Все сады зимой выглядят одинаково: ни сочной листвы деревьев, ни ярчайшего полотна цветочного одеяла, сшитого из лоскутов умелого садовника… Даже украшения любого сада выглядят так, словно тоскливое ожидание весны под снежной шапкой, становится почти нестерпимым. И если в Ланьлине зима всегда воспринималась как короткий период теплого сна, после которого сама природа с улыбкой расправляет складки на одеянии, то зима в Цинхэ не выглядела чем-то, что проходит.

А может виной было настроение госпожи Цзинь, которая, истомившись от неизвестности, всё же покинула отведенные ей комнаты. То, что любимый сын всё ещё не прибежал с требованием немедленно покинуть Юдоль, внушало слабую, но надежду. А невозможность хоть как-то помочь отливалась в оставшееся горестное ощущение собственной бесполезности. Разговор с племянницей Гуаншаня, а теперь госпожой Не Жилань, немного разбавил это чувство: мальчик, её сын, рос здоровым и крепким, хотя А-Лань выглядела печальной. Её невозможно было не оправдать: смерть супруга, которого она толком и не увидела, вряд ли являлась поводом для радости. Все вокруг было серым и не похожим на дом. Госпожа Цзинь отвлеченно подумала, что, быть может, если случится чудо, и всё… всё-всё окажется благополучно в итоге, она пришлет родственнице несколько клубней императорских пионов. Это поможет и саду и самой молодой женщине.

В таких раздумьях ни о чем и обо всем подряд, её и застал вышедший подышать свежим воздухом глава ордена Не. В оголенном саду есть мало мест, чтобы скрыться от ненужных встреч, тем более, что встреча эта могла помочь А-Сюаню… а могла и навредить. Госпожа Цзинь под маской велеречивой вежливости скрывала не менее скверный характер. Вот только тяжеловато быть грозной, когда твоя макушка оканчивается ровно на уровне груди собеседника… И никакой скамеечки рядом как назло нет.

- Приветствую главу ордена Не, - произнесла она, почтительно поклонившись главе ордена, хозяину Юдоли и мужчине. Что ещё добавить? Что она сожалеет о том, как закончился их предыдущий разговор? Не Минцзюэ почувствует ложь. Что вокруг очень красиво? Смешно… Лить вежливую патоку в уши этого человека было не особо осмысленно. – Как прошел разговор с Цзысюанем?

Госпожа Цзинь улыбнулась, поправив невидимую складку на рукаве: церемониал был соблюден, вежливое вступление отыграло. Как скоро начнут летать столы? Или на этот раз они пропустят подобный обмен любезностями и перейдут к более откровенным разговорам?

То, что встреча оказалась для главы ордена Не неожиданностью и вряд ли приятной, было заметно, но уж случилось что случилось: всегда можно сослаться на неотложные дела и развернуться, чтобы уйти. Например, недопитое вино. Или очередная пьянка по случаю… а пусть и выпавшего снега. О том, что творилось и в каких условиях беседа Не Минцзюэ с сыном всё-таки состоялась, она слышала краем уха. Мужчины мало чем отличаются друг от друга…

- Вы совершенно правы, господин Не, - кивнула она. – Однако если невозможно составить собственное мнение о том или ином событии, разве не будет мудро услышать все возможные стороны? Мы и без того нарушили ваш уклад, появившись здесь, а потому я не сомневаюсь, что разговор хотя бы начнется, когда остынет… пролитый на пол суп. Я совсем не знаю вас, глава ордена Не, наша встреча в прошлом была достаточно краткой, - от необходимости держать голову высоко, чтобы не смотреть Не Минцзюэ в солнечное сплетение, начинало покалывать шею. – Но если эта тема меня не касается, я согласна её переменить на ту, которую вы посчитаете уместной.

Ещё один серебристый смешок, от которого госпожа Цзинь не смогла удержаться. Не в насмешку, но всегда приятно получать подтверждения собственным мыслям: на севере жизнь отличается от разнеженного юга. А потому и удалось не измениться в лице на предложении о разговоре напрямую.

- Чтобы нам действительно ничего не мешало, глава ордена Не, - начала она осторожно. – Требуется ещё и вытереть этот суп, чтобы никто не испачкался.

