- Моя мать очень строго воспитывала меня, стараясь изо всех сил понравиться госпоже Цзинь, - улыбнулась, вспоминая, как строго ей вбивали в голову все правила и ограничения. И вот она теперь в лесу, на одной лошади не со своим мужем. И ее пальцы греются под слоями его одежд. Матушка Хун Яо бы выпрыгнула с вершины Башни Золотого Цилиня, узнав об этом. - Внутренние покои имеют не очень много отличий. Возможно, как и военные лагеря, - Хун Яо вытянула шею, выглядывая из-за плеча Вэнь Сюя. И совершенно не видя позади своих спутниц.

- Господин мой, кажется, сопровождающие меня девы отстали. Мы совершенно одни, - заглянула в его глаза. - Может быть мы остановимся где-то и подождем их?

Если бы не этот поцелуй, такой обжигающий, заставляющий замереть, дрожа. Она бы не решилась. А тут почувствовать сначала себя добычей, а потом вспомнить, что тебе говорили, что не хотят твоего страха. Поэтому до того, как мужчина отстранился от поцелованной ладони, она провела кончиками пальцев, так легко, что выдавало ее неуверенность, по щеке и краешку губ в ответной ласке.
Слова о том, что они едут в какую-то беседку не задержались в ее сознании.

Послушная жена сейчас бы не оказалась в одиночестве наедине с мужчиной, чужим, даже несмотря на то, что он брат мужа. Оказавшись, сопротивлялась бы и звала на помощь. А молодая госпожа Вэнь, выражая все свое отношение ко всем новым родственникам разом, теснее прижалась к Вэнь Сюю, ища у него в руках того, что не смогла получить ни от кого за всю свою жизнь. Ощущение себя ценностью.

- Мой господин, куда скажете. Я вам доверяю, - шепнула она, прикрывая глаза и напитываясь запахом и теплом от их объятий. Сейчас ее мир состоял только из них двоих. И как же был прекрасен этот мир.

Вэнь Сюй целовал ее руки. Такая простая ласка, и так много говорила о том, в чьих руках, воли и власти она оказалась. Он касается осторожно, действительно не желая страха. Ласкает ее ладони, не берет резко. Касается именно рук, как будто приучает ее саму касаться и тянуться к нему. Обещает, что доволен и ждет ее прикосновений?

Когда он спрыгнул на землю, скользнула в его объятия, была готова идти рядом, но этого от нее не требовалось. И можно было в темноте, еле различая, почти на ощупь тянуться к нему. Гладить и сжимать сильные плечи. Прикасаться к шее и волосам. Робко дотягиваться до скул и висков.
- Мой господин, - хотелось спросить, не осуждает ли он ее. Не будет ли относиться хуже. Не разочарует ли она его тем, что вместе с ним будет хотеть воспользоваться всем, что подарит им эта ночь.
Хотела рассказать про приказ Старшей Госпожи.
Хотела извиниться за простоту своих одежд.
- Я помню каждую минуту наших встреч. И этот раз буду помнить особенно.

"Как невесту брата". Сердце пропустило удар. Хун Яо боялась, что тот, кто нес ее на руках, хотел напомнить ей о ее месте. Призвать к благоразумию и дать все же сохранить лицо. Но поцелуй в висок никак не побуждал проснуться и отстраняться.
Все же тот, в чьих руках ей так спокойно, воин. Он приучен вести настоящие войны, а не те, к которым привыкаешь на женской половине Башни Золотого Цилиня.

Они переступили порог, и Хун Яо вообще перестала различать даже очертания предметов. Может быть, и стоило попытаться встать на ноги самой, но ей тогда некуда будет двигаться.
- Мой господин, - с улыбкой и легким смешком призналась:
- Если вы отпустите меня с рук, я не смогу сделать и шага. Совсем ничего не вижу. Здесь можно зажечь огни? - она пыталась посмотреть ему в лицо, но видела только темный силуэт. Зато очень хорошо чувствовала тепло и силу. И совершенно не чувствовала себя обузой.

Расставаться с объятиями Вэнь Сюя не понравилось. Сразу стало зябко, темно и неуверенно. Успокаивали только его шаги, слышимые в темноте. А потом вспыхнул в огонь. И силуэт мужчины, пока она не проморгалась и не привыкла к яркому после кромешной темноты светы, казался ей каким-то божеством. Определенно, янским, сильным, воинственным, целеустремленным. И что самое спокойное и защищенное место в целом мире - сразу за его спиной. Когда прижимаешься лицом между его лопаток, обнимаешь плотно, и под ладонью чувствуешь биение сильного и такого родного сердца.

Откуда это очарование? Почему Вэнь Сюй, старший брат ее мужа - стал для нее таким наваждением. Почему любых других мужчин она после первых дней брака стала особенно сильно бояться, а к Сюю это не относилось? Даже как будто внушающие страх бело-красные одежды на нем менялись. Белый становился кристально чистым, как первый снег. А красный напоминал не кровь, а саму жизнь и ее радостную силу, когда живешь и дышишь полной грудью.

