Ян Ли не могла передать словами, как удивительно было снова надеть одежды в цветах клана Цзян. Насколько больше спокойствия и сил давала ей вышивка лотоса на плечах, бледно-розовые складки нижнего ханьфу и серебряная заколка с бутоном в волосах. Словно она на секунду вернулась в детство, коснулась щек маленьких братьев ладонями братьев и улыбнулась отцу. Словно матушка снова, в последний раз, показала ей как правильно держать голову и обращаться к старшим. На глаза навернулись слезы, и Ян Ли крепко зажмурилась. Всю ночь она провела рядом с А-Синем, постоянно просыпаясь и поглядывая, спит ли младший брат. Было невероятно жаль снова брать его в путешествие, но оставлять одного было жаль еще сильнее.

Когда только расцвело, и до отъезда оставалось время, Ян Ли покинула гостевые покои. Сердце ее болело от скорой разлуки с Цзысюанем и от того, что она не успела попрощаться. Идти к нему в комнаты было бы недопустимо, как недопустимо отправить слуг за ним. Девушка шла по коридорам к саду, в неясной надежде и мольбой о встречи. Наверняка господин Цзинь уже рассказал Цзысюаню о том, что дева Цзян уезжает орден Не. А у нее не было возможности объясниться.

Она обещала Цзысюаню не спешить, и вот теперь картинка была совсем неприглядной и несправедливой для молодого господина Цзинь. Ян Ли корила себя за то, что все обернулось именно так.

Ян Ли не сдержала улыбки. Как бы не обернулся разговор, увидеть А-Сюаня перед дальней дорогой было истинным счастьем. Тот выглядел усталым, встревоженным. Девушке хотелось сделать хоть что-то, чтобы исправить все. Но что она могла сделать? Она и так уже натворила достаточно.

- Доброе утро, - Ян Ли смотрела на Цзысюаня с нежностью. Если бы только можно сказать все напрямик, наплевав на вежливость, условности и правила. Но она и так уже сказала все молодому господину Цзинь тогда в лесу. Какие слова еще можно найти? - Мне не спалось. Казалось, сон сморит, как только голова коснется подушки. Но каждый раз мне казалось, что А-Синь пропал. И... кажется, я отвыкла от таких гладких простыней.

Девушка не могла налюбоваться Цзысюанем, но старалась не делать этого слишком откровенно. Еще было слишком рано, и слуги не успели высыпать в коридоры, мешая своим присутствием.

- А вы? Вы устали?

Ян Ли понимала, что Цзысюань слышал только то, что передали ему родители. Но от этого его слова и злость в голосе не жалили меньше. Было очевидно, что юноша сделал свои выводы. Если бы он только дал возможность объяснить. Если бы верил больше. Ян Ли никогда не лгала ему. Да и разве похожа она на девушку, способную так откровенно вести себя с мужчиной, как вела себя с Цзысюанем в лесу? Но Ян Ли знала, что порой обида самый худший союзник.

- В Юдоли много раненых, которым нужна помощь. Вы знаете, что я не самый лучший лекарь, но хоть немного могу облегчить страдания и помочь тем, кто более искусен в этом, чем я, - мягко сказала Ян Ли. Очень хотелось подойти к Цзысюаню и взять его за руку. Но он наверняка просто отстранится. Неуместный был бы и наивный жест. Жест глупой дурочки.

Ян Ли, наконец, отвела взгляд. Она смотрела в сторону сада, который виднелся за окнами, и жалела, что рядом нет никого, кто смог бы дать ей совет.

- Вам, должно быть, кажется, что я обманула вас, - Ян Ли никак не могла подобрать обращение. "А-Сюань" было слишком самонадеянным, слишком близким, она словно утратила право так говорить. А "молодой господин Цзинь"  звучало слишком холодно. Ян Ли хотелось плакать от бессилия. - Это не так. Не совсем так. Но я знаю, что никакие мои слова не сгладят моих поступков.

Ян Ли едва слышно вздохнула. Какая из нее хозяйка? Тем более, Нечистой Юдоли?

- Мы с главой клана Не условились, что я еду не в роли хозяйки, пусть даже и будущей, - девушка не отрывала взгляда от пионов в саду. Слова давались с трудом. - Несмотря на обещание моего отца, я просила дать мне время. Возможно, жив А-Чен. Возможно, произойдет еще что-то. В Ланьлин я могла бы остаться в роли гостьи Вашей матушки, но это поставило бы Вашего отца перед возможностью еще одного нелегкого выбора. Я знаю, что господин Цзинь не спешит вступать в войну, стараясь сохранить безопасность для всего своего Ордена. Мне не хотелось бы служить лишним камнем на весах, поэтому я не могу злоупотреблять гостеприимством госпожи Цзинь. Тем более, что в Нечистой Юдоли от меня сейчас будет больше толку. Сидеть сложа руки, когда вокруг столько несчастий... Я не могу.

