Вэнь Нин пришел в садик, но в садике Сяо Синченя почему-то встретить не удалось день и другой. А потом фонарь исчез.

Вэнь Нин забеспокоился и пришел к двери. Слуги подтвердили ему, что гость там и вроде бы не выходил, но еду ему приносили. Значит, ничего страшного? Или Вэнь Нин ужасно, непоправимо опоздал?

Он поскребся в дверь и осторожным шепотом позвал по имени.

- Я зздесь, - Вэнь Нин поклонился покороче и побыстрее обычного и сразу вошел. Нельзя было тянуть, так ему казалось интуицией лекаря.

- Ссо мной да. Мменя ннекоторое время не очень ввыпускали. Я пприходил в садик, но ттебя не было.

Это "ты" было намеком на дружбу. Теплым намеком. Хорошим. Но любая дружба здесь стоила дорого. Как вообще уязвимость.

- Ттебе нужна ппомощь.

Это не был вопрос.

- Ппослушай, - Вэнь Нин сел напротив Сяо Синченя и бережно взял его руки в свои. - Ттут все в оппасности, жто дда. Даже ннаследники. Ттак заведено.

Он заглянул в лицо даоса. Такой хороший и светлый. Ему совсем нельзя здесь быть.

- Тты здесь ппогибнешь. Если уйдешь, ссможешь ппомогать другим. Тты ддобрый и ннастоящий, ккаким должен быть ззаклинатель. Ннадо, чтобы тты ушел.

Он припомнил планы Чин Чин.

- И чтоб все ддумали, что тты умер.

- Тты же здесь нне просто так, - удивился Вэнь Нин. - Ессли ты здесь, тто это ттак или иначе по воле Вверховного Ззаклинателя. Он ззнает все обо ввсех.

Вэнь Нин действительно был в этом уверен.

- Ззначит, просто ттак ты не мможешь уйти. Ддаже если сейчас с ттобой ничего нне делают. Ппоэтому лучше ппусть считают ммертвым. Ттак спокойнее. Я ппосоветуюсь с ддругом. Она нне раз ппридумывала ттакое. Сппасти ккого-то.

Забота его тронула. Синчень так искренне беспокоился, что повредит. Таких Вэнь Нин встречал очень мало. И жили они, честно говоря, чаще плохо и недолго.

- Мменя не убьют, ппотому что я Вэнь. Если мы ппридумаем ххорошо, то нне узнают нничего. Нно я Вэнь, и пполезный.

В отличие от Вэнь Нина, Сюэ Ян не собирался стучаться в дверь, которая когда-то вела в общую с Синчэнем комнату. Он вообще, строго говоря, не собирался оказываться рядом и, тем более, заглядывать внутрь, но путь его пролегал мимо, а он сам уже давно подумывал зайти и забрать шпильку, что слетела с его головы в момент их ссоры. Шпилька была не то, чтобы памятной, но хитрый жук Хуайсан заслуживал хоть такой памяти.

Так что надежда была только на то, что Синчэня не будет в комнате – мало ли в какой лес он направился, чтобы пропасть? – а значит, не будет и очередного, ни к чему не приводящего разговора, который всегда заканчивался болью и бессильным бешенством. Но, видимо, если у бродяжки и возникали какие-то надежды, связанные с этим человеком, они просто обязаны были разбиться в дребезги на осколки таких размеров, что даже в ладонь не собрать. Синчэнь был. Более того, ещё и не один…

Сюэ Ян подавил в себе желание выругаться вслух, а потому только мазнул взглядом по обоим участникам диалога и прислонился спиной к двери – вот никто и не выйдет без его позволения:

- О, не помешал? А я всё думал, где вы умудряетесь встречаться и разговаривать, ну вот и узнал, - в своем обращении он смотрел только на Вэнь Нина. Последняя с ним встреча кончилась бОльшим позором, чем он даже мог себе представить, но и разговаривать хотелось с ним. – Что на этот раз? Рассказываешь ему как готовить мазь от оторванной ноги? Боюсь, не понадобится – рук-то тоже не будет…

Вэнь Нин посмотрел поочередно на обоих. То, что было между ними, было живым и больным, не отмерло, но ... перерождалось. Как ласковые сумерки в ветреную ледяную ночь, полную чудовищ.

Он подчинился, позволяя намотать хвост на руку, запрокинул голову, слушаясь движения.

- Тты ссердишься. Я ппока нничего нне сделал. Я ллишь сказал, что ххорошо ззнаю ддворец, А-Ян. Ллучше, ччем Сяо Синчень. Этто же пправда.

В прикосновении к волосам грубости не было ни на рисовое зернышко. Конечно, в любой момент это могло измениться, но пока Сюэ Ян решил ограничиться только лаской. Захотелось, почему бы нет? Тем забавнее было теперь ощущать крепкую хватку чужих пальцев на запястье – что, решил сломать? Свободной рукой он ухватил Синчэня за горло и надавил на ребристую даже сквозь кожу трахею. Не проткнет, так хоть сдавит, чтобы болело потом много дней:

- Не смей ко мне прикасаться, - прошипел он, усиливая нажим. Кулак с волосами, однако, разжал, готовясь, чуть что, начать драку. – Почему бы тебе не спросить дорогу у твоего нового друга? Ну подумаешь, пару раз облапает, так зато сам и проводит, а? Его потом накажут, но ведь какая разница, правда?

