То, что это будет непросто, и станет в его биографии самым суровым наказанием из всех возможных, Цзы Сюань осознал к концу первого дня, проведенного в библиотеке в компании поучающей книженции в пятьсот страниц. Таким талмудом зашибить насмерть можно было при желании и должной сноровке. Из чтения же можно было сделать только один вывод. Просветленными мудрецами не запрещалось только дышать, да и то с оговорками в десять пунктов. Жизнь стала окончательно невыносимой.
Он корил себя за то, что ушел тогда из домика, не остался с Чин хотя бы еще на несколько часов. Кто же знал, что следующая встреча состоится неизвестно когда. А, может быть, вообще не состоится. Вместо того чтобы вдумчиво и кропотливо переписывать умные книжки, он тонул в размышлениях о том, что было бы если. И от этого сослагательного наклонения и гаданий становилось совсем тошно.
Оставалось поблагодарить достопочтенного Лань Ци Жэня, что его хотя бы отпускали спать в комнату, а не постелили коврик между бесконечными шкафами с ученой литературой, и на завтраки и ужины можно было ходить со всеми.
Во время приема пищи все так же было запрещено разговаривать, поэтому Вэнь Нина Цзы Сюань ловил на выходе из трапезной. Догнал юношу и окликнул негромко, чтобы не привлекать лишнего внимания остальных адептов.
-Молодой господин Вэнь Нин, у вас найдется немного свободного времени?

На автомате кинул взгляд на правую руку и отрицательно покачал головой. Рана затянулась, напоминала о себе только шрамом, и, наверное, ныла бы, если упражняться с мечом, но в библиотеке у него не было шанса выяснить это на практике.
-Рана зажила. Благодарю вас за лекарские умения, молодой господин Вэнь Нин. Очень выручили.
Помолчал, собираясь с мыслями. Не часто приходилось просить кого-то о помощи, и Цзы Сюаню приходилось импровизировать на ходу в этом новом для себя начинании.
-Вы правы. Я хотел спросить, виделисьли вы с Чин Чином в Гу Су, после того как он ушел из Облачных Глубин.

-Нет, не письмо. Я хотел на словах передать. Попросить о встрече, если он сможет. – Замолчал, нахмурив лоб, и добавил. – И захочет.
Опять замолчал. Сложно было говорить о важном, слова находились с трудом.
-А что не так с вашими родственниками, молодой господин Вэнь Нин? Зачем им искать Чин Чина?

Выслушал внимательно прерывистую речь и поднял удивленно брови. Получается, мелкий засранец ни только его родителю костью поперек горла успел встать. И Вэням уже дорожку перебежал. Прыткая соловушка расстаралась в создании сложностей.
-Что только ни сделаешь под влиянием алкоголя… - покусал губу, раздумывая.
-Вы думаете, что за вами до сих пор могут присматривать родственники, молодой господин Вэнь Нин? И отследить, с кем вы встречаетесь? Если нет уверенности в обратном, то лучше Чин Чина пока не навещать. Я думаю.
Голос у него был неуверенный. Было видно, что встречу организовать очень хочется. Но, если это сулит еще большие неприятности, то лучше ему и дальше сидеть в библиотеке.

Ожидание затягивалось, и Цзы Сюань начинал волноваться, что Вэнь Нину не удалось найти Чина. Хотел было уже идти к воротам, и там сразу по возвращению в Облачные Глубины ловить его и выспрашивать, почему не вышло, но боги сжалились над наследником клана Цзинь. Посланник в лице молодого Вэня вернулся с благими вестями.
Забыв его поблагодарить, Цзы Сюань в рекордные сроки забрался на стену, отделявшую монастырь от внешнего мира, а его самого от долгожданной встречи. Чин Чин уже ждала его, сидя в ветвях дерева. Осенью листья опали, и хрупкая фигурка была хорошо видна. Сердце скакнуло в горло, во рту мгновенно пересохло. Сидя в библиотеке и упражняясь в чистописании, Цзы Сюань представлял на разные лады, что скажет при встрече, даже пытался на лист бумаги записать речь, проговаривал в мыслях все то, о чем хотелось сказать. А теперь мог лишь трудно сглотнуть, стоя напротив Чин, отделенной от него защитным барьером. Без права прикоснуться.
-Ты пришла, - озвучил он очевидное, и улыбнулся, жадно вглядываясь в лицо девушки. Лоб, глаза, щеки, скулы, губы, подбородок, и в обратном порядке облизал ее горячим взглядом, высматривая эмоции на любимом лице, пытаясь понять, злится ли она на то, что не сдержал слово.