Ян Ли перевела взгляд на Цзысюаня.

- А-Сюань, - все же не удержалась и негромко позвала девушка. - Прости, что оставляю Ланьлин. Так сейчас будет лучше.

- Я не знаю, зачем глава ордена Не сказал так господину Цзинь. Что я еду как невеста, - Ян Ли чувствовала бессилие. Голова шла кругом и от разговора, и от усталости последних недель. Вокруг происходило столько всего, что не было возможности дух перевести, не то что обдумать. Они не успели добраться до Ланьлина, и уже разговоры с господином Цзинь, госпожой Цзинь, свалившийся на голову глава Ордена Не и спешный отъезд. Каждое слово, которое произносила Ян Ли, словно все глубже утягивало ее в болото отчаяния. Хотелось сбежать, закрыться в комнате и проплакать до вечера. Она терпеливо и спокойно повторила: - Я обещала вам не принимать поспешных решений. И я всеми своими силами старалась держать слово, выбирая между неопределенностью в любом из вариантов, доступных мне. Мы условились с господином Не, что я не дам пока никакого ответа. Что если А-Чен умер, и решение принимать мне, то я назову срок, за который смогу это решение принять. Но глупой Ян Ли не понять мужчин. Зачем они совершают те или иные поступки. Ян Ли кажется, что господин Цзинь и господин Не не самые лучшие друзья. Наверное, господин Не стремился достичь какой-то цели, назвав все так, как вы услышали от вашего отца.

Ян Ли, должно быть, стоило более тщательно подбирать слова, но она так устала, а А-Сюань за две недели стал таким близким, что сложно было помнить о вежливости и осторожности. Но неужели Цзысюань не понимает? Что бы случилось, останься Ян Ли в Ланьлине? Сидеть бессмысленно за вышиванием и ожидать вестей от братьев, чувствуя себя лишней в Благоуханном дворце? Каким бы щедрым и благородным не было сердце ее А-Сюаня, разве мог бы он сейчас предложить что-то еще? Предложить помощь ордену Цзян, а не сироткам Ян Ли и А-Синю?

- Для того, чтобы ехать в Нечистую Юдоль огромное множество причин. У меня нет иллюзий, что хоть где-то безопасно. Молодой господин Цзинь, я уже сказала вам так много, тогда, в пути. Должно быть теперь не так важно, если скажу еще больше. То, о чем мы говорили тогда. Ваши родители иначе смотрят на вещи. Деве без клана какого места можно ждать в Ланьлине? Точнее... Не важно. Молодой господин Цзинь, все это не важно. Я пыталась держать данное вам обещание, но, наверное, сама того не желая нарушила его. Не делая выбор, сделала выбор.

Голос Ян Ли звучал едва слышно. Что сделано, то сделано. Она едет в Юдоль с Не Минцзуэ, и это ее решение. Ян Ли с трудом сдерживала слезы. Все вышло так глупо.

Ян Ли почти не дышала. Цзысюань был так близко, что она отчетливо ощущала как приятно от него пахнет маслами после купальни накануне вечером, и вином, от которого остался лишь тонкий след. Девушка положила ладони на грудь А-Сюаня, не отстраняясь, но чувствуя чувствуя ладонью, как стучит его сердце. Если их увидят, то сколько слухов пойдет, как это будет недостойно. Они уже были не в лесу, а посередине Благоуханного дворца. Ян Ли боялась, и в то же время желала этого. Чтобы не ей принимать решение, не ей искать слова. Всю жизнь она шла по велению родителей, заботясь о братьях и помогая им. И теперь, предоставленная сама себе, она была абсолютно потеряна и не приспособлена. Слишком наивная и добрая для того, чтобы обвести кого-то вокруг пальца. Слишком воспитанная и скромная, чтобы открыто говорить о своих страхах и желаниях, боясь обидеть кого-то.

Но что если их и правда увидят? Что будет тогда? Еще больше позора. Кроме клана она потеряет еще и честь. Но отстраниться было невозможно. Не хотелось.

- А-Сюань, - прошептала Ян Ли. - Как же мне теперь не уехать? Как бы я объяснила господину Не, почему остаюсь?

