Яо исчез в метели, укрывшей Нечистую Юдоль от чужих глаз, теперь и его. Куда направиться юноша не представлял, брел и брел в темноте, спотыкаясь на камнях и леденея от холода.
Гусу был сожжен, Юньмэн представлялся чужим и непонятным, оставались Ланьлин и Цишань. Верховный заклинатель четко сказал, что когда будешь готов приходи. Вопрос был в том, готов ли, что он мог принести Вэнь Жоханю, кроме обиды на Не Минцзюэ и расплывчатых планов на будущую войну? Может стоит попытать счастья еще раз на той самой лестнице? Благодаря обуреваемым практичным мыслям, Яо удалось выжить в холоде горного перевала.

О щемящей тоске в груди он старался не думать, потому что, как только позволял ей заползти в тело, как тут же просыпалась лютая волна обиды на предавшего трижды Не Минцзюэ. Первый раз, когда отправил в лагерь, зная, что там можно не выжить, второй, когда вытащил оттуда только Не Хуайсана, и третий, когда семья для него оказалась дороже прощения и принятия. Выходит не было никакой любви, ты просто лгал мне?

Дорога длиной в две недели далась Яо нелегко, несмотря на его умение общаться и добывать блага из ничего, в этот раз он был слишком подавлен произошедшим. Вероятно, где-то посередине пути все же простыл, и его стал одолевать сухой кашель. Сейчас он, конечно, был много крепче, чем после лагеря, но все равно подошел к первой ступени высоченной, но долгожданной лестницы, в крайне упадническом расположении духа и здоровья.

Преодолев все ступени, он остановился перед воротами башни и поклонился стражнику с белоснежным пионом на груди. После, приняв как можно более радушный и независимый для линялой одежды вид, выдал, - Уважаемый, передайте главе ордена, что к нему прибыл Мэн Яо с важными новостями, - кашлянул и добавил, - как он и просил, - для вящей убедительности продемонстрировал кошель, но в руки стражнику не отдал, спрятав обратно на груди.

Адепт недоверчиво окинул его с ног до головы, затем обратно, скривился, возможно, сейчас вспоминая о том, что перед ним сын шлюхи, но все же развернулся и ушел.

Яо устало прислонился к столбу, поддерживающему вычурные створки и провел рукой по горячему лбу, прикрывая его челкой. Что же важного из новостей ты можешь донести до отца? Подумаешь об этом, когда увидишь? Если увидишь?

Вздохнув, Яо опустился на корточки, ожидая, когда его пустят внутрь или снова спустят вниз. От воспоминаний заныли кости и зачесался шрам. Яркое весеннее солнце слепило глаза.

Отредактировано Мэн Яо (2019-09-16 22:51:02)

Время капало мерно, как капли воды с сосульки, нагретой солнцем. Здесь сосулек не было, слишком рано уходил снег, если вообще выпадал. Солнце пригрело, и Яо вдруг понял, что его неумолимо тянет в сон или забытье, в ушах стучали молоточки, а по рукам и ногам растекалась слабость. Если сейчас скинут со ступеней опять, я уже не встану.

Ворота распахнулись, Яо вынырнул из омута и встал, смотря на уже не стражника, а слугу, который поклонился и сказал, что глава ордена ждет его. Возможно, в глубине души Яо не надеялся, что его позовут, поэтому сердце вдруг подпрыгнуло в груди и бешено заколотилось, руки противно задрожали. Да что же такое-то? Ты уже должен научиться владеть собой. Мысленное одергивание и глубокий вздох привели в чувство, хотя последнее вызвало легкий кашель.

Совладав с приступом, Яо одернул ханьфу и, гордо вскинув голову, и опустив плечи, проследовал за слугой.

Он никогда не был в этой части Башни Золотого Карпа, и не смог удержаться от того, чтобы не рассматривать царящую вокруг роскошь. Это была не аскетичная Нечистая Юдоль.

Двери кабинета главы ордена тихо распахнулись, Яо сглотнул и ступил внутрь, тут же опускаясь на колени и замирая в глубоком поклоне, - Мэн Яо приветствует главу ордена Цзинь, - четко произнес он, - Он благодарен за милость, которую глава ордена ему оказал.

Теперь надо понять ответную реакцию. Яо смолк, сидя лицом в пол.

Глава ордена вышел из-за стола, Яо внутренне пожалел, что в этой позе не может рассмотреть его лица и понять, что делать дальше. Возле глаз прошлись дорогие сапоги и замерли.