Цзы Сюань дернулся всем телом, когда Чин чуть не свалилась с дерева. Выдохнул через нос, поняв, что она не собирается по дурости сломать шею, а просто выпендривается. Или испытывает его нервы на прочность.
-Знаешь, на этот раз я и в самом деле в клетке, - невесело улыбнулся, продолжая смотреть на нее, будто бы оглаживая взглядом, - в наказание за драку, и, видимо, с подачи отца, у меня отобрали жетон.
Приложил ладонь к тому месту, напротив которого Чин касалась пальцами барьера, оттянул уголок рта в горькой усмешке.
-Так что я переписываю книги в библиотеке. Не веселое занятие. – Убрал руки от барьера, заложил их за спину, обхватив пальцами левой руки запястье правой, будто бы сам себя удерживал.
-И за пределы монастыря никак не выбраться. А ты… как?

Соскучился по всем. Соскучился немного.
Цзы Сюань собирался много и долго говорить о важном, но, от этих слов внутри в миг возникло чувство, будто бы кто-то вцепился в острыми маленькими коготками во внутренности, и расцарапывает теперь ему грудину и горло изнутри.
Кивнул с заледенелым выражением на лице. Пусть говорит Чин, раз ей есть, что рассказать. Охота, новые товарищи, полная приключений жизнь в Гу Су. Ей есть, что рассказать. Это будет интереснее в разы, чем слушать его выводы из трактатов о благочестии. И можно будет послушать ее голос.
-Я очень рад, что ты не ранена. Что за товарищи? Расскажи. Я хочу знать, что произошло за то время, что мы не виделись.

-Завидую тому, как ты развлекаешься на Ночных Охотах, пока я просиживаю штаны в библиотеке, - усмехнулся, - извини, если сильно заметно.
Очень хотелось притянуть к себе и обнять. Сжать в объятиях, и не выпускать из рук. А вместо этого Цзы Сюань совсем вплотную подошел к барьеру, чуть ли не упираясь в него лбом.
-Я рад тебя видеть. Я очень скучал, - трудно признался, и поймал ее взгляд. Улыбнулся нормально – искренне, но все равно с оттенком легкой грусти.
-Расскажи про Ночную Охоту.

Простой способ пойти против своего отца, и рассориться с ним окончательно, тогда было бы можно участвовать в Ночных Охотах рядом с Чин в свое удовольствие, стать странствующим заклинателем... Мысленно дал себе подзатыльника за эти идиотские мысли. Сидение в библиотеке все-таки не прошло даром, оно заставило вспомнить о долге и сознательности. И теперь Цзы Сюань чувствовал себя как человек, которому сказали, что нужно отрубить руку, потому что началась гангрена, а он до последнего пытается торговаться, в надежде, что все как-то само собой рассосется без его участия. Это было малодушно. И не достойно.
Цзы Сюань слушал, рассматривая лицо Чин, запоминал то, как она улыбается, как жестикулирует, как склоняет голову к плечу, и пушистый хвост с выбившимися прядями перевешивает на одну сторону.
-Да, тебе точно некогда было скучать. Сразу нашла приключения. И потратила слишком много сил, раз лишилась чувств из-за мелодии.
Улыбнулся и приложил раскрытую ладонь к невидимому, но такому непробиваемому барьеру.
-И в самом деле как настоящий герой из легенды.

Убрал руку от барьера с таким выражением на лице, будто бы у него только что приключилась внезапная почечная колика.
-Жетон у меня забрали на полтора месяца. А по истечении этого времени нужно будет вернуться в Лань Лин.
Посмотрел Чин в глаза.
-Мне очень жаль, что я не сдержал обещание найти тебя в Гу Су как только отец уедет. Я не забыл. Я очень этого хотел. Ты веришь?

Цзы Сюань поморщился. Он мог представить, что было в том разговоре. О сыновьей непочтительности, юношеской дури, неподобающем наследнику великого ордена поведении, о том, что он позорит и разочаровывает отца. Да, на пару с Лань Ци Жэнем они выбрали наказание, которое и в самом деле делает больно. Что там какие-то палки.
-Я бы позвал тебя с собой. Тебе бы понравились частные охотничьи угодья ордена Лань Лин Цзинь. Но, да, ты права, отцу ты как кость поперек горла. И это приглашение было бы глупым и смертельно опасным.
Чин было просто жаль, а у Цзы Сюаня маленькими колкими коготками сердце разрывала разлука. С шансами навсегда.

Цзы Сюань позволил себе удивленно поднять брови. С каких это пор крестьянскую девчонку, босячку, на аркане тянут в политическую игру между Великими орденами. А его самого еще каждый встречный обвиняет в раздутом самомнении. Сказочница Чин Чин только что сделала его в сухую.
Хмыкнул, посмотрел на Чин с ласковой насмешкой. Очень хотелось погладить ее по волосам, снять с хвоста очередную ленту, чтобы черный шелк волос рассыпался по плечам.
-Что тебя веселит?