, утром вся мешанина из событий вечера сплетется в единый комок, имя которому будет Теплый. Ведь это он сделал всё так, как надо. И никуда теперь от него не деться, он стал домом.

Так и прошла ночь. Во взлетах и падениях, в бессмысленных и цепких пальцах, что не отпускали затекшие руки, во вспотевших ладонях и испарине на лбу, а ещё в крупной дрожи, что начинала колотить после очередного неудачного шага где-то между звезд. И снились Сюэ Яну звезды, он ходил по ним, собирал их в горсти, сжимал, обжигался, смотрел, как они стекают между пальцами, сдувал их с ладоней и снова собирал в руки. Самые страшные сны снятся перед пробуждением. Самая лютая боль настигает перед смертью.

Син Чэнь пошевелился, окончательно заставляя проснуться. Сюэ Ян некоторое время подышал с закрытыми глазами, а затем начал проверять свое тело. Вроде жив, пальцы - все девять - на месте, ноги целы... Между ног... Боги, тянуло и болело. Что случилось? Пришлось попытаться воссоздать события вчерашнего дня. Вот он идет за очередной редиской, чтобы вырезать шедевр и подложить Син Чэню, вот его ловит какой-то одноглазый Вэнь со страшным и странным выражением лица - о да, это было незабываемо - вот он в шатре, где появился ещё один, другой... А дальше тьма, тишина, взрывы тысяч солнц и... и сейчас чье-то дыхание согревает голую спину. Сюэ Ян рывком развернулся и с удивлением обнаружил перед собой такого же распахнутого Син Чэня, чей внешний вид недвусмысленно перекликался с определенного рода неудобствами у него внутри. На лунном узле - всплыла чужеродная фраза.

- Ты... ты что тут делаешь? - описать словами размер глаз, которыми Сюэ Ян смотрел на даоса, было сложно. Здесь вместо цуней сгодились бы ли. - Что было вчера, что... - расплавленное солнце внутри, жар, восторг, настоящее волшебство, - Мы вчера... что-то сделали, да? - он смутился, отведя взгляд. Вопросов из сотни резко стала тысяча. Ладонь робко прикоснулась к груди под распахнутой одеждой. - Ты... ты что-то сделал?

Сюэ Ян слушал и хмурился. И чувствовал себя... да хуже не придумаешь. И непонятно было, что именно вызывало столько внутренней боли: что он не помнит, что именно с ним случилось или... или, черт подери, что он не помнит, а это случилось. И что именно, во имя семерых благих богов?..

- Моя одежда... мои сапоги! - чуть было не взвыл Сюэ Ян, все ещё нервно ощупывая взглядом Син Чэня. Нет, этот лгать не будет. Нашел, подобрал, чуть ли не собрал в мешок для мусора и... пригрел. Как это странно сейчас ощущалось. Никогда его ещё никто не вытаскивал из канавы. - Спасибо, - упавшим голосом и совершенно искренне ответил Сюэ Ян. Боги, лучше бы это от и до был Син Чэнь... Он такой теплый... Теплый! Сюэ Ян снова посмотрел на собеседника уже немного иначе. - Я не пойду к лекарю, я пойду за своей одеждой. Ты можешь показать мне шатер, у которого ты меня подобрал? Вряд ли мне будет противно второй раз подряд, - он хмыкнул. - Даже падальщики и гиены должны отдыхать. И воды по дороге найдем...

Он поднялся, одеялко сползло... и осознал, что он совершенно голый. Ну отлично...

- Гм... Я могу накинуть твои одежды? Ненадолго, пока не верну свои.

Понятия приличий вообще никогда не стесняли Сюэ Яна, какие приличия могут быть в канаве? Решительно никаких. Поэтому собственная нагота в присутствии другого мужчины вообще никак не подрывала боевой дух бродяжки. Подумаешь, что он там не видел? Ну раз уж причиной его... неудобства являлся не Син Чэнь... кстати, а не врет ли? Нет, не похоже... Слишком ясные и чистые глаза. У Сюэ Яна никогда таких не было. Может забрать? Ха-ха...

Отказываться от предложения принести одежду, было глупо. Вдруг те... ох, кажется, сейчас начинает что-то вспоминаться. Безымянные. Страшный и... и кто-то ещё. Страшнее первого... Вдруг они его увидят и узнают? О да, он безусловно вернется к шатру и будет за ним наблюдать, вот только пока ни одежды, ни шатра Сюэ Ян не знал.

- Если принесешь... Я бы хотел знать, где именно я её обронил. Покажешь? Не то, чтобы я часто теряю вещи... - он расплылся в ухмылке, обнажив клыки. - Но мне любопытно. И знаешь... - он вдруг стал серьезным и очень-очень спокойным: - Спасибо. Я не знаю, как мне тебя отблагодарить. Но в долгу не останусь.

Сюэ Ян ждал. Лег под одеялком на один бок, потом на другой, на спину... нет на спине было больно. И ссохлось что-то, боги, не думать об этом, слишком... Очень слишком. Ещё непонятная ранка на руке... руку прокололи, он помнил. Зачем? Что произошло?..

Син Чэнь появился именно тогда, когда Сюэ Ян уже думал, как бы поинтереснее навертеть вокруг себя одеяло, чтобы это казалось приличным - нет, ему было несложно прошествовать с голой задницей по всему лагерю, но было-то прохладно! - и мальчишка встрепенулся, завидев одежду и, поблагодарив, принялся деятельно одеваться. Штаны, нижнее, верхнее... Мятое, сыроватое - своё и родное. И сапоги, безусловно.

- Да, проводи, - он в момент натянул одежду и высунулся из палатки. - Просто укажи пальцем, я посмотрю... ну попозже, вечером. И можно мне одну просьбу?.. - он не любил признавать собственные поражения, а ещё больше ему претило просить о помощи того, кто уже помог. - Ты сможешь проверить... ну если я не вернусь утром. Тот шатер?

- Конечно я хочу! - Сюэ Ян деловито смахивал с рукавов одежды невидимые пылинки. О, я хочу. Я хочу понять, что за мать твою там случилось. И почему сейчас я понимаю, что мне ещё никогда не было так хорошо, как там. - Сам посуди, меня выбросили как.. как... как мусор. Мне интересно, кто же это сделал!

Сюэ Ян, понимая, что в голове его друга... друга ли? Похоже, что да. И, на сей раз, это довольно искреннее наименование, без приторного запаха сладкого гниения. Что в голове его друга роятся тревожные мысли, которым он сейчас может быть и не совсем хозяин. Как алая пелена перед глазами, только наоборот. Он пружинисто поднялся, поморщился, поправил одежды и пошел следом, ухватив Син Чэня за рукав:

- Просто проверь утром, если не вернусь. У шатра, хорошо? Больше ничего не надо, я живучий и почти не чувствую боли. Это так, на всякий случай, не переживай, - сама идея о том, что за него кто-то может переживать, вызывала истеричные смешки, но... но вдруг?