Говорить о военном союзе она всё же не стала: пусть у неё и было собственное мнение о том, какая именно картина мира должна сложиться во славу ордена Цзинь, но эта обязанность лежала на плечах её ребенка. Увы, но даже многократное прочтение трудов Сун Цзы не давало ей права считать себя сведущей в искусстве агрессивной дипломатии.

- Более прямо, господин Не, - кивнула она, набирая воздуха в легкие. – Я бы хотела поговорить о наследнике вашего ордена. Об упомянутом вами оскорблении и о том, каким образом эта трещина может быть сращена, - она подняла ладошку, предвосхищая возможный взрыв, и покачала головой: - Я не менее вас… раздосадована произошедшим. Простите, но более прямым определением моих чувств было бы слово, не подобающее женщине. Но я поняла это как единственную возможность, во-первых, сохранить всё в молчаливой тайне, а во-вторых, сделать так, чтобы в этом ребенке текла именно кровь вашего младшего брата.

Вот теперь можно было зажмуриться и сжать кулачки, ожидая волны гнева и криков. Почему-то госпожа Цзинь не сомневалась, что они воспоследуют. Прямые разговоры – они иначе-то и не происходят.

Пальцы разжались, госпожа Цзинь изогнула бровь, копируя взгляд главы ордена Не. Криков не было… неужели разговор и правда будет прямым и спокойным? Впрочем, кричать в ответ благородная супруга тоже умела и неплохо – вот слугам ордена Не будет потеха…

- Благодарю вас, господин Не, на улице и правда зябко, - фраза-мостик, по которой они подбирались к основной теме для обсуждения, ею же и предложенной. Одной из. Может быть стоит попросить не только чая? На первой встрече им предложили вина…

Предположение о том, что глава ордена понимает причины её досады снова вызвали улыбку. Более того: теперь её смех звенел и переливался по всему внутреннему дворику, и, наконец-то стало понятно, что причина смешливости – обычное нервное перенапряжение. Истерика. Ну пусть хоть так.

- Уважаемый господин Не, - отсмеявшись за полой рукава, она снова опустила руку. В глазах сияли искорки веселья: - Прошли те времена, когда измены моего супруга вызывали у меня чувство досады или вины. Мужчин не изменить, и я думаю, что вы поддержите меня в этой мысли, - она взяла чашечку пальцами и придержала снизу, прерываясь на любование чайным дымком. – Послушайте же мои мысли, господин Не. Тайна была молчаливой, все верно, когда ею владели трое. Я не могу понять, кто именно настолько желает добра обоим нашим кланам и, в первую очередь, самому малышу, чтобы опорочить его имя даже до того, как он научится его произносить. Это не был мой супруг. Это не была жена вашего брата. Значит это зачем-то было озвучено третьим участником… и принесено вам вместе с ядовитым кинжалом. С какой целью, господин Не? Вся эта история не выглядит красиво ни для нас… ни для вас. И в первую очередь бьет по вашему наследнику. Он действительно прекрасен, господин Не. И вырастет в умелого и сильного воина, которым вы будете гордиться. Вот только бы понять, чей голос зазвучал так неуместно… - она отпила чаю и отставила чашечку на стол. – Благодарю вас, чай восхитителен. Тем более мне приятна ваша компания.

Корень проблемы… Госпожа Цзинь сейчас напоминала себе ловца жемчуга посреди раскаленной пустыни. И вроде и не бесполезна, а однако же все постигается в сравнении. Господин Не, тем временем, решил сменить напиток, и она не могла сказать, что не была ему за это благодарна.

- Желаю, - кивнула она, пододвигая чашечку кончиками пальцев. – Значит ваш брат доверил эту унизительную тайну своим близким друзьям? Ну что же, а он не доверил причину подобного поступка? Вы говорите об оскорблении, я не могу с вами в этом не согласиться, но заключать заведомо пустой брак, оскорбляя уже и наш Орден? Или вы не в курсе этой детали? Уж не знаю, каким именно вы видите моего супруга, но причислять его к стану обрезанных рукавов – это слишком! Как будто он получил от этого удовольствие!

Она фыркнула, пригубив вино. Когда один из собеседников пьет, второму следует либо уйти… либо присоединиться. Годы жизни с супругом, топившим в вине свои переживания, научили её этому простому правилу. А ещё она не пьянела с первой же чашечки.

