Эпическое чаепитие в компании достопочтенной Красной Драконицы закончилось всего лишь наказанием в яме и тошнотворно-вкусным запахом жареного мяса.
Как на зло, на днях был дождь, и комфортного сидения в сухой грязи не предвиделось. Грязь была мокрая. На дне была холодная лужа.
В яму Цзысюань спрыгнул все так же с кузеном на руках, и остался стоять в растерянности. Место, чтобы сидеть было, а вот для того, чтобы лежать, уже нет.
-Эй, - он легонько встряхнул кузена, чтобы приходил в себя. Он же не трепетная дева, в конце концов, чтобы падать в обморок, а потом ждать, что его будут катать на ручках, - Цзысюнь. Очнитесь.

Вот только не хватало стоять в луже на коленях. От зрелища пальцев, засунутых кузеном в рот, по спине прокатилась волна панических мурашек. Цзысюань наклонился, подхватил кузена подмышки, и поставил обратно на ноги. Прислонил к себе  боком, той стороной, где не было ожога на плече, и осторожно обнял, обхватив руками так, чтобы у Цзысюня не было возможности начать грызть ногти.
-Не надо. Вы руки не мыли.

Тянуть грязные руки в рот. Только больного живата Цзысюня им и не хватало для полного счастья, в яме ведь еще три дня сидеть. Хватит с него и ожога в форме солнца.
-Я хочу собственноручно выпороть вас, кузен, - признался чистосердечно, не отпуская от себя Цзысюня.
-А потом выставить из домика, и не видеть бы неделю, а то и больше, пока станет не так обидно за то, что вы про меня сказали.

Конечно, он злился. Было до горького обидно, что кузен его оболгал. Да еще и обвинение в таком неблагородном поступке. Теперь осталось только сгореть от стыда, когда слухи донесут до девы Цзян, еще, наверняка, приукрасив домыслами. Пусть они с кузеном никогда особо не ладили, но такой подставы он все равно не ожидал. А с другой стороны, он мог понять, почему Цзысюнь решил сперва наговорить и на себя, лишь бы защитить понравившуюся девушку.   
-Любовь вообще поганая штука. Особенно когда хочешь защитить, и подставляешься…
Он отошел в противоположную сторону ямы, и начал ногой выкапывать углубление в земле.
-Сильно испугались, да?

-Я думаю, что нас ждут три незабываемых дня в компании друг друга… Да, подождите вы, не падайте! Сейчас вода стечет, и будете сидеть.
Оторвался от своего занятия по выкапыванию траншей, чтобы и в самом деле в луже не сидеть, и вернулся обратно к Цзысюню, вновь поднял его на ноги и прислонил к стене.
-Я вам сейчас духовных сил передам, и будет полегче.  – Взял кузена за руку, и стал аккуратно передавать ци. – Можно я задам вопрос, вы честно на него ответите, и больше мы к этому возвращаться не будем?

Руку он не убрал, и в лицо кузену заглянул испытывающим взглядом. Хотелось по умолчанию верить в то, что маленький поэтичный Цзысюнь ни в чем не виноват. Ну, только если в том, что влюбился, но, ведь тут он и сам не без греха, чтобы получить моральное право осуждать. Как они все-таки похожи с кузеном. Не только именами, но и тем, что влюбляются не в тех людей.
-Вы мне не врете? В позоре девы Лиу вы не виноваты?

Он кивнул кузену, давая понять, что услышал. Мысли в слова не складывались, сказать было особо нечего. Пороть и предъявлять за то, что его оболгал и выставил насильником, было бессмысленно. Возмущенным ором тут не поможешь, и Цзысюань отошел, чтобы доковырять яму для стока лужи в дальнюю от них сторону.
М-дэ. Есть за что посидеть в яме и получить тавро в форме солнца. За то, что за руку подержал. Внутри все мелко дрожало от чувства несправедливости, от того, что благородство и доброта стали никому не нужной грязью под ногами в яме для наказаний. Было совершенно по-детски обидно, и зло на себя, что никак не может расстаться со своими наивными фантазиями о справедливости.
-Цзысюнь, я все-таки надеюсь, что до пыток не дойдет, но, если вдруг, то давайте мы с вами заранее договоримся о том, какой версии развития событий придерживаться? Чтобы вновь не получилось… противоречий.

-Из ямы мы с ней не договоримся. Но, если я вновь буду отпираться, а вы настаивать на том, что это я виноват, получится неудобно.
Цзысюань доковырял сапогом в земле сток для воды, и теперь с философским видом наблюдал за тем, как лужа перетекает в дальний угол.
-Никто из нас не виноват, но все равно на кого-то повесят это преступление. Мне вообще кажется, что с молодой госпожой Вэнь Лиу развлекся кто-то из своих, и поэтому она боится признаться.

Проще для кого, интересно ему знать. Цзысюань одарил кузена очень выразительным взглядом, в котором внутренний ор вознесся в небеса. Лиу была симпатичной в его глазах ровно до того момента, как продолжала держать рот закрытым. Стоило ей начать говорить, и ему хотелось оказаться на расстоянии тысячи ли от нее, чтобы перестать бороться с непреодалимым желанием засунуть кляп ей в рот. Единственный раз, когда Лиу действительно нужно было ответить на вопрос бабки, она предпочла промолчать.
-Вы полагаете, что я бы отпирался, если бы и в самом деле был виновным в ее бесчестье? Нет. Я ее не трогал.

Кузена пришлось ловить, чтобы сам себя еще больше не покалечил, и рот ладонью закрывать. Книга полетела на землю, спасибо, что хоть не в лужу.
-Тшшшш! Молодая госпожа Тан тут не при чем, кузен! Успокойтесь, пожалуйста.
Цзысюня он не спешил отпускать, так и держал, чтобы тот не начал буйствовать.
-Что ж… вы принесли не веселые вести, молодая госпожа Тан. – Он запрокинул голову, всматриваясь в лицо девушки жадным взглядом, гадая, поверила ли она в то, что он тут самый главный растлитель юных дев.
-Старуха сейчас занимается внушением молодой госпоже Лиу? Она наконец удосужилась заговорить?

Цзысюань не спешил отпускать кузена, так и держал его, чтобы не начал буйствовать и призывать проклятья и обещания кары на голову Чин.
-В письме домой кузен просил о разрешении помолвки со своей возлюбленной… - Оставалось надеяться, что хоть послание Гуаньшаню не было составлено в стихах, и Цзысюнь просто обошелся высокопарной прозой.
-То есть, деву Лиу будут пытать?

На предложение позвать Лиу к яме, Цзысюань переглянулся с Цзысюнем, и ответил за них двоих твердым и категорическим.
-Нет.
Он отпустил кузена, наклонился за книгой. Нижняя страница промокла, но, ничего особо смертельного не случилось. Забавно, что кузен, так отчитывающий его за то, что он неаккуратно, с недостаточным почтением, относится к рукописям, запустил книгой в служанку Тан.
Запрокинул голову вверх, ловя взгляд девушки. И прядка волос эта длинная свисала, отвлекая.
-Признаться в том, чего не делал. Это и в самом деле будет иметь смысл, только если сама дева Лиу выберет одного из нас на роль насильника. Или возлюбленного. Не берусь судить, кто там у нее был. Если вы услышите, какое признание из нее выбили, молодая госпожа Тан, могу ли я попросить вас об одолжении, и постараться как-то сообщить в яму эти новости?
Сжал рот в прямую горькую линию, не отпуская взгляд Чин.