Щеки Ян Ли стали алыми, но слезы постепенно отступали. Как было сладко хоть на секунду представить, что и правда она может остаться в Ланьлине не как гостья госпожи Цзинь, а как невеста Цзинь Цзысюаня. Наивная фантазия, пусть и мимолетная, подарила Ян Ли немного спокойствия.

Ян Ли помотала головой. Конечно, она не хотела ехать в Юдоль и расставаться с Цзысюанем. Когда тот был так близко с ним хотелось остаться навсегда. Но боги, почему все было так сложно! Как сказать всю правду и не сделать только хуже?

- Больше всего на свете я хочу быть рядом с тобой, А-Сюань. Я не хочу разлучаться ни на секунду, - прошептала девушка негромко и с каждым следующим словом голос ее становился все тише. Сами фразы словно давались с трудом и ранили. - Но как я могу остаться здесь? Как любовница? Наложница? Просто как гостья госпожи Цзинь, встречаясь с тобой лишь при свидетелях? Любой из этих вариантов будет пыткой, сущей пыткой.

Ян Ли не хотела говорить много, еще больше запутать Цзысюаня и себя. Но если она останется в Ланьлине, то добром это не кончится. О помолвке совершенно очевидно идти речи не могло. Тогда бы Цзысюань уже сказал про нее. Но юноша ограничивался просьбами остаться в Башне. Но быть так близко и не касаться друг друга они не смогут. Не пройдет и недели, как смелость преодолеет разум и случится непоправимое. Ян Ли чувствовала, что если Цзэсюань будет достаточно настойчив, то все зайдет гораздо дальше поцелуев.

- А что будет с моим кланом, с кланом А-Синя? Господин Цзинь протянет им руку помощи? Если А-Чен и А-Сянь живы, пригласит их тоже к себе?

Ян Ли едва ощутимо дрожала от нервного напряжения, щедро приправленного неясным томлением из-за близости Цзысюаня.

Ян Ли смотрела на Цзысюаня, не веря своим ушам. В голове стало очень пусто, а время словно остановилось. Она мечтала услышать эти слова, мечтала, чтобы они с Цзысюанем стояли в храме, чтобы боги благословили их союз. Но отправиться вот так? Скрытно, как два воришки, стащивших курицу из курятника и пробирающихся к выходу со двора под покровом ночи? Как персонажи дурацких сказок, между семьями которых вражда? Только вот и воришки, и сказочные герои не ждут счастливого финала.

Ян Ли сама себе казалась капризной дурочкой. Наложницей плохо, тайная свадьба тоже плохо. И в то же время, как бы она не любила Цзысюаня, как бы не хотела ответить да, в памяти всплывали слова госпожи Цзинь. Свадьбам сейчас не время.

- А-Сюань, - Ян Ли нежно провела ладонью по щеке Цзысюаня, задела пальцами ухо и коснулась линии волос на затылке, стыдясь своей смелости и при этом чувствуя счастье от каждой секунды близости. Волосы у юноши были короче, чем раньше, и собраны в пучок на голове, придавая ему еще более решительный вид. От нежности и любви щемило сердце. Ян Ли казалось, что оно вот-вот разорвется от переполнявших его чувств. Смелый, прекрасный Цзысюань. Такой же горячный и стремительный, как ее братья. Такой же гордый. Ее слова наверняка разозлят его. Прежде чем сказать хоть что-то, Ян Ли привстала на цыпочки и легко коснулась губами щеки юноши. В ушах стучала кровь, а весь мир сосредоточился на человеке перед ней. - А-Сюань, стать твоей женой было бы огромным счастьем для меня. Засыпать рядом, чувствуя твои касания. Просыпаться рядом каждый день. Быть рядом и в горе, и в радости. Ты знаешь это. Но не так. Не тайно, украдкой от всех. Без благословления твоих родителей. Без моих братьев рядом. Словно, мы делаем что-то запретное.

Ян Ли улыбнулась грустно и убрала руку, зная, что сейчас Цзысюань оттолкнет ее, не в силах вынести отказ.

Молодой наследник Цзинь Гуаншаня скривился, будто проглотил лимон. Да еще и закрыл девушку собой, вполне очевидно вставая между ней и Минцзуэ. Это еще что такое?
Ситуацию спасла дева Цзян, самостоятельно вышедшая из-за широкого плеча.

- Молодой господин Цзинь, мы должны были отбыть еще вчера. - все-таки попробовал объяснить он - Переговоры с вашим батюшкой закончены. Нас ждет долгая дорога. Дева Цзян, вы можете будить брата. Кони уже ждут нас внизу.