Дни юноши по имени Мо проходили скучновато. За время, что он провел в Безночном городе, он успел вспомнить, как положено вести себя прилежному адепту ордена. Особенно ему нравилось читать книги. Мо знал, что сильно болен, но орден Цишань поможет ему излечиться. Пугали его только встречи с лекарем, человеком из Вэнь, от которого пахло кровью и страданиями, и сны, довольно жуткого содержания. Впрочем, среди кошмаров были и проблески странного света. В этих снах Мо видел свое отражение, и отражение это было, быть может, тем человеком, которым он был должен стать.

Вот и сегодня Мо шел сквозь туман сна, пока не увидел его. Черты, такие же, как в зеркале, но без вечно растерянного выражения, обеспокоенные умные глаза на спокойном лице. Он протягивает руку, чтобы коснуться руки отражения - во сне это возможно. От этого прикосновения веет чем-то теплым, родным. Сегодня он услышит новую историю... Как жаль, что по утру почти все забудется.

- Мо, ты идешь!?- два мальчика-близнеца шли по внутреннему дворику, наполненному солнцем, и Лань Мо загляделся на бабочку, порхающую в лучах. Уже холодало, и бабочке оставалось недолго, но мальчики еще были слишком молоды, чтобы задуматься о таком. Оклик брата отвлек маленького Мо от созерцания красоты, он кивнул и пошел за братом, влекомый за руку.

В маленькой обители ордена ГуСу в горах события были редкостью. В основном здесь жили женщины ордена, так и не нашедшие свою вторую половину, вдовы а так же больные. Одним словом, совершенно неподходящее и скучное место для мальчиков, которым было уже почти по шесть лет и которых, как известно, давно стоило бы забрать в основную резиденцию ордена для воспитания вместе с остальными юными адептами. Именно поэтому, о чем ребятам было невдомек, сегодня должны были прибыть несколько старейшин клана. Настоящие старейшины, такие редкие гости в этом тихом месте, наполненном медитацией и отчего-то еле уловимой скорбью, которую мальчики принимали скорее за скуку... конечно близнецам было интересно посмотреть на гостей.

Итак, два мальчика в белых одеждах шли к главному дому:
- Нас не звали, А-Сонг, думаешь, стоит идти? - из двух братьев, похожих как две капли воды, Мо чуть больше опасался всяких наказаний.

Отредактировано Мо (2020-03-20 15:01:56)

Мо пожал плечами. Действительно, не запрещали. Но материнская любовь сегодня была особенно безудержной и напряженной, казалось, тронь и зазвенит, как струна эрху.
- Говорят, сам  господин наставник Лань Цижень прибудет... думаешь, это правда? - младшего брата главы ордена все очень уважали, и прибыть за мальчиками лично было бы знаком крайнего уважения памяти их отца. Что до близнецов, то им конечно хотелось посмотреть на одного из самых знаменитых заклинателей ордена Гу Су Лань.

Не отпуская рук, мальчики подошли к беседке для летних медитаций - именно туда, по слухам, провели гостей. Сквозь резные решетки были смутно видны белоснежные и голубые фигуры, и Мо любопытно вытянул шею, рассмотреть получше.

Отчетливо было видно мать, она сидела к ним лицом в пол оборота, и даже сквозь решетку в спокойных холодных чертах лица можно было разглядеть скрытую тревогу и даже...ненависть?

- Брат, - Лань Мо встревоженно вгляделся в лицо близнеца, понимая, что Сонга, как и его, захватывает любопытство и тревога. Хотелось подойти ближе и послушать, что говорит собеседник матери, обладатель глубокого приятного голоса, сидящий к ним спиной.

- Мои дети получают здесь должное воспитание, - звучал спокойный родной голос матери, и весте с ним в воздухе разливалось напряжение.
- Мальчики уже в том возрасте, когда их забирают от матери и начинают воспитывать отдельно от девочек, таковы традиции ордена, госпожа Лань Мейшань. Стоило сделать это еще год назад, вы знаете сами, - голос мужчины звучал, кажется, чуть устало. Он явно уже не первый раз говорил эту фразу. - Завтра утром следует выезжать. Дети не могут вечно быть при матери, госпожа.
Человек явно старался быть почтительным, но внутри, похоже, уже проклинал упрямство женщины.
- Мальчикам надлежит усердно заниматься под руководством учителя в достойной компании себе подобный, дабы преуспеть в добротетели... - мама явно цитировала известный трактат о воспитании отроков. - Достойная компания, но входят ли в нее дети преступников?
- Дети не в ответе за деяния своих отцов, - кажется, в голове собеседника матери зазвенел лед.
- А кто в ответе? - кажется, мама чуть усмехнулась, - и кто тот достойный учитель, кому я доверю воспитание своих детей?

Мо тревожно слушал. Он уже знал, что их должны забрать на обучение с другими мальчиками, и это тревожило и было даже желанно, несмотря на нежелание проститься с мамой. В конце-концов, других мужчин месте их обитания не было.
- Почему мама спрашивает про учителя, А-Сонг? Ведь известно, кто сейчас заведует обучением в Облачных глубинах? Конечно, отец... - Лань Мо замолчал.