Поднимись. Яо вздохнул и поднялся, правда, головы не поднял так, чтобы смотреть прямо в лицо отцу, но чуть скосил глаза, наблюдая за выражением лица Цзинь Гуаншаня.

Отличные вопросы.
- Да, глава ордена Цзинь, вы дали мне шанс получить признание. Мэн Яо очень благодарен вам за него, - голос лился ровно, хотя немного подрагивал, щеки у Яо были бледные, глаза блестели, - Я поделился с вашим сыном сведениями и отдал деньги, сам же, так как давал клятву ордену Не, повел за собой оставшихся в живых в Нечистую Юдоль. Я хотел поговорить главой ордена Не, чтобы он отпустил меня служить вам.

Он смолк, сглатывая, чтобы подавить рвущийся кашель, - К сожалению, господин Не изгнал меня из ордена и Нечистой Юдоли. Мне больше не к кому и некуда пойти...отец, - последнее слово он выдал с небольшой паузой и осмелился посмотреть в глаза Цзинь Гуаншаня.

- О... - было воскликнул юноша, совершенно изумленный посыпавшимися вопросами и сменой настроения Цзинь Гуаншаня, но тут же прикусил язык, не желая лишиться оного раньше времени.

- Глава ордена Цзинь, я вернулся в Нечистую Юдоль следуя данной клятве, клятве воина. Мэн Яо был ей верен пока глава ордена Не не выбросил его за ворота.

Волосы оказались в жесткой хватке, Цзинь Гуаншань был на порядок выше Яо, пришлось чуть-чуть привстать на цыпочках, чтобы было не так больно. Золотистые  глаза, так похожие на его собственные, смотрели с гневом и подозрением. Яо непонимающе вскинул брови и чуть поморщился, проклятая слабость начала расползаться по телу совсем не вовремя.

- Я ничего не доносил главе ордена Не! - воскликнул он, - Я бы не осмелился топить вас, тем более держать за кретина! Я не понимаю, кто и что задумал? Что я мог донести о вас? Глава ордена Цзинь! Мэн Яо наоборот принес вам вести.

Последующие сцены сменялись со скоростью, к которой Яо никак не мог приспособиться. Щеки горели, лоб тоже, очень хотелось пить, сознание начало путаться.

Вот его оттолкнули со словами обвинения, пришлось сохранять равновесие, хотя толчок был несильным. Вот появилась стража в количестве сразу четырех человек. Яо бы и с одним не справился. Вот он уже на коленях, с вывернутыми за спину локтями, чуть ли не висит в чужих руках. Кажется, его уже готовы были вытащить за пределы кабинета.

- Нет! Постойте! Я помог Цзысюаню, - вскрикнул юноша с мольбой в голосе, - Но он достаточно крепкий воин, который вполне мог спасти себя сам! Разве он бы не выбрал клятву, как и вы, глава ордена Цзинь? Что узнал Не Минцзюэ? - кажется, к интонациям добавилась паника, - Глава ордена Не не умеет интриговать, он предпочел бы вызвать вас на честный бой. Поверьте. Он изгнал меня за то, что я, защищая свою честь, убил одного из адептов, - Яо учащенно дышал, перед глазами уже все плыло, - Не Хуайсан, он жив... - пробормотал юноша и зашелся кашлем. Все, что он пытался сказать выглядело полным бредом. Что же, в конце концов в темнице можно будет отлежаться.

Кажется у Мэн Яо уже входило в привычку появляться на чужих порогах больным и немощным. Он бы, наверное, даже посмеялся данному совпадению, если бы мог.

Пока хотелось одного, чтобы оставили в покое и можно было немного полежать. В северное крыло? Там темница? Лекаря? Спасибо, отец.

Дорогу до гостевой комнаты он почти не запомнил, зато отчетливо отложил в памяти все оттенки горького настоя и голос лекаря, после чего, увлекаемый снадобьем, уснул. Кашель его не тревожил, врачеватель хорошо знал свое дело, поэтому сон был глубоким и спокойным.