- Вы правда полагаете, что подобные вещи вообще позволительно обсуждать с ребенком? Я узнала это не далее как за пару недель до отъезда сюда! И не сомневайтесь, но мне было крайне нелегко вытащить это чудовище из его уютной раковины. Что до моего сына… после вашей выходки со столом я посчитала необходимым поставить его в известность. Ведь ему предстояло разговаривать с вами, а отправлять его полностью без информации всё равно что запускать змея в полет, обвесив свинцовыми грузами. Вы можете мне не верить, это, безусловно, ваше право. Но продолжая так явственно показывать вашу обиду, вы привлекаете ненужное внимание к ребенку! За закрытыми дверями порой творятся мерзкие вещи, господин Не. Но более мерзкими их делает огласка. Оставьте, прошу вас, ваш племянник чудесный ребенок, но чем дольше вы будете указывать на это чудовище пальцем, тем больше людей посмотрят по вашей указке. А люди слушают и слушаются вас, господин Не.

Ещё глоточек, но теперь чтобы собраться с мыслями. Попытка обвинить Цзинь Гуаншаня в том, что он получает удовольствие от развлечений с мальчиками в лицо его супруге была милым уколом, абсурдным в своей бессмысленности. Смешнее был бы только её ответ, что это обрезанный рукав Не Хуайсан его заставил.

- Вы сами же и отвечаете на свой вопрос, господин Не. Лекарства и снадобья от лекарей для укрепления мужской силы? Да и с чего вы взяли, что их не было? – тут был тончайший лед неуверенности, но очень хотелось надеяться, что супруг испробовал все средства, прежде чем прибегнуть к последнему. – Так он был испуган и подавлен или в семнадцать лет много не надо? Так или иначе, они явно не помогли. Зато помогло то, что помогло.

И ещё глоточек, уже настоящий. Так вот в чем дело… И действительно, если это пришло в голову ей, А-Сюаню – с чего она взяла, что подобная мысль не придет в голову и Не Минцзюэ?

- Господин Не, - она перестала улыбаться, только пальцы побелели на фарфоровом бочке. – Я понимаю вашу неуверенность. Признаться, я и сама думала о подобном. И вот вам мои мысли. Для того, чтобы совершить подобное преступление, завязанное на обмане, мой супруг действительно мог бы и не начинать всего этого представления с вашим братом. Он мог прийти на ложе после, мог через день, мог через час. И никто и никогда бы об этом не узнал. И ваш брат бы не смог в горячке поведать об этом своим близким друзьям. Однако он пошел на риск огласки и на все эти мучения для обоих наших Орденов. Именно по причине, которую я вам озвучила. Если бы он хотел подсунуть вам своего сына в качестве наследника – он бы не стал так себя подставлять перед вашим братом. И именно поэтому я не сомневаюсь, что Пэнгфей имеет ровно столько крови от клана Цзинь, сколько передала ему его мать. И только его мать.

- Мне кажется, господин Не, вы несколько преувеличиваете вероломство моего супруга, - ровным тоном ответила госпожа Цзинь. – Клеймо незаконнорожденного не очень хорошо смотрится на любом человеке, а использовать его в качестве аргумента на главенство в клане… Или даже на само пребывание в клане… К тому моменту, как ваша смерть станет для всех нас реальной, мой господин тоже будет в летах. А кланом Цзинь будет руководить А-Сюань, его вы тоже подозреваете в подлости и стремлению загребать жар чужими руками? Он слишком честен и благороден для того, чтобы идти серыми тропами. Не всем детям достаются все таланты их родителей. Моему сыну досталась прямота.

Как всегда при мыслях о сыне, лицо госпожи Цзинь просветлело и помолодело, на губах снова появилась улыбка, но на этот раз ясная, не истерическая:

- Я не посчитала нужным отвечать на ваш вопрос, ведь ответ очевиден. Смятение, гнев, унижение… список бесконечен, ни одна из эмоций не была бы светлой. Я люблю своего сына, господин Не, я полюбила его с того самого момента, когда увидела впервые. Но если бы вскрылся описанный вами обман, виноватым был бы не А-Сюань, а тот, кто меня обманул. Дети не виноваты. Но Пэнгфэя никто и не подозревает. Здесь я говорю от лица себя и моего супруга.