Они знали, что отец был самым уважаемым учителем в ордене. И что он умер до их рождения. И что говорить о нем мама не любитю Мама вообще говорила о прошлом размыто, разорвав после рождения детей почти все связи со старейшинами ордена и никогда не являясь в резиденцию клана, хоть и воспитывала детей в традициях ордена и с большим к ним уважением. Дети на удивление мало знали о том, что случилось больше шести лет назад, и их это очень интриговало, как интригуют мальчишек разные тайны.

- Мне тоже, думаешь... - Мо не дали закончить. Резные ставни отворились, и в окне показалось холодное бледное лицо матери. И да, теперь она точно злилась.
- В свою комнату, оба! - ледяным голосом приказала она. - Лань Мо перепишет первые десять строф "трактата о послушании" пять раз, а Лань Сонг следубщие десять! - к разочарованию мальчиков, даже рассмотреть собеседника матери теперь стало невозможно...

А сон, между тем, коварно закручивал свой водоворот, и день сменился вечером в окружении переписанных трактатов, словно их и не было. Мать вошла в комнату незаметно и тихо, но мальчики все равно тут же вскочили и поклонились.

- Переоденьтесь в тренировочную одежду и за мной. Вы должны показать, что достойные адепты Ордена, и готовы отправиться на обучение в резиденцию клана.

На улице было холодно, ранняя осень в горах изгоняла тепло короткого дня, едва заходило солнце.
Мальчикам предстояла длинная изнуряющая тренировка, исполненная странной горечи. Кажется, маме все не нравилось. Все было плохо, и упраждения с деревянным мечом, и баланс.

- Довольно, вы слишком разгорячены! Нужно уметь сдержаваться, - заявила женщина, когда мальчишки все вспотели, старательно пытаясь доказать, как они хороши. - В Гусу есть ледяной источник, для таких целей. Здесь же сойдет и бочка.

Отредактировано Мо (2020-03-23 20:24:01)

- Ты же не боишься, значит и я не боюсь, - шепнул в ответ Сонгу Мо и взял того за руку под водой. В темноте будет не видно, а так хоть немного тепла. Мама не может желать им зла, а значит она права. Ну что поделать, что ее правота обжигает, как ледяная вода проклятой бочки.

Было очень холодно, и кожа мальчиков побледнела почти до синевы. Чтобы отвлечься, Лань Мо изучал лицо брата, думая, что наверное тот похож на отца, и однажды вырастет таким же сильным и доснойным, как отец. И еще почему-то о том, что когда вырастет - не будет бочки. Но это была предательская мысль, и Мо ее отогнал.

Мать холодно и отрешенно смотрела на детей, как сквозь бледную тонкую кожу синевой просвечивают вены. Потом по этому холодному лицу вдруг покатилась одинокая слеза, а за ней еще одна. Вскоре этот поток было уже не остановить. Лицо матери не поменяло выражения, лишь теплые ручейки падали на белое вдовье ханьфу.

- Он был такой же бледный и холодный, когда я его увидела... - голос матери был пугающим. Она вдруг бросилась доставать мальчишек из бочки, а те так закоченели, что едва шевелились. Ее горячие руки и слезы обжигали ледяную кожу.

- Мама, мама, - шепот был еле слышный, и Мо тоже отчего то плакал, сам не зная почему, весь трясясь в холодных мокрых нижних тряпках и придимаясь к маме и брату.

Мо взял полотнище для себя и брата. Ну не сидеть же голыми, в конце-концов. Кажется, мама не заметила, или не подала виду. На столе появился горячий чай и булочки, такая редкость в постном ланьском меню. Это чуть приободряло.
- Вы знаете, куда вам предстоит ехать, мальчики? - мягким, нежным тоном начала мама, пододвигая мальчишкам булочки. От такого тона становилось спокойнее и как-то сразу забывались тяготы.
Лань Мо переглянулся с братом, снова нащупывая его руку. Ну ничего, теперь все хорошо, мама довольна и их ждут уютные наставления и истории на ночь.
- В резиденцию ордена, матушка, где достойные учителя... - мальчик запнулся, увидев, как изящные пальцы матери трогнули и сжались вокруг чашки с чаем, бледнея до синевы. В ответ им чуть сжались, дрогнув, руки близнецов, соединенные привычным жестом взаимной близости.

