С тех пор, как я покинул место, где вырос и учился, я не вижу снов.
Я попросил эту бумагу и дорожный набор для письма в плату за изгнание злого призрака из дочери торговца тканями. Он, кстати, не предлагал денег за спасение молодой госпожи, только отрез парчи, но не могу вообразить, что бы я стал с ней делать.
Путь на священную гору - или правильнее сказать со священной горы? - преграждает завеса густого тумана. Через него проходишь, как через облака теплого летнего дождя. Он пахнет персиками и мокрыми листьями. За ним солнце. И после первого же взгляда на солнце забывается большАя часть того, что происходило за туманом.
Так, я оказался в мире, который почти не знаю, почти не помня себя.
Зато было раннее лето. Я прошел, не встретив никого, три полных дня. И, хотя я и не пытался, знаю, что не смогу найти ту тропинку в бамбуковом лесу.
Я так и не придумал, как называть все то, что не священная гора! Не слишком это удобно, но "большой мир", "мир людей", "настоящий мир" - такие глупые определения!
Вспоминать первые дни и даже месяцы ЗДЕСЬ смешно и стыдно. Наверное, Поднебесная видела немного людей наивнее и глупее, чем я.
Первые уроки были печальны - что такое деньги и зачем они нужны - раз, люди могут говорить неправду и злиться, когда ты говоришь правду им - два, о себе люди заботятся куда больше, чем о других - три.
Наверное, так тем, кто никогда не сталкивался с заклинательством, кажется совершенно нереальной возможность человека одним жестом зажечь огонь или сотворить духовный клинок. Нельзя сказать, что я не знал о человеческой природе и ее несовершенстве ничего, но казалось, что столкнуться с этим не придется. И в итоге куда дольше пришлось ждать встречи с тем, к чему я привык: честностью, щедростью, готовностью помогать другим.
Как будто я сетую на то, что мир не идеален. Вовсе нет. Каким бы он ни был, он хорош.
Совсем темнеет и пора переходить от записей к разведению костра.
Кажется, я просто соскучился по искусству каллиграфии - на коленях это выходит совсем иначе, чем за столом!