Цзысюань не очень понял переход на философствование и размышление о человеческих качествах босяцкого крестьянства. Попробуй догадайся, душевные порывы простых людей подталкивают их ратовать за светлое, доброе, вечное и помогать прятаться по кустам адептам Облачных Глубин, или же банальное недовольство сожженными полями и непомерными налогами на воинские нужды.

-Главное, что их не могут выследить, а уж благодаря чему – это не так уж и важно.

У Цзысюаня был амулет на удачу. Три монетки, связанные красной ниткой, которые ему отдала дева Цзян, перед тем как его увезли в Безночный город, в Огненный дворец, и он не очень понимал, считать, что амулет притягивает удачу, и помогает, и поэтому его не женили на Вэнь Лиу, или же, что амулет совсем не работает, и поэтому помолвку с Цзян Янли расторгли.
Состроил кислое выражение лица в ответ на высказывание Вэй Усяня о нахождении общего языка, так что можно было подумать, что ему невыносимо больно от одной мысли о том, что приходится сотрудничать со всякими там Цзян Чэнами для достижения общих целей. На самом же деле изнутри разъедала злость на то, что орден Вэнь прогнул их всех под себя, заставив жить в таких условиях. Хуже чем самое бедное крестьянство.

-Нет, молодой господин Вэй, ничего забавного я в этом не вижу. Меня совершенно не радует совместное обсуждение с молодым господином Цзян Чэном того, как украсть еды с собой в побег. Но, вы правы, что сплочению против Цишань Вэнь это сильно способствует. Сложно было придумать более действенный способ.

Цзы Сюань снова кривил свое идеальное личико в презрительной гримасе и Вэй Ин в очередной раз порадовался, что помолвку с павлином расторгли. Шицзе заслужила большего, чем жить с таким заносчивым индюком, который презирает всех вокруг и считает себя пупом земли.

- Ничего, господин Цзинь, окажетесь дома и будете вспоминать об этом как о забавном приключении. Ну, хорошо, не очень забавном. Но все таки новый опыт! И какой!

Он тоже допил чай.
- Что, Лань Чжань, думаешь мы без тренировок здесь потеряли навыки боя? Ой сомнительно... Господин Цзинь не хотите ли подраться на шестах?

Павлин снова крутил своим изысканным носом и строил мины, подпитывая в У Сяне желание отходить его палкой. Любопытно, как в этом ордене Лань Лин Цзинь строится воспитательный процесс юных адептов? Или это только наследника так избаловали до крайности? Схожесть повадок Цзян Чена и Цзы Сюаня он, казалось, не замечал.

- Ну пойдёмте, померяемся силами разных техник. Готов биться об заклад чья возьмёт верх! Лань Чжань, где у тебя посохи лежат? Не переживай, мы пойдем на ручей, охрана нас там не увидит и твои посохи не заберут.

Цзысюань удивленно приподнял брови, когда понял, что молодой господин Лань изволит дальше штопать штаны, и не собирается принять участие в тренировке. А очень зря. Было бы кому унести на спине побитого Вэй Усяня, когда тот будет повержен и разгромлен в пух и прах под конец первой же схватки. Сам Цзысюань после сокрушительной победы не собирался оттаскивать его на себе обратно в палатку. Еще чего не хватало.

-И вам хорошего утра, молодой господин Лань, - он отвесил положенный поклон и, выпрямившись, тут же бросил уничижительно-насмешливый взгляд на Усяня. Хмыкнул.

-Слишком много неоправданной гордыни и пустого хвастовства, молодой господин Вэй. Сперва бы хоть палку в руки взяли, а вы вместо этого бьетесь об заклад и тешите себя пустыми иллюзиями. Так ли страшна техника калечного жука-короеда? Помнится, что-то такое вы демонстрировали в прошлый раз, молодой господин Вэй.

Он вышел из палатки, уверенный, что тигро-брат последует за ним, не удосужившись придержать полог, так что он опустился прямо перед лицом Усяня.

