...в мешке были бумага и грифель. Буду записывать мысли, пытаясь удержать разум в порядке и гармонии. Хотя о какой гармонии может идти речь в средоточии хаоса? Не понимаю жив я или мертв.

Перед моими глазами тьма. В ушах мягкая тишина. Я словно застрял в огромном пузыре, лишенный света и звуков. Ничего не ощущаю, но многим страшнее то, что я ничего не чувствую. Хотя рука моя выводит иероглиф «страшнее» по привычке. Страха тоже нет. Возможно, так осязает мир нерожденный младенец, укрывшийся в материнском животе. Иногда пробиваются звуки и, я вчера почувствовал, запахи. Пахло гнилью.  Лучше бы мне найти пристанище до того, как я начну чувствовать холод.
...

В скалах обнаружилась пещера.
Здесь меньше ветра.
Побуду тут до тех пор, пока не смогу вспомнить свое имя.
В мире у всего есть имена.
У меня тоже должно быть.

Одолела жажда.
Проснулся с ощущением что горло сухое, как исток Янцзы в конце жаркого лета.
Хорошо, что по дороге сюда, еще не думая что это понадобится мне, приметил горный ручей. Омыть лицо и руки в хрустальных водах оказалось приятным.
Устал и долго слушал мелодичное журчание. Ручей подарил мне имя Ян Ли.

Зрение: грустные глаза лебедя, который скользит в озерной тишине не зная, что за ним наблюдают. Он не осознает свою красоту и то наслаждение, что он дарит сидящему на берегу. Изящные повороты длинной шеи, взмах крыла. Он думает о чем-то своем. Недоступном. Лебедином.
Слух :  ажурный колокольчик, переливающийся на ветру серебряным перезвоном.
Обоняние: не лотос, а ирис. Грация и изящество. Тонкий аромат. Радужные переливы красок на нежных листьях. Благородство без вычурности.
Осязания: самые мягкие руки в мире, чего бы они не касались – обнимет ли кастрюлю с супом или посадит младшего брата на колени. В каждом прикосновении очень много любви. А-Сянь...
Вкус: суп с лотосами и ароматными ребрышками. Суп согревающий даже изнутри.

Путь Ян Ли: мягкие шаги по утреннему полю навстречу просыпающемуся солнцу. Пальцы касаются высокой травы, собирая росу.
Я люблю ее.
Хочу обнять ее снова и рассказать ей об этом.

Ночь выдалась студеной. Пришлось выбраться наружу, собрать хворост для костра. Раньше для этого потребовалось бы всего лишь нарисовать амулет и приложить немного усилий. Сейчас, возможно, тоже. Я пока не уверен, но опасаюсь загребать горстями окружающую меня магию.
Когда воздух немного согрелся и я наблюдал, как алые отблески пляшут на раскрытых ладонях, мне вспомнился Вэнь Нин.

Слух:  тонкий лязг стеклянной палочки о стенки сосудов и перезвон баночек с лекарственными мазями. Звук спокойствия и безопасности: сейчас все будет хорошо. Тебе помогут.
Обоняние: мешочки, наполненные  ароматными травами. Душица, мята, чабрец, лимонник, имбирь и многое другое, чему я не знаю название. Запах, незаметно заполняющий уютом пространство вокруг.
Зрение: зрелый персик. Мягкий и нежный снаружи, но с острой твердой косточкой внутри. Не раскусишь. Косточка, способная дать новые всходы.
Осязание: натянутая до предела тетива. Только тронь неправильно и либо ты порежешься, либо она порвется.
Вкус: черный чай с золотыми звездами и плавающими на поверхности чаинками . Отчего снова аромат? Что это? Чабрец?

Путь Вэнь Нина – путь вдоль жерла вулкана. На руке стальной браслет, а цепь от него спускается к раскаленной лаве. И хотелось бы снять цепь и сбежать, но где же ключ? А от смрада и раскаленного воздуха вокруг уже почти нечем дышать, пока приходиться бродить вокруг огнедышащего провала. И земля под ногами все горячее.

Вэнь Нин хранит мои самые темные тайны.
Интересно, сбежал бы он, если бы видел меня сейчас?

