Утреннее происшествие довольно сильно раззадорило самолюбие не самого заслуженного представителя клана Вэнь: холод металла всё ещё чувствовался на коже шеи, заставляя нервно дергаться верхнюю губу. Броситься на облеченного властью, зная, что если сейчас и победит, то сделает хуже себе и окружающим в перспективе?.. Чуляо не уважал глупость, но храбрости стоило отдать должное, пусть сейчас это и выглядело почти одинаково, но все-таки тоненькая ниточка разницы была ощутима. Что, впрочем, не отменяло дурного настроения проигравшего стервятника: только подобрался оторвать кусок от начинающего подгнивать мяса, а это самое мясо чуть не откусило голову. Недостойно.

Лагерь просыпался, гости потянулись тоненьким ручейком за едой – может выжать сок какой-нибудь горькой травы в один из чанов? Нет, недостойно. А вот девица, которая запомнилась небрежным ханьфу и сладковатым запахом от кистей на заколках для волос, с двумя кувшинчиками для воды осторожно семенит к источнику. Немного страха не повредит, он отлично восстанавливает самолюбие.

Чуляо догнал девушку несколькими размашистыми шагами и поравнялся, прихватив за локоток ровно так, чтобы руку было не сбросить. И повел за склады, где в это время суток не было ни единой живой души:
- Жених вашей подруги даже для того, чтобы ударить, выбрал не вас. Потому что она, в отличие от вас, не даст сдачи? Я бы хотел об этом поговорить… - кувшинчики бились друг о друга, издавая глуховатое позвякивание, пока парочка из Вэня и испуганной девушки прогулочным шагом продвигалась за здание.

Дрожь руки в собственной, испуганный взгляд, подчеркнуто-вежливый тон… Да, именно так и нужно себя вести, если не хочешь, чтобы синяки на коже расцвели лотосами на воде.

- Причина, по которой вы объяснили ваше присутствие, госпожа Инчунь, звучала как невозможность защитить девушку, а совсем не то, что невеста настолько соскучилась по жениху, что не может теперь и ночи провести с ним порознь. Может быть в этом случае я и позволил бы им… побыть наедине, - он растянул губы в улыбке, которая, впрочем, не дошла до глаз. – Вы хотите поговорить о помолвке и браке? В таком случае позвольте спросить, почему вас так волнует эта тема? Вы помолвлены?

Теперь от всего лагеря их отделяла деревянная стена дома, так что Чуляо мягко отпустил предплечье и забрал глиняные кувшинчики из рук девушки, поставив их рядом на землю. И подошел настолько вплотную, что девушке пришлось упереться спиной в стену, лишь бы держаться подальше. Запахло цветами – видимо, это был аромат самой Инчунь, а не духи на кистях, потому что сейчас он обволакивал её полностью. Интересно, что за цветы? О, лотос ощущался, но не той навязчивой сладостью, которая шла от корневищ, а прохладой воды и легкостью. Чуляо не удержался и наклонился ближе, к волосам, чтобы вдохнуть полной грудью.

- Я давал ему выбор, ударить невесту или вас. И выбор, который был им сделан, оказался загадочным и любопытным. Вы не выглядите хрупкой, и в принципе выбор в вашу пользу был бы понятнее… - он наклонился ниже, благо рост позволял нависать над девушкой и подавлять сверху. Она нервничала, пыталась увернуться змейкой в сторону, пришлось упереться руками по обе стороны от лица Инчунь:

- Значит есть жених? И вы с ним не видели разницы между помолвкой и замужеством? Какое очаровательное… бесстыдство. Уверен, вы храните эту тайну прямо здесь, - одна из ладоней соскользнула с занозистого шершавого дерева и легла сверху на левую грудь, слегка сжав. – Не дергайтесь, не думаю, что, если вы поднимете шум, и нас застанут в таком положении, вашу репутацию сможет спасти хоть что-то. Ничего совсем плохого я все равно делать не собираюсь. Что касается девушки, которую я, возможно, возьму в жены… как только такая появится, я пришлю вам весточку с ответом на этот вопрос.

Рука, тем временем, прекратила поглаживать грудь и переместилась на завязки ханьфу, которые хотелось распустить с того самого момента, как Инчунь поправила одежду на рассвете.

Страх стал более осязаемым, к цветам в воздухе добавились острые, покалывающие язык нотки, так что Чуляо с удовольствием провел языком по щеке девушки, слизывая соль слез и перекатывая их на языке, как нечто изысканное и очень вкусное. Кто знает – может для него так и было?

- Разве я вас бью? – одна завязка поддалась, но во второй пальцы запутались, пришлось рвануть сильнее, послышался треск ткани, затем ещё. Шелк поддавался как масло горячему ножу. Пока, наконец, рукой не получилось забраться под слои одежды, и в ладонь легла молочно-белая, красивая грудь. Лучше любого шелка. Страх возбуждал, ноздри снова втянули воздух.

- Госпожа Инчунь, у вас ведь нет братьев или родителей здесь, поблизости? Я не собираюсь быть грубым – в грубости мало изящества – если вы, конечно, не дадите мне на то повода. Или не попросите о том сами… - ладонь скользила под одеждами, трогала, гладила, опускалась ниже и снова возвращалась наверх. Что может быть лучше покорности и мягкого тела под руками? Говорить "вы" становилось неуместно, так что Чуляо спустился на пару пунктов вежливости: – Я пощажу тебя тем, что не буду рассказывать об этом остальным. А теперь ты можешь поцеловать меня.