Остановившись у поленницы, Цзысюань зло сощурился. Вместо благородных мечей в воспитательном лагере тренироваться приходилось, размахивая палками и дровами. Это тоже можно было записать на счет солнечного ордена. Опыт, который они тут получали, был унижением на все случаи жизни.
Он выбрал палку подлиннее, и на пробу крутанул ее в руке. С бинтами было неудобно и неловко, ткань цеплялась за дерево,  так что нужно было как-то приспосабливаться.
До ручья он шел за Усянем, разглядывая его затылок. Разговаривать с ним о чем либо не было никакого желания, поэтому до поляны шли молча.
Цзысюань легко кивнул, изобразив приветственный поклон перед боем. Раз уж у них тут почти что официальная тренировка, почему бы и не соблюсти церемониал.

-Спросить можете, - усмехнулся насмешливо, - кто ж вам запретит болтать? – И сделал первый пробный выпад, попытавшись попасть палкой в корпус соперника.
Спрашивать несостоявшийся родственник мог что угодно, но это совершенно не обязывало Цзысюаня давать ответы на его вопросы. Тем более что Вэй Усянь был последним человеком на свете, с которым он бы стал обсуждать брачные союзы своего ордена.

Внезапно оказалось, что усяневская техника калечного богомола о трех ногах не так уж плоха, и дает положительный результат. Цзысюань попытался увернуться, и все-таки пропустил удар, не сумев закрыться. По бедру с силой прилетело, и пришлось отступить, ухромав на два шага назад, радуясь, что удар не пришелся ниже, по колену.
Он повел плечами, все еще держась в стороне, пока выслушивал подначки тигро-братца. Ударить бы палкой в подбородок, сворачивая челюсть, чтобы зубы во все стороны разлетелись, и он, наконец, заткнулся. Но, побег. Нельзя. Тем более, что этот же специально провоцирует.

-Размечтался. Ты бы еще потанцевать предложил. – Цзысюань рванул вперед, стараясь удержать вес на одной ноге и с размаху, как копьем, попытался ударить в солнечное сплетение.

Выбить шест из ладони удалось с легкостью, будто бы он и не держал его, а лишь придерживал. Цзысюань зашипел сквозь зубы и зло выругался. Ладонь как кипятком ошпарило, когда прицепившийся к коре бинт потянуло следом за палкой, так что пальцы разжались сами с собой. Шест улетел в сторону кустов.
-А зачем утруждаться и тратить время на такое бестолковое занятие, если прекрасные девы и без всякого специального обучения сами так и липнут? – Нарочито презрительно и чрезмерно напыщенно поинтересовался в ответ, уклоняясь от очередного удара, прогнувшись назад, и чуть ли не на мостик вставая, чтобы не получить палкой по лицу.

Не долго ему пришлось бегать, уворачиваясь и наматывая круги в попытке поднять потерянную палку с земли. Усянь каждый раз, когда он уже тянулся к ней, ловко преграждал путь, не давая поднять оружие. Палкой прилетело раз, потом второй, выбивая дыхание и заставляя согнуться, обхватив себя руками за бока.
Если и было что-то в этом мире, что Цзысюань ненавидел сильнее всего на свете так это проигрывать. То, что он оказался безоружным, а Усянь гонял его палкой по поляне как безродного забулдыгу, выбесило окончательно. И тренировка из боя на палках грозила перерасти в тренировку по злословию.

-Что ж ты так о любимой шицзе? Выходит, и у нее никакого вкуса нет? – Прошипел, выпрямляясь, вздергивая подбородок и смотря Усяню в лицо.

Цзысюань зло усмехнулся в ответ, радуясь, что удалось вывести Усяня из равновесия и отмахиваясь от мысли, что прием получился совсем не честным, но, ведь тот так и нарывался, раз за разом намекая ему на любовные похождения. Было бы не так обидно, если бы хоть эти похождения были реальностью.

-А как же светская беседа о девицах и брачных союзах, которую вы так хотели, молодой господин Вэнь? – Протянул, наслаждаясь видом взбешенного недородственника.