Лишь когда первые лучи солнца пробрались за ширму, Яо выбросило в беспокойный сон. Он видел огромную пропасть, натянутый над ней тонкий деревянный мост, висящий на толстых веревках. Вместо реки, на дне пропасти, бурлила и перекатывалась ало-желтая лава, подобная древнему дракону, спящему в прохладе ущелья. На другой стороне стоял Не Минцзюэ. Он был одет в простую одежду, ту, в которой часто проводил с Яо вечера и ночи, волосы его были не прибраны и развевались на ветру. Мужчина был непривычно бледен, на шее красовался неприятный шрам. Мэн Яо изо всех сил пытался бежать к нему по этому мостику, крича и плача, что он не виноват, но доски перед ногами умножались и умножались, не давая приблизиться ни на цунь. Самое страшное, невозможно было вернуться и обратно. Яо протянул руки, сквозь рыдания, умоляя Не Минцзюэ не бросать его, но тот лишь поднял саблю, что была спрятана за спиной и перерубил веревки. Юноша с криком полетел вниз, алые всполохи опалили тело.

Яо на кровати завозился, мыча что-то неразборчивое и распахнул глаза, стирая со лба влажные пряди. Перед ним вместо Не Минцзюэ сидел Цзинь Гуаншань. Юноша предпринял попытки встать, чтобы поклониться.

Отредактировано Мэн Яо (2019-09-19 23:51:59)

Тяжелая и очень теплая ладонь легла на грудь, заставляя Мэн Яо откинуться обратно на влажные подушки. Сердце, от резкого пробуждения и пережитого во сне страха, заполошно билось в эту ладонь, потом давление исчезло.

Цзинь Гуаншань был мрачен и, явно не перестал подозревать Мэн Яо во всех грехах. Чашечка с чаем оказалась как нельзя кстати, юноша приник к обжигающему краю губами, и, невзирая на то, что чай был горячий, осушил чашечку до дна.

- Благодарю, глава ордена Цзинь, - проговорил он сипло, слегка утолив жажду. В теле ощущалась легкая ломота, но она не шла в сравнение со вчерашней слабостью. Яо чувствовал себя отдохнувшим и готовым снова взять в руки то, что нужно было взять.

- Да простит Мэн Яо глава ордена Цзинь, что говорить он будет не в подобающем поклоне, - юноша улыбнулся, на бледных щеках заиграли ямочки, а потом лицо приобрело раскаивающееся выражение, - Мэн Яо совершил проступок, дерзкий проступок, который был расценен как предательство главой ордена Не. У господина Не Минцзюэ был двоюродный брат, который всячески досаждал Мэн Яо, пытаясь отнять у него место помощника главы ордена. Он караулил в коридорах и позволял себе, - тяжелый вздох прервал повествование, а Яо смущенно отвел глаза, - распускать руки неподобающим образом. Однажды, он украл его план, написанный для будущего похода и выдал за свой. Глава ордена Не называл своего кузена гением, хваля за мой план, - Яо убрал церемониальность из речи, увлекшись воспоминаниями, основанными частично на собственной фантазии.

- Когда кузен главы ордена понял, что я знаю о его мошенничестве, он пригрозил, что убьет меня и у меня не было поводов ему не верить. Я очень хотел жить. Тогда я пригласил его на переговоры, выпить вина и договориться о том, что я могу продолжить рисовать новые планы, а он оставит мне жизнь, но в процессе, Не Бохай выпил чересчур много и им завладел гнев, - Яо провел рукой по изуродованному лбу, - Я защищался как мог, мне повезло, что мой противник, когда я отскочил в сторону, выронил нож, ранивший меня. Я схватил его и нанес Не Бохаю смертельную рану в тот момент, когда он кинулся зарубить меня саблей, - юноша подрагивал, давая понять, что воспоминания ему даются с трудом, что он искренне раскаивается и напуган, - Так я стал кровным врагом главы ордена Не. Он хотел меня зарубить, но меня спас А-Сан.

Яо облизал пересохшие губы и добавил, - А-Сан жив и здоров. Он находится в Нечистой Юдоли. Его вывезли из лагеря путем хитроумного плана. Это первое, что я хотел вам сказать, глава ордена Цзинь.

Мысли Яо читать не умел, хотя в этот момент не желал ничего так жадно, как понять о чем думает Гуаншань. Брови главы ордена ползли на лоб; то ли в жесте неверия, то ли в удивлении, то ли презрении.

Говорить истину было нельзя, раз уж была озвучена версия для Не Минцзюэ и Не Хуайсана, нужно было держаться ее и только ее. Пусть пока они враги, но отношения штука меняющаяся - вчерашние неприятели спокойно завтра могли пить и обниматься, сливаясь в восторженных клятвах вечной любви. Никто не исключал, что когда-нибудь в будущем, за чашечкой вина главы орденов бы не поделились данной историей друг с другом, если бы вспомнили. Не стоило умалять памятливость обоих.