Сдавив горло ещё раз, он разжал пальцы, с удовольствием глядя, как белые следы наливаются алым. И отвел взгляд:

- Вэнь Нин, если ты решил помогать людям с побегом, значит, у тебя плохая память. Опять знал и не сказал, так? Потому что снова друзья, да? – он вздохнул и покачал головой: - Мне казалось, что ты учишься на своих ошибках. Или ты безнадежен? Ответь, маленький лекарь, так хочешь снова держать ответ перед старшим родичем?

Это было о любви, Вэнь Нин понял. Так бывает. Можно отпустить, потому что очень сильно любишь. И ненавидеть, потому что любишь. И даже убить. Это тоже любовь. Он подумал - и тут же запретил себе думать дальше. О том, кого Сюэ Ян хотел видеть связанным белым шелком в тот первый раз с острым до слез привкусом боли и нежности.

Он послушно улыбнулся, как велели жесткие и горячие пальцы. И кивнул. И чуть коснулся руки Сюэ Яна. Как странно иногда выглядит жертвовать собой.

Слово было за даосом.

Сюэ Ян только улыбнулся уголками губ, когда почувствовал прикосновение к своей руке. И кивнул, убедившись, что Вэнь Нин понял, что именно он должен будет отвечать, если спросят. Хватит тут… виноватых.

Он отошел в сторону и оглядел Синчэня: собрался? Так быстро? Ни еды в дорогу, ни одежды на смену, а из оружия только метелка… Впрочем, мантия ордена Вэнь в этих землях хранит почище, чем любое оружие в руках. Ну как знает.

- Уйти с тобой? – переспросил он, не сразу поверив собственным ушам. – В смысле – выйти и пусть каждый пойдет своей дорогой? На кой мне это, меня там никто не ждет! Так что спасибо, быть безродным бродяжкой там, в полном одиночестве, я не хочу. А когда хотел – так и уговор на весну был другой. Нож хоть возьми… - он кивнул на свой собственный, на столе. Так и лежит, смотри-ка…

И направился к двери. С ним выпустят куда угодно, а что вернется один – так кто ж решится спросить? Спрос с него и будет.

Интересно, на улице уже достаточно тепло по ночам, чтобы спать на земле и не подхватить лихорадку?.. 

- Я ббуду с рядом с Сюэ Яном, ппока он эттого будет ххотеть - ответил Вэнь Нин и поклонился даосу, словно подчеркивая эти слова. Немножко клятвы.

Так страшно отпускать того, кто по сути стал другом, вот так в холод и неизвестность без вещей и без направления. Куда он пойдет? Но лучше было не спрашивать, разумеется. Мало ли кто услышит. Мало ли как об этом спросят позже самого Вэнь Нина. Вытряхнут, если захотят.

Он быстро посмотрел на Сюэ Яна. Нет, зло шутит про "перерезать горло". Все же отпустит.

- Ппусть твой путь ссложился удачно, и ббоги благословят тебя, - снова поклонился.

- Ну пиздец, - сказал Сюэ Ян и грязно выругался. Милые какие – слов нет. Один, вместо того, чтобы позвать за собой, оставляет на поруки. Второй… принимает. Рыбаки привязывают камень к веревке, чтобы не уплыла лодка. Веревка оказалась старой, истерлась от времени. И уже не держала лодку.

- Какой ты милый, - прописная истина, сказанная подобным тоном, могла бы сойти за издевку… И сошла бы, не будь у них с маленьким лекарем общего очень странного прошлого. Ну надо же! Как больно… - Не будет ему вреда, сладкий, угомонись! Все мне! – он кинул последнюю фразу и пошел в сторону стражников.

Те, казалось, даже не были удивлены… Видать, бродяжка выходил и не раз. И сейчас опять со спутником. Пропустили… Нечего переживать, да и незачем. Виноватый всегда один. А Вэнь Нин остался ждать… а может быть ушел к себе? После их последней встречи, Сюэ Ян не был уверен, что его будет ждать даже Вэнь Нин.

- Ну что же… - отойдя на расстояние, достаточное, чтобы их не видели, начал бродяжка. – Наставления и напутствия? Не думай, что я тебе помог. Ты теперь беглец, и наказание за это – смерть. Я лично казню тебя, ты слышишь? – он наклонился к самому уху Синчэня. – Лично. Я вскрою твой живот, выпущу оттуда кишки, пропущу сквозь пальцы… Я разрежу твою грудь, вытащу живое, горячее сердце… Я буду насиловать твой труп, трогать себя через твои кишки, так долго, пока он не сгниет. Я обещаю… Не попадайся, Синчэнь, никогда! Иначе я сделаю все это. Я… люблю тебя. Такова моя любовь. Не встречайся со мной больше никогда, я хочу о тебе помнить таким. Живым. И не хочу запоминать мертвым. А теперь уходи. Пожалуйста.