Хуайсан явился к тому крылу каменного дома, которое занимал теперь старший господин Вэнь, ближе к ночи, чтобы быть уверенным, что застанет его у себя. Те дни, которые Вэнь Сюй проводил в лагере, он проводил деятельно, и, пожалуй, ради его уроков очень многие заклинатели Поднебесной были бы готовы спать под навесами или питаться пустыми похлебками. Впрочем, распорядка дня он по-прежнему придерживался походного, так что отходил ко сну рано. Важно было и не разбудить не вовремя.

В рукаве ханьфу Хуайсана покоился запечатанный пакет (ах, как кстати этот маленький воришка выкрал шкатулку с писчими принадлежностями и бумагой!) с письмом, адресованным брату. И он до крайности надеялся, что старший господин Вэнь найдет возможным переправить этот пакет таким образом, чтобы брат смог его получить.

- Благодарю, что уделили мне время, старший господин Вэнь.

Он поклонился, вытягивая перед собой сложенные вместе ладони, и, выпрямившись, улыбнулся. Даже лагерь Вэней, даже все чаще припоминаемые им обстоятельства гибели отца не могли стереть из памяти благодарности за дорогу, которая могла бы превратиться в ночной кошмар, но на деле стала более или менее забавным приключением, позволившим чуть ближе узнать человека, так напоминавшего ему брата. С Вэнь Сюем было... ах, язык, отчего ты так богат там, где это лишнее, и так беден на точное определение? Просто - слишком принижающее слово, отсекающее все оттенки и полутона странности их общения (враги, союзники, равные, заведомо разные, покровительство, полученное от наследника враждебного клана). Приятно - не совсем точно, делает старшего господина Вэнь какой-то нежной дамой из пионового дома или улыбчивым галантом, что совсем ему не к лицу и не близко. Наверное, свободно. Да, с ним свободно - от церемоний, которых он не любит, от условностей лагеря, от некоторых страхов.

- Все ли у вас благополучно? Не отвлекаю вас от сна? Я хотел попросить вас об услуге, о которой вы когда-то договаривались с моим братом, если сейчас это для вас удобно и возможно. Мне хотелось бы передать ему письмо. В нем нет ничего особенного, но, как бы то ни было, никому, кроме вас, я не доверяю.

- Благодарю вас! Ох, камень с души свалился. Это действительно лучшие новости за прошедшие дни.

Хуайсан вытащил пакет из рукава и передал Вэнь Сюю с еще одним коротким поклоном. И выпрямился, стоя напротив.

- Мудрец сказал бы, что трудности закаляют дух воина. Поэт сказал бы, что все мы, что в лагере, что вне его, подобны осеннему листку, что будет унесен дыханием смерти, и перед этим испытанием все иные меркнут. А я бы сказал, что здесь очень холодно и все время хочется есть, - добавил Хуайсан с улыбкой, которая, впрочем, была немного грустной, так как против истины он не пошел.

- Очень скучаю по сладкому. Очень. Эта утрата практически невыносима. И по удобной постели. В остальном, надо думать, могло быть и хуже? Мы все пока живы и в добром здравии, не считая тех, кто получил ранения, но и им помогают лекари. Хорошо, что они с нами.

- Ради забавы? - переспросил Хуайсан, поднимая бровь. Что же, горечь в голосе Вэнь Сюя свидетельствовала о том, что укоры учеников задели его глубоко - возможно, глубже, чем он хотел бы показать. - Я благодарю вас за это решение, вы правы, старший господин Вэнь, я вовсе не воин, как бы это ни удручало Минцзюэ-гэ. Но хотел бы видеть вас чаще, если это возможно, в вашем обществе легче дышится. Однако, помня то, как вы проводите тренировки, рискну предположить, что ученики других кланов просто немного ошиблись и перепутали солнце с луной. И то, и то светит, но одно греет, другое - нет. Учебные методы, укрепившиеся при вашем брате, заставляют всех забыть о том, что иногда неприятности могут служить не соусом для самих себя, а каменистой дорожкой, бегая вдоль которой, приобретаешь силу и дыхание.

А вот при виде пастилы он уже не стал держать лицо: обрадованно ахнул и округлил рот, разглядывая, как настоящее сокровище:

- Может ли это быть?.. О, сегодня правда счастливый день!

Он принял лакомство и, не удержавшись, отщипнул кусок абрикосовой пастилы - свежей еще, тягучей, и восхитительно сладкой.