Госпожа Цзинь не менее насмешливо смотрела в ответ. Глава клана Не решил сместить приоритеты и обвинить во всех смертных грехах её супруга? Ну что же, в праве мужчин желать драки женщины просто смиренно отступают на шаг назад. Тем более, что настоящая и нормальная жена в первую очередь должна быть плечом и опорой супругу. И защищать свой клан. Так уж вышло, что Не Пэнгфей тоже был её родственником и, вдобавок, ребенком, а у госпожи Цзинь было особое отношение к детям. Они беспомощны, и любая мать, хоть раз испытавшая нужный инстинкт, не могла оставаться холодной ни к одному маленькому существу. Быть может, знай Не Минцзюэ, что такое настоящее плечо – он бы не смотрел так понятливо, будто признавал её право на слабость.

- Действительно, мой супруг уже может покинуть эту беседку, господин Не. Ещё немного, и я бы почувствовала его ладонь на своем плече, ведь мы о нем так много беседуем, - она поправила рукава одеяния и сама подхватила кувшинчик с вином, доливая главе клана. Обязанность не слуги, но женщины за столом с мужчиной. – Я понимаю, что для вас это важно. Более того, разговор с вами сделал это важным и для меня. Господин Не, - улыбнулась она, и не было понятно, сколько терпкого вина было в её улыбке, - Я предлагаю заключить вам пари. Если сабля признает малыша Пэнгфея, вы будете должны мне какую-нибудь безделушку. Может быть это будет цветок, который вы посчитаете красивым, - госпожа Цзинь была бы удовлетворена и репейником. – Если же не признает… то помимо окончательной войны между нашими кланами, у вас будет право просить меня о своем желании. Это стоит дорогого, но я непоколебима в своей уверенности.

Мужчины азартны. И хоть тема была совершенно не шуточной и грозила весьма кровопролитной войной обоим их Орденам – о, в этом госпожа Цзинь не сомневалась – однако же волна всколыхнулась… и осела пеной.

- Если, господин Не, - напомнила она. Предположение об истинных мотивах супруга могло бы иметь под собой весьма твердую почву… не расскажи ей Гуаншань об этом сам. В разговорах на повышенных тонах со стороны жены он всегда выбирал тактику утаивания, игры словами и уверток, но никак не откровенной лжи. Впрочем, это, конечно, не аргумент для Не Минцзюэ. – Вы узнаете правду, тем более, что у вас есть способ это сделать. Просто помните, что мальчик не виноват. Пожалуйста, - она помолчала и кивнула: - Это пари между нами, оно не будет касаться моего супруга. Тем более, что собственное пожелание я уже озвучила и останусь при нем. Вы позволите мне задать ещё один вопрос? Не относящийся к мальчику?

- Я понимаю вас, господин Не. И уж тем более я не думала сравнивать вас с этим человеком… - она неодобрительно поджала губы при упоминании Вэнь Жоханя. – Но у вас есть возможность выяснить правду, господин Не. И только после этого принимать решение. Это уже намного больше, чем не иметь даже надежды на подобные знания. Я благодарю вас за то, что вы смогли обуздать ваши эмоции и пойти навстречу. Ваше вино согревает.

Жест, которым Не Минцзюэ перешел к другому вопросу, конечно же, не укрылся от её внимания. Жест усталости и нервного напряжения, а ещё, наверное, смутной головной боли. Вопрос на самом деле был не один. Например, куда подевался Мэн Яо? Если он здесь, то почему скрывается? А если нет, то в чьи уши он снова льет ядовитый мед? Что за змея проползла между мужчиной, сидящим напротив неё, и госпожой Не Жилань? Какую тайну она так бережно хранит в своем сердце? Все эти вопросы были непростыми, но не ей разгонять тучи под чужим небом.

- Расскажите, пожалуйста, о вашем брате. Увы, мне не удалось узнать, каким он был, но я бы хотела услышать о нем с ваших слов.

Судя по всему Не Минцзюэ требовалось выпить много больше, чтобы взгляд перестал быть колючим, а воздух чуть более теплым. Даже вопрос о Не Хуайсане не смягчил, хотя она видела, что глава Ордена им действительно очень дорожил. Но резкость в ответах, короткие, рубленные фразы - будто не чашечка в руках опустела от вина. А сабля уже заставила воздух звенеть и вот-вот разрубит и этот столик. Впрочем, тут даже сабли не нужно - достаточно кулака.