Постепенно и неотвратимо восстанавливаются способности тела. Уже можно свободно дышать, двигать руками, ногами, пальцами, шеей, позвоночником. Я тренируюсь каждый день, чтобы сделать приемлемой работу своего ненадежного сосуда. Много думал по поводу того, как слабый сосуд может удержать сильный дух. Справится ли?
Очень непривычно понимание того, что раньше ты мог делать по щелчку пальцев, нынче тебе недоступно. После очередной тренировки, когда падаю на свою подстилку, чувствуя ломоту и жар в напряженных мышцах, боль в теле отзывается во мне именем Не Хуайсан.
А мне то, дураку, всегда казалось, что он больше притворяется, нежели правда помирает на тренировочном поле. Как же я теперь хорошо понимаю его.

Слух: это праздничный перезвон золотых колокольчиков, возвещающий начало праздника. Веселье еще не началось, нет-нет. Но ясно, что скоро зазвучит праздник.
Зрение: я вижу яркий ковер. У нас не ткут такие, этот из-за моря. Дяде Цзяну привез его в подарок какой-то бродячий купец. Шелковые узоры разноцветных нитей сплетаются в хитрый орнамент. Не сразу понятно где начало, где конец, невозможно проследить даже пальцем. Цвета разные. Есть и темно-сапфировый, и сливовый, и даже серебристые нити... красиво, но так непривычно.
Обоняние: запах масел или духов? Точно. Так пахло в том весеннем доме в Гусу. Аромат сладкий и пряный, пропитавший воздух. Хочется выпить вина и прикрыть глаза, счастливо расслабляясь, отдаваясь моменту только здесь и сейчас. Потому что завтра не существует.
Вкус: спелая вишня. Сорвать и сразу в рот, ощущая во рту вяжущий сладкий атлас. Перепачкал губы? Не важно. Еще одну. Пусть красный сок течет по подбородку.
Осязание: мягкий, согретый на солнце мех, в котором так приятно утонуть пальцами. Можно закутаться в него, согреваясь. А можно просто вытянуться сверху, ощущая как он обволакивает тебя.

Путь Хуайсана лежит в темных комнатах, за закрытыми ставнями, по запутанным коридорам дома. Если не подойдет к окну, то и не приметишь с улицы, что дом обитаем. Шаги Хуайсана тихие, узкая ладонь убирает старую паутину. Слегка поскрипывает пол, но он старается ступать тихо, как кошка, не выдавая себя.

Я скучаю по Не Хуайсану. Надо сейчас признать, что мне  нравилось быть ведущим в нашей компании. Мне нравилось, как он смотрел на меня. Смеяться вместе. Получать наказания вместе. Подшучивать над шиди вместе. Пить вино вместе. Мне многое нравилось.

Прости, Хуайсан, если мы не уберегли тебя.

Зайдя в одну из пещер почувствовал запах крови. Пробирался, держась за стену, осторожно, ощупывая каждый выступ. На удивление пол пещеры был ровный, словно когда-то здесь прошли тысячи раз. Вышел к гроту, запах усилился. Посреди подземной пещеры довольно большого размера озеро, наполненное кровью. Огонь факела колеблется, выдавая магические эманации, почувствовать которые я сейчас не в силах. Склонился над озером, вгляделся в отражение, коснулся его рукой. Алые капли, стекающие по ладони, напомнили мне о Вэнь Чжао.

Слух: собачий лай. Мне страшно, собачий лай всегда предвещает опасность и скорую смерть. Страх парализует, не дает двинуться с места. Ты даже пальцем не можешь пошевелить — такая от ужаса накатила слабость.
Зрение: я вижу пылающие дома в огне, я слышу крики людей. Это мои дома и мои люди, это горит Пристань Лотосов. Очень много пепла поднимается в небеса, так дымно, что не видно звезд. Только огонь яркими цветами распускается то там то здесь... и вот уже весь твой дом это цветущий огненный сад.
Обоняние: едкие запах гари и кислого вина. Почему кислого вина? Именно им пропахла комната Вэнь Чжао в воспитательном лагере.
Вкус: это дуриан. Чтобы добраться до съедобной сердцевины, тебе надо преодолеть брезгливость от въедливого запаха. И только тогда ты сможешь почувствовать вкус.
Осязание: липкие ладони похлопывают тебя по лицу. Обжигающий удар кнута. Какое бы прикосновение он не нес, ты пытаешься его изежать. 

Вэнь Чжао бредет по колено в крови, которой становится все больше, а он уходит все глубже. На его одеждах давно уже больше алого, чем белого. Я вижу чем все закончится, он захлебнется рано или поздно тем злом, которое сотворил сам.

Вэнь Чжао убил людей, которые были мне родителями.
Вэнь Чжао пытал и почти убил моего брата.
Благодаря ему я стал тем, кем стал.
Я хочу сам подарить смерть Вэнь Чжао.