Свечи, которые она спустя пару совершенно неприличных минут, когда бесцеремонно разглядывала своего спутника, все же потянулась зажечь, тоже напомнили ей свадебные. И под коленями мягкое и удобное оказалось сложенным одеялом. Можно ли было оказаться в еще более неловкой ситуации? Или в еще более удачной, чем есть сейчас?

Она протянула к Вэнь Сюю руки.
- Господин мой, вы сядете рядом? - она не видела таких же одеял в другом углу. Или еще чего-то удобного для сидения. Но не только проявлением заботы был этот вопрос.
Ей не хотелось терять той близости, которая случилась благодаря оступившейся лошади.
- Наверное, мне нужно просить у вас прощения. Мне говорили, я довольно требовательна, скучна, и проведенное в моем обществе время довольно бездарно тратится, - вряд ли были вопросы, кто ей мог такое говорить.

Их окружал огонь. А за ним была полная тьма. Как символично. Наследник солнечного клана, с ним так тепло. Свечи слегка подрагивали, но пока держали свой контур.
- Господин мой, - Хун Яо снова ощутила их соприкосновение, и внутри все задрожало, как плотно натянутые струны гуциня. Казалось, он только что опустил ее на землю, после того, как очень долго обнимал. А прикосновения не потеряли ни капли своей важности и оглушительности.
Пальчики задрожали в его руках, а потом напряглись, и Хун Яо потянулась коснуться его запястий, открывая для касаний собственные.
- У меня преступное ощущение, что происходящее похоже на краткое путешествие в мир, в котором невозможное, несбыточное, мечтательное воплощено. Мир, где сердце недостойной Хун Яо может биться в унисон с вашим, мой господин.

Вэнь Сюй коснулся ее кожи под рукавами, а Хун Яо показалось, что он взял в свои сильные горячие ладони ее сердце и крепко обнял. Тело реагировало на каждое движение его пальцев. И от них возникал не страх, или боль, или стыд - а зажигалось что-то внутри, поднималось как солнце после очень долгой и холодной ночи. И казалось от этого ярче и теплее. Этот жар делал Хун Яо жадной и нетерпимой к мысли, что их уединение прервут.

Слова же наследника Вэнь сначала обрадовали, ведь они разрешили и успокоили страх, что ее не простят за распутство. Но очень быстро радость сменилась беспокойством. По большому счету, ведь не так важно, что Вэнь Сюй будет думать о жене своего брата. Если станет злиться, ее жизнь потеряет всякую надежду на смысл, но зато ему будет легче и свободнее жить, не задумывайся о каких-то дальних родственницах. А теперь он еще перед богами и людьми забирает на себя вину. И из всех перечисленных больше всего Хун Яо боялась Вэнь ЖоХаня. Но разве не его мать приказала ей как можно скорее родить наследника солнечной крови? И как же это грязно! Все эти мысли, все эти опасения, интриги. Когда ее мужчина - здесь и сейчас  это так - держит ее сердце в своих руках. А вокруг горят свечи, так похожие на свадебные. И все почти как обряд.

И Хун Яо настолько хочет быть ближе, крепко впаянной в Вэнь Сюя, что когда он тянет ее чуть к себе, то ловит ее ответное стремление, выходит рывок, в результате чего их бедра соприкасаются, и объятие снова становится тесным.
- Вы в ответе за наше уединение, а я буду отвечать за то, что мы сейчас поцелуемся. Ты ведь меня научишь, господин мой?

С Хун Яо слетело последнее из того, что она считала в себе красивым. Простая одежда, удобная для верховой езды, оттенялась прической и шпильками. И с ними расправился Вэнь Сюй. Но при этом он не стал выглядеть разочарованным. Развернув подарок от красивой обертки, ему все еще было интересно содержимое. Женщина вздохнула со всхлипом, и подставила губы под поцелуй. Она отдает себя. Вот она. Все, что есть. Такая, как есть. Без клейма чистоты. Но все еще не знающая ласк.

Касание к губам казалось запретным волшебством. Она так хорошо чувствовала в этом поцелуе Сюя. Его силу, жар, уверенность, напор. И чуткость, осторожность, желание позаботиться и не напугать. Хун Яо запретила себе пугаться - и не пожалела. Запретила настолько, что ее мягкие губы раскрылись для ответной ласки. Она чувствовала, что так нравится ей, и желала и стремилась повторить это для Сюя.

Рука в волосах завершала превращение из ледышки в теплую тягучую воду. Всегда напряженные мышцы, когда так близко был супруг, расслаблялись. Она опиралась и доверялась рукам, которые ее удержат. А сама, расслабленным мягким нежным телом, устраивалась на его коленях, чувствуя себя замком, к которому наконец-то подобран правильный ключ.