Сун Лань и сам был удивлен данным им обещанием. Но оно казалось ему правильным. Быть всегда вместе, вместе следовать одному пути, вместе бороться со злом. Говорить больше ничего не хотелось, да и зачем слова, если он кожей ощущал тепло, поддержку, радость, которые исходили от сидящего так близко Сяо Син Чэня. Сун Ланю хотелось, чтобы время замерло, и этот момент оставался с ним навсегда.

Ближе к полуночи со стороны леса послышался подозрительный шорох. Сун Лань встрепенулся, все-таки они были здесь по делу, пообещав помочь жителям деревни. В том, что в гости к ним шла не лисица, было понятно, по чуть шевельнувшимся концам его чэнь вэй. Он кивнул Сяо Син Чэню, чтобы тот не двигался, но был готов, и они стали ждать. К птичнику подбиралось занятное существо - небольшого роста, сгорбленное, лохматое, с длинными руками и крючковатыми пальцами. Оно что-то бормотало себе под нос, тоже надо сказать длинный и украшенный огромной бородавкой. Это был горный дух, тими. И он был очень недоволен тем, что попасть в птичник привычным ему способом, отодвинув плохо приколоченную доску, у него не получается - мешали развешанные охранные амулеты. По тому, как тими ощупывал доску за доской и шел вдоль стены, стало понятно, что у него или нет глаз, или он просто плохо видит. Каждый раз, натыкаясь на ауру от охранного заклятья, он отдергивал руки от стены и сердито ворчал. На заклинателей он упорно не обращал внимания - возможно, был слишком голоден, или глуп.

Сун Лань наблюдал за тими, тот продолжал обследовать стены птичника, пытаясь войти внутрь, но делал это вслепую, будто наугад, а потом и вообще замер в паре шагов от входа, отряхнулся и стал рыть землю.
- Странный он какой-то... обычно они так себя не ведут, более целенаправленны и агрессивны. Син Чэнь, я попробую к нему подойти, посмотрю, что с ним не так.
Сун Лань подошел к тими и, несильно замахнувшись, ударил его по плечу метелкой. Тот замер, будто парализованный. Так же, при помощи чэнь вэй, Сун лань отодвинул с морды тими запутанную шерсть, и увидел, что глаз у твари не было, но глазницы были залеплены чем-то вроде смеси бумаги и клея, и на них кровью были написаны иероглифы "голод" и "подчинение" - кто-то специально сделал тими таким. Сун Лань наклонился и ногой разгреб землю, что начал копать демон, там, под слоем опавшей листвы и перегноя, не очень глубоко, лежала табличка с иероглифом "еда".
- Так, - сказал Сун Лань, - виной тут не только демоны, но и люди, кто-то решил сделать гадость жителям этой деревни. И что вот теперь делать с тими? Если вынуть печати из его глазниц, он, скорее, взбесится и нападет на нас. Может, сразу убить его, пока он не очнулся...

Сун Лань понимал, что есть разница между убийством твари в бою, или во время Ночной охоты, и уничтожение вот такого, обездвиженного существа. Но так же он четко знал, что подобные твари опасны. Поэтому он быстрым движением выхватил Фу Сюэ и разрубил тими наискосок, от плеча до бедра. Тот растворился в воздухе, развоплощаясь. На земле остались только бумажные печати, которые залепляли его глаза и выкопанная табличка.
- Вот и все. Теперь нужно окончательно тут очистить от темной энергии и можно идти спать, - выдохнул он, - а утром спросим у местных, где можно поблизости можно купить тонкую рисовую бумагу и клейстер, чтобы делать фигурки. Может, отыщется тот, кто на самом деле все это устроил.

Сун Лань убрал меч в ножны и сел рядом с Син Чэнем. Они почти соприкасались плечами.
- Ты очень добрый, стараешься видеть свет даже там, где его не может быть, - улыбнулся он, глядя Син Чэню в глаза, - это твоя сила. То, насколько ты веришь в хорошее в людях сможет помочь им поверить, что оно на самом деле в них есть, и стать лучше. Так что, просто будь собой...
Очень хотелось до него дотронуться, хотя бы кончиками пальцев. Это желание было новым и пока не понятным. Поэтому, чтобы скрыть неловкость, он вскочил на ноги, протянул Син Чэню руку и сказал:
- Ты точно уверен, что и сегодня хочешь ночевать под звездами? В чайном доме, что у дороги, хозяева разрешили нам занять одну из верхних комнат, идем?