И, клянусь, она не будет легкой.

Раны затянулись. Хорошо просыпаться не от боли в переломанных костях и отбитом брюхе. Наблюдать из под ресниц, как редкие солнечные лучи крадутся вглубь пещеры. Совсем обжился и начал осваивать ту силу, что давно сквозила между пальцами. Пульсирующей силой темной энергии наполнен здесь каждый уголок. Дыхание ее так тяжело, что образуются туманы и низкие облака. Потому так и радует сердце солнечный зайчик, что может пробиться порой поутру. Солнечный зайчик как Лань Сичень.

Слух: летний вечер и теплый ветерок заставляет листья трепетать. Дао, в глубине сада, выводит нежную и веселую мелодию. Все спокойно.
Зрение: я вижу гору Тайшань, тянущуюся к небу. Ее верхушка всегда покрыта короной снега. Благородство и красота.
Обоняние: женщина собрала яблоки в саду и выложила в сухую комнату на чистую простынь, чтобы дозрели. Аромат наполнил весь дом.
Вкус: рисовая каша с кусочками дыни. Съедаешь и наступает сытый покой в душе.
Осязание: отполированная руками мастера до блеска, искусно вырезанная поверхность доски для го. И потрогать страшно: как произведение искусства древних умельцев.

Пусть Лань Сиченя лежит по воздуху,  стоя на острие меча. Нет ни одной дороги и вместе с тем все они открыты... но он не видит. Летит в указанном орденом направлении, навстречу встающему солнцу. Мнимая свобода.

С Лань Сиченем связаны добрые времена моей жизни. И еще беспокойство, тревожащее сердце. Не могу вспомнить что-то важное, что, кажется, танцует под прикрытыми веками. Но стоит закрыть глаза и морок пропадает. Мне нужно еще время.

И правда, когда то здесь была великая битва. Иначе не объяснить, откуда здесь столько неупокоенных душ и не захороненных тел. Мертвые взывают ко мне, словно в жажде снова восстать. Протяни руку, коснись оголенной земли, направь энергию и оттуда навстречу тебе потянуться костлявые руки.

Сначала я испугался этой мощи, но чем дольше думал, тем спокойнее становилось на сердце — любую силу можно использовать как во зло, так и во благо. И темную энергию тоже. И тех, кто жаждет отмщения.

Я поднял первых своих мертвецов вчера на закате. Они окружили меня плотным кольцом в ожидании приказов, а глаза их в сгущающейся тьме светились, будто угли. Что я испытал в этот момент? Мрачное торжество. Подспорьем в  науке управлением мертвецами стала мне Ченьцин.
Практиковался до полуночи, пока не почувствовал усталость. Опустил флейту наблюдая, как мои воины снова падают замертво мои солдаты. Порыв холодного ветра заставил меня зябко передернуть плечами и принес воспоминание о юноше Мэн Яо.

Слух: осенний шорох под ногами. Алые и желтые листья  клена. Тихий лес, в котором не крикнет и птица, только шуршание опавшей листвы дает понять, что есть здесь кто-то живой.
Зрение: золотистая шкурка змейки переливается под солнечными лучами. Выползла после долгой зимы понежиться на раскаленном камне. Глаза лениво прикрыты в обманчивом покое. Не пугай, смертельно опасно.
Вкус: медовый напиток с имбирем. И сладко и остро единовременно. 
Обоняние: аромат ранних ландышей и свежей, пробуждающейся земли. Очнулась после долгой зимы. Что-то начинается.
Осязание: мягкое прикосновение шелка. Скользящее золотое одеяние. Холодная ткань, не согреешь руками. 

Путь Мэн Яо это лестница, по которой он взбирается все выше. И тем ценнее будет приз по окончании пути. Каждая ступенька дается с трудом, он начал путь с самого низа. Пот щиплет глаза, мышцы устало ноют, но он идет не сгибаясь. Он знает, что ждет его наверху, после преодоления всех трудностей. Точка киновари на лбу.

Я знал Мэн Яо как наперсника Не Хуайсана и еще ранее, до того как он ушел в Орден Цинхэ Не. Отчего он вспомнился мне сейчас?
Как бы то ни было, Мэн Яо всегда восхищал меня тем, что не смотря на то, что предполагала его судьба — он сумел взять ее в свои руки. Где бы он ни был — пусть так же крепко держит ее в узде и сам выбирает свой путь.