Глаза Гуаншаня, золотые и пытливые, внимательно изучали лицо Мэн Яо, жесткие пальцы сжимали подбородок, юноша распахнул ресницы и позволил себе взглянуть в эти глаза напрямую, давая взглядом понять, что он не лжет.

- Я не лгу, глава ордена Цзинь, - тихо и уверенно произнес он, - Но здесь только ваша воля верить мне или нет, я не могу рассказать вам свыше того, что рассказал. Я защищал свою жизнь от человека, который потерял над собой контроль из-за  того, что я всего-навсего пролил нечаянно пару капель вина на его штаны и не пожелал остановиться, - губы дрогнули, - Я совершил глупость, что сразу не рассказал главе ордена Не о том, что план мой, в тот день, когда он мне его показал, но, он был занят совсем другими мыслями. Его крайне расстроили переживания, что в юном наследнике клана Не течет не его кровь, а чужая.

Увести разговор от меня, отдать новые знания, по чуть-чуть, переключить внимание.

Мужчина отшатнулся от Яо, словно услышал нечто новое для себя. Выходит письмо, черновик которого я видел, дошло до вас, отец.

Юноша не изменил выражения лица, продолжая смотреть на главу ордена честным, открытым взором, с легким налетом раскаяния и желания быть откровенным.

- Глава ордена Не узнал тайну появления Фей-Фе... Не Пэнгфэя, - поправился Яо, намеренно употребив ласковое имя малыша, чтобы дать Гуаншаню понять насколько он был приближен к внутренней кухне Нечистой Юдоли, - Крайне разозлился данному откровению, после надолго прекратил общение со своим братом, также ограничил посещения комнаты младенца. В тот день я выяснил, что он все это время, после раскрытия тайны, подозревал, что в малыше течет не кровь клана Не, а другая... ваша... - Яо закончился, как-будто смутившись, на пониженных тонах.

Теперь ваш ход, глава ордена Цзинь. Мне тоже интересно, все ли правильно запомнил Не Хуайсан, рассказавший мне эту историю, или, правда, когда-нибудь Не Пэнгфэй посмотрит на Не Минцзюэ золотистыми глазами?

Отчего-то реакция Цзинь Гуаншаня убрала из груди Яо волнение и страх, конечно, они могли вернуться в любой момент, но сейчас, именно в эту минуту, Яо ощущал себя твердо стоящим на земле.

Недавняя уверенность в себе, сменилась оторопелостью. И это все равно был не страх, это было удивление, смешанное с любопытством, хотя лицо главы ордена в этот момент должно было внушать ужас. Красивые, правильные черты исказило бешенство, превратив демона в запредельное чудовище, которое не мог бы выдумать самый воспаленный человеческий мозг. Мэн Яо и сам не мог себе объяснить почему не испытывает страха, может быть потому, что перешел черту с убийством и что-то отмерло? Разочаровался? Сжигал порты? Убьете, мне все равно? Или испугался настолько, что не смог понять этого?

Ткань трещала, натягиваясь и впиваясь в спину и плечи, Яо повис в тканевых путах. На лице застыла маска ужаса, которую он успел надеть перед вспышкой Гуаншаня. Юноша замотал головой отрицательно и часто-часто.

- Нет, не я! Не я! - воскликнул, хватаясь холодными руками за запястья Цзинь Гуаншаня, еще немного масла? - Это был Не Хуайсан, он приревновал Не Минцзюэ к Жилань и в порыве гнева высказал ему все!

Теперь или ты убьешь меня, или тебя заинтересуют подробности. Кажется, Яо уже был даже не против смерти.

Это значит только то, что значит, глава ордена Цзинь, вы умный муж, вы все и так поняли. Ведь так? 

Кажется так и было, осознание накрывало Цзинь Гуаншаня, вернее, Яо самонадеянно верил, что то, что он видит, это именно то. Что давало ему такую уверенность и наглость объяснить никто не мог, включая его самого. Юноша просто решил, что "пан или пропал" здесь и сейчас главная поговорка. Падать со скалы не так страшно, как осознать, что ты летишь, а оно тебе надо?

