Дверь, ведущую в покои наследника, открыл слуга и попросил подождать молодую госпожу. Вернулся почти тот же миг, и сообщил, что Цзинь Цзысюань приглашает лекарку пройти. Он проводил девушку до внутренних покоев и откланялся.

-Дева Лу Вей, я рад вас видеть! – И без того короткий зимний день клонился к своему завершению, но в комнате было не понятно, что на улице снегопад. Окна были закрыты, а Цзысюань читал, сидя рядом с жаровней. Это было одно из предписаний лекарей – не простужаться после ранения в легкое, чтобы не слечь с кашлем. Так что слуги старательно протопили комнаты, и было жарко.
Он отложил трактат в сторону и поднялся навстречу девушке с приветственным поклоном.

-Что привело вас ко мне? Опять на меня нажаловались, что я что-то нарушил? Сразу скажу, что это не так. Я сегодня вообще не брал в руки меч. Зачитался. И на улицу не выходил.

Он смотрел на силуэт девушки, оттененный светом из окна. Та любовалась видами заснеженных пионовых садов, а он любовался локоном, выбившимся на плечо из сложной прически, не подозревая, что, возможно эта кокетливая прядь специально была так задумана, чтобы притягивать к себе взгляды. Лу Вей смущенно и несмело улыбалась, и улыбка ее напоминала цветочный бутон, что вот-то должен был распуститься.

- Хочу, дева Вей, - просто согласился он, ожидая, что та улыбнется уже не сдерживаясь, в ответ на его согласие.

-Это приятная рекомендация. Прогулка в вашей компании мне нравится гораздо больше горьких отваров. Но, не спорю, они тоже полезны и нужны.

Бледно-серое небо, расщедрившись на зимнюю сказку, роняло снег пушистыми хлопьями. Цзысюань был уверен, что уже к следующему вечеру все это снежное великолепие растает, оставив после себя лишь мокрую грязь под ногами и лужи на тренировочном поле. 

-Да, красиво, - согласился он, слегка улыбаясь и склонив голову на бок. Скользнул взглядом по лбу, скулам, по подбородку и открытому участку шеи Лу Вей, что не был спрятан под меховым плащом. Смотреть на девушку ему нравилось гораздо больше, чем на засохшие ветки пионовых кустов, прикрытые снегом. Густые ресницы и чувственный рот его привлекали куда больше красот природы.

-Погода, идеальная для созерцания и медитации. Тихо, спокойно, умиротворенно…

-В вашей компании, дева Лу, конечно, гораздо приятнее гулять, а не медитировать, - он усмехнулся и быстрым движением, чтобы не успела его остановить, забрал подтаявший снежок из ее ладоней, коснувшись прохладной кожи пальцами. Размахнулся и метнул его в запорошенный снегом пионовый куст, нарушая белое безмолвие вокруг.

-Не боитесь замерзнуть, играя в снежки? – Спросил с улыбкой и смахнул ладонью с плаща снег, успевший налипнуть на плечи девушки. -  Вы и так похожи на сугроб. Кажется, снегопад усиливается.

Цзысюань только усмехнулся, проследив за полетом второго снежка. Слова девушки про меткость, конечно же, можно было с чистой совестью считать хвалебными в честь одного из его множества выдающихся достоинств. Вот только, в чем тут соревноваться то? С хрупкой и тонкой лекаркой, которая ему макушкой до плеча едва достает.

-У нас же не состязания в стрельбе из луков между орденами, дева Лу, чтобы выяснять, кто более меток.

Он шагнул к девушке почти вплотную, заглянул в лицо, мягко улыбаясь. Медленно поднял руки и так же медленно надел ей на голову капюшон плаща, пряча от снежных хлопьев, но отодвигаться не стал, так и оставшись стоять близко-близко, и держа пальцами меховую опушку капюшона.

-Вы все-таки замерзли. Даже суровые целительницы, наводящие первобытный ужас на своих пациентов длинными и острыми иглами, зимой, во время снегопада, замерзают, как и все обычные юные девы.

В ответ целительница проделала с ним тот же фокус, спасая от холода пушистых снежных хлопьев, падающих с низкого, серого неба, и оказалась практически в объятиях, потому что Цзысюань так и не отпустил капюшон девушки, продолжая держать его за меховую оторочку и вглядываться в ее лицо. В черных зрачках, расползшихся почти во всю радужку, он мог рассмотреть собственное отражение.

-Все мы люди. И как все люди, склонны совершать необдуманные поступки, поддавшись эмоциям и очарованию момента, да, дева Лу?

Он наклонился к ее губам, приблизившись почти вплотную. Между их лицами свободного пространства осталось так мало, что дышали они одним воздухом.

-Вы ведь понимаете, о чем я?

Он закрыл глаза, не позволяя себе ответить на поцелуй, замер неподвижно, почти оглушенный грохотом крови в жилах и жаром губ.
Все то, что он так порицал в поведении отца, сейчас Цзысюань готов был сам воплотить в жизнь. Так долго возмущался, а теперь чувствовал, как этот поцелуй дает возможность чувствовать себя живым, здоровым, а не праведным старцем из Гусу. Эти слова, сказанные тогда Гуаньшанем, сильнее всего запали в памяти, и сейчас подстегивали доказать не понятно кому, что он не чопорный ханжа. Единственный способ перестать кого-то осуждать за неверный поступок – это самому совершить такой же, чтобы понять, что подтолкнуло, примерить на себя.
И эта мысль окончательно вышибла почву из-под ног.
Цзысюань положил ладонь на затылок Лу Вей, и не давая больше времени на размышления ни себе, ни ей на то, чтобы передумать, впился в теплые губы поцелуем. Раскрыл губы языком, вторгаясь в рот, оживая и вспыхивая, притягивая к себе сильнее, заставляя встать на цыпочки. Жажда обладания вскипела в крови, ударила в голову, и Цзысюань выплеснул ее в поцелуй, как масло в огонь.
Он целовал долго и сладко, и было не разобрать, кто же из них наконец дорвался до другого. В груди разлилось тепло, побежало по жилам и туго толкнулось в паху.

Они самозабвенно целовались, стоя под падающим снегом и, позабыв про возможных слуг и остатки приличий, предписывающие удалиться во внутренние покои, а не торчать посреди сада. Цзысюань раздергал полы плаща целительницы, забираясь под него, скользнул рукой вдоль ее тела, заводя ладонь на талию и прижимая ближе, чувствуя как девушка сладко вздрагивает, протяжно выдыхая в поцелуи.
Провел открытой ладонью по груди девушки вверх-вниз, лаская через ткань, сжимая жадными пальцами, нащупывая сосок, пока она не всхлипнула ему в рот, начиная постанывать. Так горячо было чувствовать, как она вздрагивает, подаваясь к нему, прогибая поясницу и притираясь бедрами, что тут уже ему было впору несдержанно стонать в голос.
Они целовались опять и опять, и Цзысюань понимал, что сейчас получит столько, сколько пожелает.
Он оторвался от нежных губ, лизнул по линии скулы, провел открытым ртом по коже у основании шеи, и прикусил мочку уха.

-Дева Лу Вей, вы такая красивая. Но, я надеюсь, что в скором времени и у меня опять будет невеста. И не хочу вас обижать.