Несмотря на позднюю ночь, в чайной было много народу - там останавливались торговцы, которые не хотели идти через горы в темноте, да и местных собралось достаточно, чтобы узнать, чем закончится история с разорителем птичника. К заклинателям сразу же подошел староста деревни, провожая их к столу в отдалении, а хозяин принес чай и рисовые лепешки. Люди вокруг них притихли, ожидая услышать историю, и Сун Лань коротко рассказал о горном тими, что забрел в  деревню и таскал кур. Про то, что тот был наслан специально, пока говорить не стал - утром он надеялся выяснить, кто из местных все это устроил.

Впервые за несколько дней он на самом деле почувствовал усталость. Крестьяне стали расходиться, да и чай закончился. Можно было наконец-то идти спать. Когда они остались вдвоем в небольшой комнатке на чердаке, и расстелили там прямо на полу свои походные одеяла, Сун Лань сел, обхватив колени, посмотрел на Син Чэня, который явно все еще переживал случившееся сегодня, и сказал:
- Я верю, что ты не подведешь меня. И ты верь мне. Я буду рядом.

Хотя, Син Чэнь отпустил его, Сун Лань все еще чувствовал тепло его рук. Это было странным. Он не привык к такому, не понимал, что происходит внутри него самого, и как реагировать на происходящее. В маленьком монастыре все общее и все всегда со всеми, очень легко утратить границы личного пространства, поэтому Сун Лань привык немного огораживать от людей, а тут... они знакомы всего пару дней, а хочется быть только ближе. Друг. Настоящий. Это очень важно. Но он абсолютно не знал, что делать и говорить вот такие острые моменты человеческого единения и близости. Хотелось... да он и сам не понимал, чего хотелось. Замереть? Прижать Син Чэня к себе и не отпускать? Странствовать с ним всю жизнь и бороться с тьмой или спрятать от всех на самой высокой горе, чтобы никто не смел им мешать? Ответов на эти вопросы у него не было. Поэтому он снова улыбнулся Син Чэню, кажется, за эти дни он улыбался больше, чем за все прошлые годы, и сказал:
- Как же хорошо, что мы встретились...
Потом он попытался лечь, вытянув ноги так, чтобы они не сильно упирались в стену напротив - места было совсем мало, и подвинулся, чтобы устроиться мог и Син Чэнь.
На улице начался дождь, он мерно стучал по черепичной крыше, усыпляя.

Неожиданно для себя, Сун Лань поудобнее устроился на спине, а потом сам притянул к себе Син Чэня, укладывая его голову к себе не плечо. Именно так казалось правильным, настолько близко и рядом.
- Не грусти, дождь дает земле силы для новой жизни.

Сун Лань слышал дождь, и то, как Син Чэнь рассказывал о детстве. Плавать?
- Да, плавать умею, монастырь рядом с рекой, наверное, можно сказать, что я неплохо плаваю, - он уже совсем засыпал, прижимая Син Чэня крепче к своему плечу, - зачем нам к великому морю? Хочешь посмотреть на морского дракона? Почему бы и нет, дойдем...
Он так и уснул, под шум дождя, ощущая теплое дыхание Син Чэня на своем плече, которого так и не отпустил во сне.
Утром дождь закончился, он проснулся первым, и опять замечательно выспавшимся.

- Эээ... доброе... вроде, - сонно ответил Сун Лань, не понимая, почему так резко вскочил Син Чэнь и вышел из комнаты. Сун Лань сел на их импровизированной постели, еще раз расправил плечи. Подумал, что когда они закончат в деревне, надо будет попросить Сун Ланя еще потренироваться с мечами, а тем временем его друг вернулся с водой для умывания.
Умывшись и спустившись вниз, в чайную, где хозяин снова принес "добрым даоцзанам" чай и лепешки, они стали обдумывать произошедшее в деревне.
- Печати были изготовлены очень грубо, это может быть человек, который сам не учился на заклинателя, но много с ними общался, например, служка в храме или в ордене. Но, к сожалению, это мог сделать и заклинатель... хотя, думаю, он бы действовал более изящно. Тут все такое... простое, что ли. Будто обида или месть. И человек толком сам не понимал, что думает.
Тут мимо них прошла дочь хозяина чайной. Красивая девушка, но было видно, что ее съедает какая-то печаль, и накануне она много плакала. В руках она держала плохо слепленную игрушку из папье-маше с нарисованными тушью глазами.

Девушка попыталась вежливо улыбнуться, но видно было, что ей дается это с трудом. Но ее с детства учили быть почтительной и вежливой с посетителями. Поэтому она с поклоном ответила:
- Даоцзан, такие куклы делает... мой бывш... господин Ян, что живет на выезде из деревне, он хороший мастер. Правда, я не уверена, что он сможет что-то сделать для вас сейчас, говорят, он уезжает из деревни...