Яо упал на подушки и замер среди белого полотна, с лицом не менее бледным и блестящими глазами, облизал губы. Отец вдруг вскочил, сделав круг по комнате, это была еще одна говорящая сцена. Отложить на память, понять, почему он так делает, естественное это или напускное. Судить по себе было сложно, странно, приятно.

Тут глава ордена Цзинь резко развернулся и выдал только одно слово "Ты", замерев и вглядываясь в юношу.
Яо улыбнулся, но не победно, нет, хотя в душе ощущал именно победу, улыбка была невинной, непонимающей, сопереживающей.
- Я? Это значит лишь то, что я сказал. А-Сан приревновал своего брата, когда узнал, что тот возлег с его женой. Не выдержал и выплеснул свою боль.

Постель прогнулась под мужчиной, что сел рядом на край и наполнил чашечку чаем. Яо с благодарностью ее принял, грея пальцы о теплые бока, затем отпил почти половину, и отставил чай на столик возле кровати.

Юноша привстал, наклоняясь ближе к Гуаншаню, - Можно приревновать брата к жене, если любить его и состоять с ним в той самой связи, с помощью которой  вам удалось помочь А-Сану стать отцом.

Юноша вздохнул и слегка погрустнел, потом вскинул на мужчину умоляющий взгляд.

- Глава ордена Цзинь, Мэн Яо хороший помощник, он умеет считать, красиво писать, сводить смету и баланс,  у него хорошая память. Он готов служить верой и правдой не нарушая клятвы, если такая будет дана. Ведь вам нужен верный человек, готовый разделить ваши интересы, глава ордена Цзинь?

При одном условии. Маленьком и невинном. Его надо искренне любить, а это... невозможно. Ведь так?

Отредактировано Мэн Яо (2019-09-24 15:03:42)

Лба коснулась тыльная сторона ладони, прохладная и крайне нежная, словно Цзинь Гуаншань за ней как-то особенно ухаживал.

Оба взгляда встретились, Яо позволил себе задержаться на лице отца чуть больше, чем того требовали приличия, после чуть опустил голову и прикрыл влажные глаза ресницами.

Его еще бил озноб, но он вполне мог позволить себе встать, что и сделал, а после распростерся в глубоком поклоне, пав на колени и ткнувшись лбом в пол, почти возле сапогов Цзинь Гуаншаня. Раненое Бася бедро еще не до конца зажило и плохо гнулось, но Яо преодолел порог боли.

- Для Мэн Яо нет большей чести и счастья служить главе ордена Цзинь, глава ордена Не прекрасно знал о его желании и готов был дать рекомендательное письмо, чтобы ничтожный слуга смог явиться перед ваши глаза с достижениями, но, - тут Яо немного помедлил, озвучивание истиной причины, почему он это письмо не получил, даже если бы обошлось без убийства, юноша решил оставить на потом, - главе ордена Цзинь известно, что грядет война, но после нее, если бы выжил, Мэн Яо бы снова посмел подняться по ступеньками к дверям Башни Золотого Карпа с нижайшей просьбой служить вам верой и правдой.

Яо так и лежал на полу лицом, вслушиваясь в малейшие шорохи наверху, но там ничего не происходило, пока мужчина не встал с постели и не взял юношу за предплечье, поднимая.

Повинуясь его жесту, Мэн Яо поднялся, поморщившись, бедро онемело, стянутое тряпицей. Его глаза оказались на уровне шеи Цзинь Гуаншаня, рост не позволял и никогда не позволит быть на равных, ни в с кем.

- Мэн Яо понимает, - откликнулся юноша, - прекрасно понимает. Тем более он не выполнил приказа в полной мере. Но он не мог оставить адептов клана Не без того, кто доведет их домой, Не Куайтуя увели на ночную охоту, остальные были не способны. Вокруг молодого господина Цзинь было достаточно крепких адептов и друзей. Мэн Яо не выполнил приказ, но если бы нарушил клятву другому клану, то опорочил бы свою репутацию, впрочем, - он вздохнул, глаза увлажнились, - несчастный случай опорочил ее помимо.

Бывший помощник Не Минцзюэ смолк, макушка дрогнула перед глазами Гуаншаня, затем вздернулась, - В таком случае, мне стоит идти дальше, и попытаться заслужить оправдание перед кланом и людьми. Теперь Мэн Яо может делать это сам по себе, без обременения клятвами. Мэн Яо благодарен за то, что глава ордена Цзинь не выкинул его сразу и дал возможность отдохнуть и выслушал его.