Из Нечистой Юдоли главы кланов Лань и Цзян выехали еще засветло. Догорали последние фонари, освящая улицы. В мелких каплях дождя, отражающих их тусклый свет, они казались унылыми и какими-то болезненными. Слышалась перекличка караульных, нарушая мерный цокот копыт их лошадей. С лязгом открылись ворота и путники выехали на тракт, покидая защищенную твердыню. Впрочем, могло ли что-то мире сейчас быть защищенным?
Лань Сичэнь предупредил Цзян Чена, что по пути им нужно будет сделать крюк и посетить две встречи. Предполагалось, что они смогут переговорить с представителями свободных кланов, которые пока по той или иной причине не хотели вступать в открытый конфликт с Вэнь. Постепенно светало и природа вокруг из серой, невзрачной, обретала краски.

- Спасибо, что приняли мое приглашение, Глава клана Цзян, - с легкой улыбкой ответил Первый нефрит, - Мне кажется, что и людям будет важно встретиться с вами, но и вам эта встреча тоже поможет. Он не стал уточнять каким образом, давая юноше простор для размышлений.
- О, я тоже думал, что Лебин утеряна навсегда, но один мой друг смог найти и передать мне ритуал, или, точнее, инструкцию, как действовать в таких случаях. Благодаря ему я смог найти мастера, что живет высоко в горах, и он согласился взяться за починку Лебин. А еще помощь Заклинателя Чин была неоценимой, я бы не справился без нее во время ритуала.
Лань Сичэнь прекрасно помнил, как резко и с неприязнью говорил с Чин Цзян Чен, и был удивлен откуда взялась столь явная антипатия.
- Честно говоря, я думал, что подобное волшебство невозможно. Но оказывается мир все еще может удивлять. А что случилось с вами? И откуда эти слухи о ядре? Вы поделитесь со мной?

Лань Сичэнь внимательно слушал рассказ Цзян Чена, а когда тот закончил, сказал, - Я рад, что слухи оказались лишь слухами. Верю, что слухи о смерти Вэй Ина столь же лживы, как и о вашем ядре. Ваш друг один из самых умных и талантливых молодых заклинателей, я верю, что он смог бы найти выход из плена Вэнь Чжао. На секунду в памяти Первого нефрита всплыло воспоминание о тюрьме Вэнь, о пытках. И о его спасении из нее.
- Не знаю, слышали ли вы, но я был в плену у Вэнь Сюя в Огненном Дворце. Как раз он и сломал Лебин... Меня спас кто-то, чьего имени я не знаю. Но думаю, что это был кто-то из клана Вэнь. Удивительное стечение обстоятельств, что нас, глав двух кланов, выступающих против Вэнь Жоханя, спасли его же подданные, не находите? Получается, что не все Вэнь паршивые псы... верно?

Лань Сичэнь немного помолчал, выбирая слова для ответа. Молодой господин Цзян был умен и то, что его интересовала суть вещей, особенно такая непростая суть таких неоднозначных вещей вызывала симпатию и уважение. Мало кто старается увидеть ситуацию со всех сторон, понять для себя все грани.
- Люди устроены таким образом, что свет и тьма в них всегда будут бороться не переставая. И сложность в том, что порой свет и тьма не столь очевидны в своих различиях. Полдень и полночь ты никогда не спутаешь, но окажись в лесу в вечерних сумерках или в утренних, все становится не так и понятно. Для нас наши спасители - герои, вы правы. Для клана Вэнь - предатели. Для нас орден Вэнь враги, но и Вэнь считают врагами нас. Мы уверены, что идем на правое дело. Идем сражаться за свою свободу, за свои земли. А за что сражаются Вэнь? За то, чтобы получить нашу свободу и наши земли, верно? Возможно, что госпожа Вэнь Цинь выбрала сторону не потому, что хотела предать свой клан, но потому, что не верила в их право на вашу свободу и жизнь. А если так, то вы любите деву, которая не смотря на трудность выбора сделала то, что правильно. И если для нас Вэнь это совершенно очевидно враги, а вы, совершенно точно не Вэнь, получается, что для вас дева, что спасла вас от них, совершенно точно не может являться предателем, господин Цзян.