- Мне очень жаль, - произнесла она, кивнув в ответ. - Ваш брат был ровесником моего сына. Я скорблю вместе с вами, и моя грусть искренняя, - она подавила желание протянуть руку и сжать запястье мужчины в утешающем жесте. Вряд ли он оценит. Быть может ещё и поймет не так. - Мой сын - самое ценное, что есть в моей жизни, господин Не. Бывает время, что я ощущаю себя бесконечно несчастной, но стоит мне вспомнить о нем - и тоска уходит. Он молод и порой совершает глупости, он порывист, он не всегда успевает обдумать, прежде чем сделать. Но он верен своему слову и своему долгу. Иногда мне кажется, что он просто не способен даже помыслить о том, чтобы совершить подлость - это противно самой его природе. Он умеет любить, но не умеет легко отпускать. И он очень упрям, господин Не, но я знаю, что всегда могу на него положиться. Скажите, а есть ли у вас такой человек? Которому вы доверяете безраздельно?

Кажется ее уверения в скорби оказались не восприняты лёгким покачиванием головы. Странно, конечно, ведь есть ценности, которым следует даже отъявленный негодяй... и пусть все очень и очень сложно, но смерть в семнадцать и смерть в семьдесят для господи Цзинь были всегда очень разными. Так что она пожала плечами, чуть вздёрнув подбородок: даже сидя Не Минцзюэ был выше.

- Не стоит завидовать, господин Не, ведь эти вещи не сыпятся нам с неба. Вы сказали, что каждый из нас выбирает свой путь, но порой он извилист. И никогда не знаешь, что ждёт за поворотом. Может быть и вас ждёт та удача, о которой вы втайне мечтаете.

Беседа перешла в то отвлеченное философствование, которое обычно предшествует прощанию. С незнакомыми людьми, которым, тем более, нет никакого повода доверять, она не может длиться бесконечно. Это было даже немного жаль, но и за глоток свежего воздуха в душной комнате можно и нужно благодарить богов.

- Мой путь, господин Не, хранить мир в моем клане, пусть я не всегда согласна со всем, что происходит. А в вашем доме сейчас царит мир?

- Совпадают, господин Не, это слишком слабое слово, - ответила она, поднимая чашечку зеркальным жестом. - События лагеря невозможно закрыть в сундук и опуститься сверху в надежде, что они растворятся. Эта война не вернет вам брата, но, быть может, посеет первые ростки успокоения.

По поводу Не Жилань госпожа Цзинь была согласна с каждым словом. На долю молодой женщины выпало столько трудностей, какие не часто может пережить и закаленный жизнью мужчина.

- Не знаете ли вы причин её тоски, господин Не? Она говорит уклончиво, будто какая-то тяжесть совсем недавно упала на её душу и не дает ей жить, - она сделала ещё глоточек и прикинула, а стоит ли спрашивать, не обижал ли её Не Минцзюэ. И что делать в случае, если ответ будет утвердительным? Ничего ведь. - По поводу её отъезда... Как вы смотрите на то, чтобы сообщить всем вокруг, что мы забираем её с ребенком в Ланьлин? В случае, если малыша будут искать, вы выиграете больше времени на то, чтобы спрятать их ещё лучше. Само собой, на самом деле госпожа Не с наследником отправятся туда, куда решите отправить их вы. Что скажете?

- Нахожу, - кивнула госпожа Цзинь. – Полагаю, что это далеко не все причины, господин Не, но надеюсь, что в вашем доме придет весна не только в саду. Я люблю эту девочку, мне грустно знать, что она несчастна, и надеюсь, что она ещё станет вам поддержкой. Надеюсь, мои слова не дадут вам повода думать, что я лезу в дела вашей семьи – это не так. Но мой долг предложить помощь.

В голове уже роились мысли о том, как обставить этот обман. Конечно, несколько раз и громким шепотом произнести эту тайну в Благоуханном дворце – уши подхватят и понесут куда нужно. Да и она надеялась, что Гуаншань не будет слишком уж против поддержания данной иллюзии: внешне все выглядело очень логично, племянница вернулась домой погостить.

- Я думаю, что это мудрое решение, господин Не. Чем меньше людей узнают об истинном местонахождении матери и ребенка, тем лучше. Скажите, пожалуйста… ваш доверенный помощник, - она опустила глаза, чтобы не выдать всю гамму недобрых чувств, - он будет участвовать в этом? Я не хочу ставить клейма, - потому что уже давно поставила, - но мне кажется, что он… ненадежен.