- Было бы соблазнительно съесть все это самому, но бесчестно, увы. Да, мы все делимся кто чем может. Теперь и мне будет что предложить. Благодарю вас! Что же касается воспитания... Думаю, цель ведь не только в том, чтобы воспитать? А другим целям голод более чем способствует.

- Все забрали у нас на хранение в один из сараев и поставили к нему стражу, старший господин Вэнь, - сказал Хуайсан и, вздохнув, отломил еще кусочек абрикосовой пастилы. Кажется, отныне мера близости к его сердцу и самопожертвования определялась теми цунями абрикосовой пастилы, которыми он был готов поступиться ради ближнего. Пока так выходило, что мир он любил максимум цуня на два. То есть на цунь проигрывал в схватке с Чжао.

Смакуя абрикосовую сладость на языке, он хитро улыбнулся и добавил:

- Конечно, о любую преграду бьются волны нетерпения, и ходят слухи, что некоторые из них пробили бреши в дамбе несокрушимой обороны... Без одеял мы бы околели еще в первые ночи. Но большая часть вещей осталась там, и вызволить их так, чтобы не отобрали снова, не получается. Но это ведь тоже план младшего господина Вэнь? В этом часть общего, ммм, обучения?

Слово "унижение" пусть и ложилось в паузу так же уютно, как дитя в колыбельку, сказано не было.

- Разве можно что-нибудь с этим сделать?.. Но если да - это было бы невероятное счастье для всех!

- Благодарю вас, - Хуайсан поклонился еще раз, вкладывая в этот жест всю свою признательность. Вэнь Сюй делал для него даже больше, чем это было возможно - в его-то положении, при необходимости на публике держать лицо семьи, во всем поддерживая младшего брата, чтобы не указать явного разлада их мнений и раскола в самом ядре ордена. Забота его действительно трогала за душу.

- О, если вы об этой защите, то, думаю, потребности в ней сейчас нет вовсе. Кроме того, что, избрав путь выживающего, я приобрел покровителя, - Хуайсан опустил ресницы и улыбнулся, приглашая старшего господина Вэнь разделить с собой эту шутку и принять титул, - обилие легких и аппетитных закусок в самом начале трапезы обычно действует таким образом, что до следующих блюд едоки уже не добираются. К счастью блюд! Никогда бы не подумал, что копченая утка или угорь в меду ликуют, что кто-то переел рисовых булочек.

Он чуть помедлил, а потом, наклонив голову к плечу, спросил:

- Старший господин Вэнь, вы никогда не рассказывали про то, как сблизились с моим братом. Мне кажется, это очень интересная история. Что вам довелось пережить вместе?

- Что за чудесная история! И как жаль, что из-за множества неурядиц и печальных обстоятельств мне не довелось знать вас раньше. Я нахожу удивительное сходство души между вами и Минцзюэ-гэ. Мне кажется, - он чуть оправил рукава ханьфу и сел на одну из циновок, хотя хозяин его и не приглашал. С другим человеком Хуайсан бы долго выжидал призыва, но, зная общее между братом и старшим господином Вэнь, понимал, что оба они привыкли руководить битвой, а не чужим задом и мерой его близости к полу. Это все манеры для царедворца, не для полководца. - Мне кажется, что у меня могли бы быть три старших брата, не два, как сейчас. А у брата - два побратима. Жаль, что этого не случилось.

Наконец, нужно было решиться на вторую часть своей задачи. Лучше момента было не подобрать. Он посмотрел на Вэнь Сюя прямо, глаза в глаза, чтобы между ними не затаилось двусмысленностей:

- Старший господин Вэнь, мне нужно задать вам вопрос, который, исходи он из других уст, мог бы приобрети значение двойственное, отчасти даже скандальное или, паче чаяния, мятежное. Но раз вы невольно затронули эту тему, я не могу не уточнить у вас кое-что о вашем брате. Вы можете быть откровенны со мной, ведь в этом мире, как и в любом другом из миров Поднебесной, вы - человек, обличенный властью, близкой к власти Императора. А я здесь - просто глупенький мальчик, у которого нет ничего за душой и слово которого не колыхнет былинки. Мое знание вашего мнения вам не навредит. Скажите, говоря об острых булочках и опасности заболеть, какую... меру заболевания вы обсуждаете? Если говорить прямо - каково может быть наказание за злоупотребление своим положением, которое будет принято Солнцем и не вызовет мучительной смерти каждого в этом лагере? Всего лишь хочу знать, как это видите вы.