- Вы оправитесь в основную резиденцию Гусу, где вас будут учить быть достойными адептами ордена, мои маленькие герои. Вы будете учиться с детьми женщины, которая убила вашего отца, - на этих внезапных словах еда втстала в горле комом, Мо с трудом заставил себя проглотить и снова начать дышать, пока Мейшань продолжала, - У достойного учителя Циженя, чья слава уже велика, несмотря на молодость, брата главы ордена. Который укрыл от наказания женщину, убившую вашего отца. Взял в жены убийцу, - казалось, в комнате потемнело. - Вы будете учиться у старейшин, которые ничего не сказали, допустив эти престепления, мои маленькие.
Мальчики смотрели расширившимися глазами на мать.
- Вы должны поклясться, - она резко поднялась, высокая и статная, она казалась сейчас богиней справедливости, и глаза матери пылали, как никогда, - Что не дадите им обмануть себя, не станете как они. В этом окружении вы все равно останетесь чистыми, как истинный нефрит, как ваш отец, вы вырастете достойнейшими и наконец вернете этому ордену праведность! - голос ее возвысился и звучал громово, а может это стучало сердце в ушах? Было страшно, хотелось плакать и еще непременно, теперь, обещать матери все это. Мо со всей силой сжал руку Сонга.
Детство, подобно утренней осенней бабочке, еще трепетало крыльями в последних лучах беззаботного солнца. Но та бабочка уже лежала сужим листом на земле, и детству ночь уготовила ту же участь.

Мо тоже кланялся, и клялся, и, кажется, плакал, а мир мутился вокруг, кружился, терял ясность.
Сонг... сонг...сонг
Звучал гонг, означая новый день, время пробуждения, уместное для медитаций и утренних тренировок. Огненный дворец просыпался. Проснулся и Мо, подошел к зеркалу. Зеркало отразило красивое, знакомое лицо, которое, казалось, вот вот протянет ему руку и... Пальцы комнулись холодной грани зеркала, а прохладный воздух уже смывал, уносил в небытие остатки сна. Что в нем было?

Он не вспомнит. До следующей такой ночи.

Во дворце было жарко, а может горело тело от трав, которые ему дал сегодня лекарь. Его странная болезнь, причиной которой, он знал, было нечто жуткое в прошлом, в том клане, откуда его спасли адепты Вэнь... Лучшие лекари ордена пытались понять, что с ним, но отчего же их лечение часто походило на пытки? Последние часы были полны дурмана, из-за трав и курений, и он с трудом помнил, что это было, но во рту стоял тяжелый привкус крови. В такие дни дверь его спальни запиралась на ключ снаружи. Мо жадно пил холодную воду большими глотками, а после свернулся на огромной(орден Вэнь не жалел этому безродному заклинателю ничего) кровати калачиком и провалился в сон. Его трясло.

В этот раз туман был липким и жарким, как летняя духота, как болезнь, как смерть. Сквозь нее было трудно продираться.

- Не стоило нарушать правила, Сонг, - грустно отметил Мо, осторожно выглядывая из тростника. - Нам стоит отправиться за помощью назад в орден. Но Лань Лихонг... Разве мы можем его бросить одного.
Выходило, что лететь должен кто-то один, а другой - остаться с Лихонгом. Она мальчика это понимали, но никто не хотел произнести вслух что надо разлучиться.
- Что это за тварь? - ни умений, ни знаний маленьким адептам не хватало, особенно когда существо оказалось не в меру сильным и расторопным, и легко крошило позвоночники, как тонкие фарфоровые вазочки.

- Идем, - решил Мо. - Попробуем сделать что сможем.
В любом случае надо было оказаться возле Лихонга, и рисовать круг там. Был только один выход.
- Я отвлеку его, а ты рисуй круг вокруг Лихонга и ставь музыкальный барьер. Это они уже учили. Пусть слабенько. - Я пробегусь немного, и впрыгну в круг, и тогда мы хотя-бы будем все под защитой.
Бросить своего было никак нельзя, они же должны быть образцом для подражания, так мама говорила.

- Так же ты бегаешь, - обижено отозвался Мо, в несколько прыжков оказавшись у Лисонга и обводя круг достаточного диаметра. Тот лежал, и потому соли едва хватило на то, чтобы обвести их. Мо было тревожно за брата, нехорошо разлучаться, и за их раненого товарища, ведь он был из тех, кто в том числе прикрывал их, неразумных, в этой внезапной резне. И всеже, нужно было побороть тревогу и начать играть защитную мелодию на эрху, которая была словно близнецом инструмента брата. Изначально скрипки должны были быть сделаны из двух деревьев, росших из одного корня, очень символично, но один ствол уничтожила молния, и обе были сделаны из второго ствола. Мо не понимал, с чего бы вдруг ему вспомнилось это сейчас, стараясь сосредоточится. Первые звуки должны были сказать брату, что стоит прекратить салочки на выживание и скорее вернуться в круг.

Музыка брата прервалась, и что-то оборвалось в сердце Мо. Про себя он подумал ругательство, и тут же подумал, что надо потом просить наказания за такие мысли.
- Подержись тут немного! - сказал он безсознательному собрату. Это было бессмысленно, но даже без сознания, хотелось верить, тот почувсвует заботу.
Прыжком преодолев чуть светящийся барьер, он бросился на шум.
- Сонг! Я иду! - Мо выскочил на поляну, и увидел тварь, которая тащит за ханьфу его брата. - Сонг, снимай скорей ханьфу! - воскликнул он, поднося эрху к плечу и зачиная мелодию. Зачарованные ланьские ханьфу должны немного задержать зубы твари. Но совсем ненадолго.