- Ваше сердце обожжено пламенем, в котором сгорела Пристань лотосов. - грустно сказал Сичэнь. - И, конечно, во время войны тяжело найти оправдание милосердия к врагу. Воины идут на поле боя и сражаются не из милосердия, они должны ненавидеть своих врагов. Командир вряд-ли сможет выиграть битву, командуя людьми, чьи сердца сочувствуют противнику. Мне порой грустно от этого, но выбора на войне не так много. Сдаться или сражаться.
Он замолчал, опять задумавшись о Лань Фэнцзине. Предал ли он их по своей воле? Перенес ли нестерпимые пытки, прежде чем раскрыть их отряд?
- Мне было бы сложно убить предателя. И даже если бы мне пришлось так поступить, чтобы спасти других, я испытал бы глубокое сожаление от того, что не нашел иного пути.

- Будем надеяться на это, но никогда нельзя зарекаться от подобных вещей. К ним нужно быть готовым... насколько это возможно. - задумчиво ответил Лань Сичэнь. - Как ваша сестра, дева Цзян? Она казалась мне очень грустной, когда я встречался с ней в Нечистой Юдоли, но не смотря на то, что она потеряла дом и думала, что потеряла брата, умудрялась сохранить присутствие духа. Помогала раненым, старалась быть полезной. Ваша сестра заслуживает восхищения.

- Предполагать будет ли счастливым брак не моя сильная сторона. - признался Лань Сичэнь. - Я не очень хорошо разбираюсь в таких тонких материях, как романтические чувства.
В своих-то к Чин вот сколько разбирался!
Воспоминания о любимой согрели сердце. Уже скоро, он надеялся, они смогут увидеться и он расскажет ей всю правду о своих чувствах.
- Но я хорошо знаю своего названного брата. Нет человека честнее, добрее и благороднее, чем Не Минцзюэ. Он будет ей хорошим мужем, уважающим и заботливым. - он немного помолчал, - Я скажу странную вещь, которую мало кто ожидает услышать от главы клана, но я считаю, что решить свою судьбу должна Дева Цзян. Те, кого мы любим заслуживают свободу в делах сердечных. Если ее сердце тянется к моему брату, то это будет хороший брак. Если же нет, каким бы хорошим ни был человек, выбранный ей в мужья...
Он замолчал, давая Цзян Чену самому додумать окончание фразы.

- Вы верно говорите, - ответил ему искренней улыбкой Лань Сичэнь. - Ей очень повезло, что вы ее брат, Глава клана Цзян.
Так, за неожиданно легкой и приятной беседой, остановившись на один привал в живописном месте, к вечеру они прибыли в небольшой городок Пейшань, где и планировали остановиться на ночь. Завтра им предстояла важная встреча с несколькими малыми кланами, и Лань Сичэнь предупредил Цзян Чена, что она будет самой сложной. Так что накануне им следовало хорошо отдохнуть и выспаться.
Они отдали лошадей на конюшню постоялого двора, а сами сели в зале, ожидая горячего ужина и чая. Едва Сичэнь открыл рот, чтобы рассказать о людях, с которыми им завтра предстоит разговор, как увидели следующую сцену.
В лавку вошла измученная женщина в грязном платье, а за ней плелся малолетний ребенок. Она стала о чем-то просить хозяина гостиницы, слышно было плохо. А вот отказ заклинатели услышали очень отчетливо.
- Иди прочь Вдова Ху, столько страданий нам причинила твоя семья, что тебе тут не рады. Иди убежища в другом месте, если кто-то согласиться приютить тебя бесплатно!

- Добрые господа не ведают что говорят! Незачем им платить за ночлег той, кто повинен в смертях несчастных горожан! - фыркнул трактирщик, - Я и за деньги не позволю ей тут остаться!
Женщина утерла слезы тыльной стороной руки, она старалась сдерживаться изо всех сил, но похоже была в отчаянии. Оба заклинателя, кинув на нее более пристальный взгляд, могли бы понять, что ее одежды, пусть грязные и прохудившиеся, на самом деле далеко не крестьянские. Когда-то это были нарядные шелка, достойные жены богатого купца или служащего.
- Что произошло, почему вы отказываете в помощи несчастной женщине и ребенку? - Лань Сичэнь тоже встал из за стола и теперь высился за спиной Цзян Чена суровым облаком добра и справедливости.
- Ее семья вступила в сговор с демонами! - рявкнула жена трактирщика, как по волшебству возникшая из кухни. - Они хотели возвыситься, а вместо этого погубили крестьян и слуг! Часть людей впала в вечный сон, часть померли истощенные демоном! А она еще смеет заявляться к нам, словно забыла что наш племянник Чун Соу прислуживал в ее доме, а теперь лежит ни живой ни мертвый, бледный и холодный!