- Вы, как и всегда, сказали все, что я хотел знать, ответив на то, что я не умел выразить вопросом, - Хуайсан поклонился, не слишком пряча улыбку, - и смею заверить вас в том, что от меня или моего клана ущерба жизни или здоровью младшего господина Вэнь не будет никогда, ведь через то будет нанесен ущерб и вашему имени. Но благодарю вас за ценный подарок - за надежду. Там, где правосудие есть, есть силы претерпеть и обождать.

Он сделал несколько шагов в сторону, окидывая взором комнату: аскеза воина отличается от аскезы даоса, как пион - от василька. Да, все было просто, все было устроено так, чтобы иметь возможность собраться и сорваться в путь, не тратя на сборы и четверти часа, но это была комната мужчины, знающего, что такое сила и что такое отдых от усилий. Пахло чем-то неуловимо знакомым; как в комнате брата - не ароматами из курительницы, а сталью и кожей.

- Я бессовестно задержал вас, а ведь вы хотели спать. Один только вопрос, - Хуайсан чуть понизил голос, - письмо отвезут ваши люди, или вы сами будете в Цин Хэ?

- Сам, - эхом повторил Хуайсан и вздохнул, прикрывая глаза. Повеяло запахом дома - таким далеким, почти уже забытым. Опасно помнить о доме, когда нужно учиться жить в крае без нежности. - Тогда, прошу, обнимите моего брата от меня. Крепко. Увы, я еще долго не смогу это сделать. И, если возможно, составьте свое мнение о том, как он себя чувствует. Это очень важно для меня.

И о, как соблазнительно было щедрое предложение! Хуайсан раскрыл свой любимый веер, коснулся краешком края губ. Он действительно был великодушен. И очень, очень бескорыстен. Обычно не задумываешься о том, как мало людей готово делать что-то просто потому, что таков их внутренний стержень - помогать тем, кто нуждается в помощи. И тем паче не задумываешься о том, как драгоценны многие вещи, которые привык получать просто так, по праву рождения.

Сейчас ему хотелось обнять Вэнь Сюя, потому что этот сорт доброты, простой, даже строгий, совершенно обезоруживал. Но это было бы понято не совсем верно.

- Я с благодарностью приму ваше предложение, старший господин Вэнь. Это очень приятно и большое наслаждение - спать на постели.

- Благодарю вас, старший господин Вэнь, - Хуайсан поклонился со всем возможным изяществом. Хотелось бы верить, что Яо сообразит, где он может быть, и не поднимет волнения по поводу его отсутствия. Он умен, маленькая змея Яо, он, конечно, придет к очевидном выводу. Ещё недавно он так гордился тем, что останется со своими людьми под навесом, и вот теперь готов, как ребенок, развести сырость потому, что кто-то предложил ему удобную постель в теплом доме?..

Но дело было, как и тогда, в дороге, не только в уюте и тепле. В безопасности. В возможности спать, закрыв оба глаза, и не ждать беды с любой из сторон. И в этом ощущении Вэнь Сюй был похож на Минцзюэ-гэ.

Слуги, пришедшие по зову старшего господина Вэнь, передвинули ширму, постелили ложе на циновках и подвинули одну из жаровень ближе к тому месту, которое предназначалось Хуайсану для сна. Свечи были погашены, жаровня накрыта крышкой, в покоях стало темно, и темнота давила на грудь, пробуждая детские страхи.

- Старший господин Вэнь, - сказал Хуайсан тихо, надеясь, что если его покровитель спит, то он и не откликнется. Он сел на постели, прикрывая ноги одеялом, потом тихо, на цыпочках, прошел к окну: на улице, в осеннем холоде, было чуть светлее, горели факелы, горела толстобокая луна в небе.

- Нижайше прошу старшего господина Вэнь простить меня за то, что обеспокоил вас, - тихо ответил Хуайсан спешно поклонился. Ах, как досадно! Он был уверен, что не слишком шумит. Или тот и не спал? Но вопрос был задан, и хранить молчание невежливо.

