Цзысюань получил на раздаче свою кастрюлю риса с овощами, что полагались на завтрак, и, не скрывая вселенской тоски во взгляде, заглянул под крышку, прежде чем идти обратно в домики и делить полученное между адептами Ланьлин Цзинь.
К концу второй недели он уже не надеялся, что в этом кашеобразном вареве, в которое на кухне умудрялись превратить обычный пресный рис, обнаружится что-то кроме перепревшей фасоли и бок-чоя, но, все равно проверял, снедаемый любопытством, что за гадость выдали на этот раз, до того, как возвращаться к друзьям.
Этим утром рис еще и подгорел. И успел остыть. С вечера, наверное, варят, чтобы уж к утру точно  стало окончательно безвкусно. Цзысюань скривился, представив, как кузен будет ныть на одной ноте, что его жизнь к этому не готовила, и вспоминать в стихах сытные завтраки в Благоуханном дворце, что накрывали расторопные слуги.
Отошел в сторону, чтобы не мешать следующему пленнику получить положенное ему ведро еды.

Его наставник по бою на мечах, что тренировал его в Башне Золотого Циляня, остался бы весьма доволен тем изящным прыжком вперед и вправо, что Цзысюань совершил, чтобы у самой земли поймать кастрюлю с разваренными комочками риса, когда кто-то толкнул его под руку. Еще бы чуть-чуть, и на завтрак кузен сожрал бы палочками ему весь мозг за то, что он приносит одни несчастья и даже еду не в состоянии принести без приключений через лагерь.
Выдохнул и прижал кастрюлю к себе как самое дорогое двумя руками. Повернулся в сторону толкнувшего и уже хотел было разразится бранью в адрес неуклюжего придурка, но, осекся. Ругаться на раненного было бы невежливо, хоть его и затопила волна глухого раздражения, поднявшаяся из глубин души, как это было каждый, раз, когда они встречались с бродяжкой-приживалкой.
Они постояли молча, буравя друг друга взглядами.
-Ничего страшного. Я понимаю. Нога, - выдавил из себя, рассматривая Мэн Яо и пытаясь разглядеть заговор в том, что он чуть не опрокинул кастрюлю из-за его неловкости. Но, тот выглядел как святая простота и сама невинность, и орать на него не было повода.
-Сильно болит? Видимо, тебе и в правду сильно досталось на охоте…

Он чувствовал себя недружелюбным, голодным, не выспавшимся, не жизнерадостным и как-то резко повзрослевшим. Но, вряд ли Мэн Яо задавал вопрос о его душевном здоровье, которое основательно пошатнулось за последние дни. Впрочем, как и вера в человечество в общем.
-Со мной все в полном порядке, - поспешил он заверить Яо, вслед за ним отходя в сторону, чтобы не создавать обманную видимость очереди у раздачи.
Покосился на то варево, что было в котелке у Мэн Яо. Даже через крышку пахло отвратительно неаппетитно. Во истину, все познается в сравнении. И Цзысюань перехватил поудобнее свою кастрюлю с рисом.
-Спасибо, - вежливо улыбнулся на похвалу. Теперь нельзя было просто уйти. Из соображений вежливости необходимо было сказать что-то приятное в ответ.
-Да, ты прав. Странная охота получилась. Побыли приманкой, а потом все просто закончилось. Кстати, как ты догадался, что нужно разрубить портрет мужчины, чтобы мертвецы перестали нападать? Это нас в итоге и спасло от боя с ними.

Если бы Цзысюань тоже обладал редчайшим даром чтения в чужих душах только по отблеску утреннего солнца на радужке глаз, то,  его мысли бы теперь занимал вопрос, почему все так хотят проснуться блистательным молодым господином, с прекрасной внешностью и выдающимися талантами, забывая, что к этому всему прилагается так же упорный труд, тренировки до кровавых пятен перед глазами, и планка, которую сам себе задираешь выше и выше, чтобы соответствовать образу избалованного судьбой, которому по праву рождения досталось все на золотом блюде.
Но, он мысли читать не умел, поэтому все, о чем думал, крутилось вокруг обсуждения недавней охоты.
-Отчего же нет, - усмехнулся, - поверю. Было страшно. Хорошо, что ты догадался, и спас всех нас.
Посмотрел в лицо Мэн Яо и поймал его взгляд.
-Как ты думаешь, кто вешал портрет этого мужчины на стену храма, считай, что вместо статуи, которая должна бы была стоять на алтаре? Призраки до своей смерти? Но, зачем им это было нужно, да и как они смогли бы, будучи бестелесными? Или девушка, перед смертью успела проклясть своего мучителя? Но, если ее убивали в храме, то вряд ли бы она нашла в себе силы доползти до противоположной стены, повесить портрет, а потом уползти. Скорее в сердцах, умирая, сказала что-то вроде «да, будь ты проклят на веки вечные». Или это юноша проклинал мужчину, когда нашел в храме мертвую возлюбленную. В общем, как не пытаюсь сложить воедино все кусочки, все равно что-то выпадает из общей картины, и смотрится не логично… Может, мужчина с портрета все еще жив и здоров. Мы ведь видели только портрет, а не его труп.