Сбивчивый рассказ девушки насторожил Сун Ланя, особенно оговорка. Он решил, что надо бы поговорить с кем-то из деревенских о том, почему господин Ян решил так срочно уехать.

-Думаю, что сначала ты попробуешь разговорить кого-нибудь из местных мальчишек, я заметил, что люди тянутся к тебе и доверяют. Давай попросим их нас проводить к этому господину, а заодно узнаем смысл оговорки "бывш..."
Они допили чай и вышли на улицу. Недалеко от входа двое детей возились с лохматым щенком, кидая ему палку. Дети смеяли и радостно бегали, щенок лаял. Сун Лань подумал, что нельзя позволять тьме портить жизнь таких людей. Светлых и чистых.

- Просто и легко общаться с тобой, всем. А я это дело не очень люблю, да и не особо умею.

Когда Син Чэнь присел возле детей и стал возиться со щенком, те ожидаемо заулыбались в ответ и подошли поговорить с даоцзаном. Пусть он сам не замечал этого, но люди ему верили и тянулись к нему. Мальчишки радостно о чем-то зашумели, выдали Син Чэню палку, чтобы он тоже мог покидать ее щенку, потом потащили за рукав ханьфу в сторону по дороге, видимо, к дому того самого господина Яна. Сун Лань пошел рядом, на него детвора смотрела насторожено - он и правда редко улыбался на людях, и умудрялся всем своим видом показывать, что относится к той категории людей, которых раздражает излишний шум. Это во много оправдывалось образом погруженного в себя странствующего монаха, так что  мальчики решили, что раз с добрым даоцзаном идет серьезный причины на это есть.
- Даоцзан, а зачем вам к Яну? Он же уезжает сегодня? - начали наперебой болтать они
- Это все отец А-Ли, это он виноват, что господин Ян уезжает, а он делал нам такие хорошие игрушки!
Сун Лань насторожился:
- А-Ли - это дочь хозяина чайной?
- Да! Такая... красивая и добрая. Она нам лепешки дает просто так. Они с господином Яном должны были пожениться! Но ее отец решил, что она выйдет замуж за сына старосты деревни, а он противный! Как-то кинул в нас камнем...

- Сын старосты? А он похож на вас, добрые даоцзаны, он ходил учиться в орден, -сказал один из мальчишек постарше, - только его оттуда почему-то выгнали. Вот он теперь и злиться на всех. А  А-ли - самая красивая и добрая, вот ему ее и обещали... и господин Ян расстроился.
Сун Лань слушал мальчишек и смотрел по сторонам. Ситуация и правда странная, будто кто-то хотел, чтобы все думали, что виновен именно Ян.
Тем временем, они подошли к небольшой лавке на окраине деревни. Она была закрыта для покупателей, но так как над крышей вился дым от очага, было понятно, что внутри кто-то есть. Поэтому Сун Лань постучал в дверь, ожидая ответа. Оттуда вышел молодой человек в бедной, поношенной, но чистой одежде, с приятной внешностью. В руках он держал тюк с вещами - явно куда-то собирался.

Господин Ян с недоумением посмотрел на внезапную делегацию из двух даосских монахов и толпы местной детворы. Он опустил на землю вещи, отер со лба пот и вежливо поклонился, приветствуя даоцзанов.
- Тами? Это ж, вроде, горных дух и бабушкиных сказок? Не думал, что они уходят так далеко от гор и, тем более, воруют кур. Вы, видимо, хотите его поймать? Я слышал, что господа-заклинатели используют бумагу для написания всяких символов, завидовал я им всегда - я ведь даже писать толком не умею. Только свое имя. И все... а бумагу я беру у проезжающих мимо торговцев, они постоянно останавливаются в нашей деревне, вот мы с ними и договорились, что они привозят мне немного не распроданных обрезков для моих игрушек. Не целые листы, а так, кусочки, которые уже не нужны. А я им делаю фигурки и игрушки на продажу. Делал... вернее. Теперь вот, ухожу в город, дальше по дороге, наймусь к богатому торговцу тканями, ему, говорят, нужен красильщик.
- Хм... - сказал Сун Лань, - а почему вы так внезапно решили уехать?
- Вам не понять, добрые даоцзаны, вы добровольно отказываетесь от страстей этого мира. А я... я так не могу. Жениться я хотел. Да отец моей невесты посчитал, что бедный игрушечник не будет ей достойным мужем, и выбрал другого... А я не хочу, чтобы А-Ли из-за меня ссорилась с отцом.