Конечно же, глава ордена Цзинь был слишком утончен и воспитан, чтобы хотя бы чертой своего лица показать смятение души - так пионы под проливным дождем не теряют лепестков, однако чуть поникают роскошными соцветиями под весом воды. Впрочем, не он один был огорчен и смятен. Хуайсан также предпочел одиночество компании спутников; они ехали рысью, которая Хуайсана немного утомила, и конь Хуайсана, ленивый, пусть и чуткий мышастый жеребчик, ехал ровно посередине. С правого бока и чуть впереди ехал Гуаншань, чья прическа даже в походе сохраняла изящество, и от одежд которого тонко и завораживающе пахло сандаловым деревом, с левого бока и чуть позади - Куайтуй, собранный, держащийся в седле так, будто готов был еще сорок дней продолжать путь, не спешиваясь. От такой долгой и вынужденной близости, пусть и доставляющей, на свой лад, эстетическое удовольствие, хотелось отдыхать в молчании и уединении. Кроме того, разум Хуайсана был беспокоен, как поднявшийся с места пчелиный роз, защищающий улей. Он не переставал воспоминать о том, что оставил в  Облачных Глубинах, и все еще не знал, что именно искать в библиотеке ордена Цзинь, а найти нужно было непременно. При одной мысли о пятне, расползающемся по спине брата, Хуайсана мутило от страха. Возможно, это было последствие рыси, но лететь на мечах было бы не лучше - на всех клинках, кроме Бася, его жестоко укачивало.

Однако не принимать радушного приглашения означало бы быть неотесанным мужланом, так что на ужин Хуайсан пришел, не заставляя себя ждать, и постарался отдать должное угощению.

- Надеюсь, дорога не утомила вас, почтенный глава клана Цзинь? - спросил он, раскрыв веер, пока они ожидали перемены блюд. - Приношу свои бесконечные извинения за то, что из-за меня пришлось поступиться коротким путем. Как вы полагаете, долго ли нам еще странствовать?

Не Куай Туй согласился легким кивком головы с Не Хуай Саном. Говорить за светским ужином было непривычно. Тем более, что говорить было не о чем. Хорошо, если умеешь говорить о природе и погоде. Куай Туй же умел говорить о сражении. Тут это было точно неуместно.

- Вы правы. Конь прекрасен. Хоть и требует небольшого контроля, младший господин Не.

Юноша умолк, в надежде, что этого будет достаточно для поддержания разговора.

Хуайсан легко покачал головой, пытаясь перехватить взгляд Куайтуя. Ну же, радость моя, будь вежлив! Ты ведь так любишь моего брата, а ему удается быть политиком, не переставая быть воином. Слушай внимательно, отвечай почтительно, от этого ведь зависит его жизнь. От одного того, насколько мы понравимся пиону. Но, увы, разговаривать мыслями он не мог, а добродетели сынов Нечистой Юдоли были необъятны, но вовсе не касались умения произвести впечатление человека легкого и светского. Попроси Гуаншань изрубить врагов в пряную капусту или разломать пополам балку, державшую потолок, Куайтую бы не было равных. Он бы, пожалуй, любого посрамил.

- Слава о красотах и изысках края тысячи белых пионов идет впереди любого разговора, - Хуайсан улыбнулся не без искренности, он надеялся побывать на знаменитых рынках древностей, на которых знающий человек мог достойную цену найти настоящее сокровище вроде броши пятисотлетней давности или свитка с заклинанием необыкновенного изящества. - Но бывать там, увы, мне не доводилось, потому сгораю от нетерпения. Столько слышал о садах, о прекрасных видах, о богатейших лавках, о красавицах, поющих и музицирующих, как спутницы богини Чанъэ. Если бы уважаемый глава клана Цзинь был так добр, что подсказал бы нам, на какие развлечения стоит обратить особое внимание... Ведь кто лучше хозяина разбирается в драгоценностях своего дома?

Вроде Не Хуай Сан уже все сказал и за все поблагодарил. Но вежливо будет все же это сделать еще раз.

- Благодарю за все, уважаемый глава ордена Цзинь, - Куай Туй поклонился Гуаньшаню. - Тренировки с адептами других орденов особенно ценны для воина. Надеюсь что показательными поединками я смогу должно усладить ваш взор.

Всего несколько часов в библиотеке.. и к чему нам эти ежедневные прогулки... хотя, может они и смогут оказаться полезны. Опытные старцы могут оказаться везде.

Аудиенция была закончена, и Хуайсан был благодарен за это Гуаншаню: о, тот мог бы и раздавить, но продолжал играть, позволяя неопытным игрокам иногда получить фору. невозможно было не любоваться этим чуточку пресыщенным изяществом. Так расправляет крылья изысканная южная птица, небрежно хватаясь пурпуром и золотом своих перьев. Так потягивается белый тигр, томный и сонный, как кошечка, до тех пор, пока не обнажились когти и зубы длиной с кинжалы и незадачливого зеваку не сбило ударом сильнейшей лапы.

- Благодарим вас за оказанную честь, уважаемый глава клана Цзинь, - Хуайсан поднялся и низко поклонился, надеясь, что Куайтуй повторил его движение. Может быть, парень и не был самым искусным в красноречии, и иногда позволял себе военную прямоту, но вежливости ему было не занимать. - Пусть ночь принесет отдых.