Да, правду узнать не представлялось возможным. Вполне вероятно, что Чэн Шуин знал больше, чем рассказал им перед храмом, но, наивно было бы надеяться, что он поделится зацепками, которые могли бы подтолкнуть к полной разгадке.
-Если этот мужчина жил при храме, и на самом деле был монахом, то это добавило бы пикантности всей истории, - усмехнулся в ответ на шутку о самолюбовании насильника, развешивающего собственные портреты на стенах храма.
-Возможно, этот юноша при жизни практиковал путь тьмы? А вот девушка не была похожа на заклинательницу. Скорее, просто из благородной и обеспеченной семьи. Платье на призраке было не простым. Не крестьянка, как минимум зажиточная горожанка. В общем, чем больше размышлять, тем больше вопросов появляется. И каждое последующее предположение все более надуманно. Радует лишь то, что свежие мертвецы были из пропавшего солнечного отряда.  – Последние слова он сказал чуть тише, чем всю предыдущую речь.

-Про охранные повязки я не знал, - пошел вслед за Яо, подстраиваясь под его прихрамывание, чтобы не обгонять. Какая у них светская беседа получалась. Почти что о погоде и сортах чая.
-Спроси, интересно все-таки. И я не понимаю, почему нельзя нам выдавать мечи хотя бы на время таких вот охот. Толка с нас было бы в разы больше. А если так боятся бунта, то потом бы собирали обратно.
Пожал плечами на предупреждение об ушах. Да, говорить вслух нельзя, можно только лишь думать об этом про себя. И Цзысюань все-таки наивно надеялся, что его убеждение разделяют все пленники. Впрочем, если Мэн Яо похромает доносить, то он будет знать, кого винить в том, что очередная пара белых штанов будет угваздана грязью из ямы.
-Нас устроили… приемлемо.
Посмурнел лицом, когда Яо упомянул невесту. Девушкам почти на голой земле было холодно спать, и по мере того, как осень вступала в свои права, лучше точно не станет.
-А вот деву Цзян нельзя было отправлять в это место.

-Здесь не место никому из девушек, а уж слабеньким заклинательницам тем более, - он поморщился, вспомнив, какой растерянной и испуганной вчера была Янли, когда зашивала разорванное плечо подруги. Ей бы дома сидеть под присмотром мадам Юй и отряда телохранителей, а не совершать героические подвиги. Да, от нее скоро только одни глаза на лице и останутся. Как всегда, упоминание невесты заставляло непроизвольно кривится, будто бы разом заболели все зубы
-Орден Ланьлин Цзинь думал точно так же, - неприятно усмехнулся, - пока посланники ордена Цишань Вэнь не прибыли известить о великой чести обучаться вот в этом месте. Выходит, что орден Цзинь ошибся.
Возможно, отец заигрался в политику, и не смог выиграть один из раундов. Возможно, у него еще получится извернуться, и все исправить, как он и обещал. Но, с каждый последующим днем, проведенным тут, вера Цзысюаня в это таяла и истончалась.

Инчунь было чисто по-человечески жалко. Шрам на плече останется. Со временем, конечно, посветлеет и рассосется, но, для девушки это было куда болезненнее. Уж если Чжиган из-за лица убивался, а сам Цзысюань не особо радовался из-за исполосованной спины, то каково должно быть девушке, даже если она сильная заклинательница и умелая воительница.
-Никаким девушкам здесь не место. Ты прав. Плечо ей зашила дева Цзян, надеюсь, что быстро заживет.
Покосился на Мэн Яо, когда тот принялся его хвалить. Как будто бы у него есть выбор – занимать или не занимать место главы Ордена. Когда придет время, тогда и займет, и да, постарается сделать так, чтобы его считали достойным этого места. Тем более что он обещал матери стать для нее и клана опорой, и собирается сдержать слово.
-Спасибо за добрые слова, - искренне поблагодарил, не заметив подвоха. Дальше Яо было налево – к палаткам, а Цзысюаню – направо, к домикам, где ждал голодный кузен, который точно выставит список претензий за нерасторопность.

«Цзинь» звуком порванной струны отдалось в голове, пробуждая в памяти пол в Павильоне Предков, залитый горячей кровью Лань Сюйшэня, и его страх от понимания того, что этот бой против этого противника ему не выстоять.
Цзысюань на мгновение замер, закаменев спиной, и оглянулся через плечо на оставленных позади Вэня и Мэн Яо.
Давно он не вспоминал события того вечера. Перехватил кастрюлю поудобнее и пошел своей дорогой, размышляя, а не был ли это их последний с Мэн Яо разговор.