- Не спится. Я - ах, не смейтесь, прошу вас, хоть и сам понимаю, что звучит немного смешно - так сложилось, что я боюсь темноты. С детства. Это потешный страх, верно? Думаю, такой человек, как вы, старший господин Вэнь, вообще никогда не испытывает страха. Тревогу, возможно, но не ужас. Я восхищаюсь вами и хотел бы быть похожим на вас, если бы это было возможно, но на сливе не расти груше... Ещё раз прошу прощения. Я постараюсь не мешать вам. Только позволите ли немного посидеть с вами рядом?

Это все звучало довольно двусмысленно, но смысл был один-единственный. В темноте, в углах, притаились длинные, тонкие щупальца теней, которые начнут душить его, стоит лечь и закрыть глаза.

- Расскажите, пожалуйста, что-нибудь. Расскажите про выбор. Случалось ли вам делать такой, когда невозможно выбрать два пути сразу, и приходится чем-то жертвовать? Как вы решились, чем руководствовались? Я буду благодарен вам за науку.

Дважды приглашать Хуайсана было не нужно, ведь, в сущности, этого приглашения он и добивался. Он устроился на ложе, сперва подобрав ноги под себя, потом устроив их под одеялом, постепенно все более и более распространяясь рядом с Вэнь Сюем. Была, кажется, такая стратагема... Или сказка про хитрую лису, которая построила терем из льда, а захотела деревянный с красным крыльцом?

- Значит, все же можно, раз вы боялись и перестали, старший господин Вэнь. Как вы смогли перебороть свой страх? Или он прошел незаметно? Да, собак... Мой друг боится собак, мне не приходило в голову, что мы хвораем одной болезнью.

Как много можно сказать, просто не договаривая; по такой речи идешь, как по тропинке в сумерках, и норовишь упасть в глубокую яму горя или гнева, прикрытую сверху листьями. А еще иногда чужие слова, сказанные о чужой боли, горят своей собственной. А как быть, если воля главы клана и чувства... Пустое, впрочем. Что думать о пролитом молоке.

- Вот как... Страшный выбор. Расскажите, что вы чувствовали? Как решились? Я понимаю, это путь любого достойного человека, но идти им так тяжело. Ведь не вырвать же сердце.

Что же, про выбор он говорить не хочет. Это понятно, и второй раз напоминать о своем вопросе будет невежливо. Значит, выбор был слишком сложным, чтобы говорить о нем, лежа с кем-то в постели. Но как же интересно! Чувства - и орден? Что это может быть, если не смотреть на это глазами самого Хуайсана? Чувства. Любовь или дружба. Если дружба, это может быть брат. Если любовь... Верно девушка из клана, неугодного Жоханю. Брат или девица?..

- Как удивительно, - протянул Хуайсан, растягиваясь уже совсем привольно рядом с Вэнь Сюем. И правда, рядом с ним было тепло, спокойно и уютно. - Особенно если судить об этом через язык символов. Чтобы подарить свободу воплощению свободы, вы перешагнули через страх, и освободились именно от страха, а свобода осталась при вас, не улетела...

Он молча подумал о том, что у Вэнь Жоханя довольно поэтичное мышление, что часто бывает у безумцев, но вслух говорить этого не стал. Каков бы ни был отец старшего господина Вэнь для их семьи, сам Вэнь Сюй ничего дурного им не сделал, даже наоборот, помогал много больше, чем это возможно было представить.

- А как зовут сокола? - спросил Хуайсан, который уже почти-почти лег затылком на плечо Вэнь Сюя.

Неуспешно, увы; да и чего ждать, когда ложишься в постель с прославленным полководцем, мечом клана Вэнь, причем не для того, для чего обычно ложатся в постель, а для разговоров, историй и умолчаний? Не того же, что станешь читать его, как книгу с гравюрами, умного, опытного, закрывшего душу свою на тридцать три клетки и девяносто девять замков, и сжегшего красный мост, который вел от слов к душе? О нет, все, что понял Хуайсан - то, что есть какая-то тайна, которая Вэнь Сюя гнетет, и тайна эта связана с чувствами, которыми пришлось пожертвовать ради долга. Дорого, слишком дорого стоит долг..

- Ветер... Красивое имя. Как долго, оказывается, живут птицы. Наверное, все дело в воздухе, он дарит легкость.

Хуайсан вздохнул и разместился уже с таким удобством, как будто именно на этом плече его голову и ждали.

- Старший господин Вэнь... Скажите, случалось ли вам, как бы сказать... поступить нечестно с человеком из-за любви?