Взгляд, которым Гуаншань оделил Куайтуя, остался для Хуайсана загадкой. Что это было? Желание разобраться в характере? Некоторая досада на нарушения этикета? Или?.. Впрочем, загадку можно было оставить на потом, и время все расставит по местам.

- Прошу тебя, Куайтуй-сюн, задержись немного, - попросил Хуайсан вполголоса, когда они достаточно прошли по коридору, переходя в жилые покои на втором этаже таверны. - Нам нужно обсудить, как поступать дальше. Скажи, пожалуйста, поручил ли тебе Минцзюэ-гэ что-нибудь особенное, направляя сюда? У нас не должно быть секретов. Я говорю это тебе прямо, так как знаю и ценю твою собственную прямоту. Мой брат не совсем здоров. Ключ к его выздоровлению - у Цзиней. Но я не могу знать, как этот ключ выглядит. Информация, книга, предмет, лекарство... Словом, чем больше мы им нравимся, тем больше шанс, что они дадут нам знать, что нужно искать. Прошу тебя, постарайся понравиться Гуаншаню. Ты держишься отстраненно, это хорошо и правильно... Тебе дорог мой брат?

Хуайсан осторожно указал Куайтую на дверь своей комнаты:

- Предпочтительно было бы, если не возражаешь, поговорить наедине, без лишних глаз и ушей.

Он предложил гостю сесть, устроился рядом, сложив руки на коленях:

- Это не болезнь, Куайтуй-сюн. Вернее, это не только болезнь; первопричина ее - проклятие, наложенное богиней. История это темная, сам я до конца ее не знаю, однако знаю точно, что носителем проклятия является черная полоса на спине брата, и чем ниже она спускается, тем больше его сил выпивает. Ему нездоровится уже сейчас, а когда она спустится ниже лопаток, он погибнет. Без лекарства или заклинания, останавливающего порчу, мы потеряем брата очень скоро. А я не позволю этого, - Хуайсан говорил спокойно, но в словах своих был уверен. - Скажи, если ты любишь его, на что ты готов пойти ради него? Ради его жизни?

- Этого ответа я и ждал, Куайтуй-сюн, и в нем не сомневался, - кивнул Хуайсан, раскрыл веер и закрыл его снова, будто бы искал между спицами верной формулировки.

- Видишь ли... Слава господина главы клана Цзинь летит перед ним, как аромат цветов. Про него, например, говорят, что ему особенное удовольствие доставляет быть наставником юношам твоего склада: сильным, смелым и одаренным. Думаю, ему будет особенно приятно, если ты одаришь его вниманием. Слушай его речи, задавай вопросы, но осторожно... Нащупай, о чем ему нравится говорить, узнай, что он любит делать. Мне кажется, он уже обращает на тебя очень много внимания. Если ты сумеешь его к себе расположить, ты сможешь, в награду за прилежание, попросить у него ответов на вопросы о Минцзюэ-гэ. И брат, я надеюсь, будет спасен. Сможешь ли ты сделать это - для брата?

Что же, кажется, недуг сделал деву Жилань довольно крикливой. С ним она едва ли обменивалась двумя десятками тихих фраз за весь проведенный рядом день. Хуайсан тяготился ее присутствием - хоть против самой будущей невесты у него было вполне ограниченное количество возражений (из которых первое - то, как она позволила себе смотреть на Минцзюэ-гэ), но она отнимала драгоценное время, которое можно было бы провести в библиотеке. Он пробыл здесь уже несколько дней, а не приблизился к разгадке ни на мизинец. Бесценные часы летели в обществе невесты, которая, вторя Хуайсану, не считала нужным сделать вид, что его присутствие хоть сколько-нибудь ее радует. Нет, конечно, они и улыбались друг другу так, что мед капал с уст, как со сладких рисовых булочек, и гуляли по садам, которые, храни их девять благих божеств, предоставляли бесконечный повод для поддержания разговора ("Взгляните, как прекрасен этот цветок!" "Ах!" "А этот!" "О, диво!"), однако не было в этой игре никакой глубины.

И все же, что заставило девицу, столь покорную приличиям, кричать так громко, как гуй, жадный до крови?

Он рассудил, что будет прилично обогнуть павильон и подслушать у окна - солнце падало с другой стороны, тень Хуайсана не будет видна. Так он и поступил, притворившись, что наклонился над маленьким цветком камнеломки, изучая его.

Осмотрел пол под шкафом, нет ли царапин на полу, от его сдвигания или может половины ступни уходящей за шкаф.
Так же осмотрел полки нет ли книги или свитка на котором нет пыли... или может под ним.
Если простых признаков, типа отсутствия пыли и царапин нет, бегло просмотрел названия книг на корешках.

- Моя госпожа, - Хуайсан был ровно в той же степени не готов к долгим и вежливым разговорам, - я знаю вас достаточно для того, чтобы ценить вашу прямоту и удивительную тонкость ума. Позвольте, мы не будем в этот раз играть партию в го прежде разговора? Я... случилось так, что я слышал вашу беседу. Подождите гневаться, моя госпожа, прошу вас. Дело в том, что у нас одинаковые цели. Вы хотите процветания и долгих лет здоровья моему брату. Я хочу того же. Позвольте мне войти, мне кажется, мы найдем, как сделать так, чтобы все были счастливы.