-Как же так? Уже передумали? Впрочем, мне теперь нет никакого дела, празднует дева Цзян или же льет горькие слезы в подушку. – Высказывая свое ценное мнение, Цзысюань заходил по широкой дуге в сторону валявшейся на земле палки, надеясь, что удастся успеть ее поднять, и не получить по хребту от Усяня в очередной раз.

-Врут. –  Рыкнул Цзысюань  в ответ, останавливаясь на месте и размеренно, медленно выдыхая сквозь зубы. Сдержанно. Чтобы не броситься на Усяня кулаками, окончательно позабыв о том, что у них вообще-то тренировочный бой.

-Слугам только дай волю языками потрепать, - натянул на лицо злую улыбку и зашипел сквозь сжатые челюсти, -  чего только не придумают. Вот как ты сейчас о распутных девицах, которые липнут после не случившихся брачных союзов.

Цзысюань открыл рот и тут же его закрыл. Что тут можно было ответить. Назвать белое черным у него просто не поворачивался язык. Оправдываться, что вовсе не у каждого третьего золотые глаза, а лишь у десятого, было откровенно глупо и жалко.

-Оооо, да, слуги многое подмечают и лезут, куда не просят. А некоторым приемышам так везет, что их берут в дом в обход мнения законной супруги, не считаясь с тем оскорблением, которое ей этим поступком нанесено.

От ярости мелко потряхивало. На губах застыл кривой оскал, и сейчас мало у кого язык бы повернулся сказать, что у Цзысюаня смазливое личико.

-Мало кто из глав великих орденов может похвастаться безупречной репутацией и многое замалчивают, не так ли?

-Конечно, зачем замалчивать, если можно этим кичиться.  – Цзысюань продолжал скалиться, понимая, что он что-то иссяк на оскорбления, и получалось уже совсем натянуто, но невозможно было заткнуться и оставить последнее слово не за собой.

-То, что сын слуги, пролезший в орден, дороже наследника, несомненно, повод для гордости.  И повод для сплетен. Так что не тебе открывать рот на тему золотых глаз. Возможно, ты от Мэн Яо отличаешься только тем, что глава твоего ордена не стал считаться с мнением супруги.

Цзысюань наконец вспомнил про шест, валяющийся на земле, и поддел его носком сапога, подбрасывая в воздух, чтобы поймать.

О, как приятно было слышать возмущенный ор разобиженного тигро-братца. Просто медом на сердце видеть Усяня в психах. Взбешенного и орущего, а не пытающегося его самого поддеть и проехаться по больному.

-Давай, попробуй, - Цзысюань сделал приглашающее движение свободной рукой, поманив Усяня к себе и по акульи улыбнулся, - слуга, внимательно относящийся ко всем сплетням, что болтают.

Лань Ван Цзи шёл от ручья с водой и щепками, и завернул на шум. Конечно, вмешиваться было опасно. Вероятно, им некуда деть ярость, и обиду, на жизнь в целом, подумал Ван Цзи. И вот уже лагерь даёт им новые грани развития - бить и унижать людей.

- Крайнее убожество, - сказал он, выходя с тропинки к дерущимся и поссорившимся.

- Удивительно, как вы легко пляшете под дудочку ордена Вэнь, молодой господин Вэй. Разве вам приходилось раньше так грязно с кем-нибудь ссориться?.. А вам, молодой господин Цзинь, так оскорблять кого угодно? Если это не подлинное избранничество, то вы сейчас глубоко одержимы этим местом, и средство одно... - нефрит был уверен, что рубка леса в течении восьми часов была бы нужным средством. Но даже нормальной работы им не давали, чем же её заменить, - Сделайте два злобных вздоха - и молча деритесь: запрещено бить в голову, шею и пах, запрещено бить сильно, запрещено мешать вставать. Молча! Кто первый получит пятьдесят ударов от противника, то первым извиняется.

Выражение крайности убожества так и не покинуло его лицо, но в уме Ван Цзи пытался придумать больше разных способов заставить - если придётся. Побить? Стыдить именем девы Цзян? Распороть себе руку и плеснуть крови в лица? Или лучше воды? Бить совсем не хотелось, устал.