Осенью, незадолго до первых зимних холодов, воздух по утрам особенно прозрачный и звонкий. В эту пору поэты воспевали огненно-красные листья кленов, сравнивая их с последним торжеством жизни и страсти перед мертвым холодом зимы. Но для Сун Ланя, который с детства воспитывался в даосском монастыре Байсюэ подобные метафоры были просто красивыми словами, ибо он привык воспринимать смену времен года как естественный поток бытия: осень, зима, весна, лето, осень… снова зима… Вот и сейчас, буйство Ян постепенно идет на убыль, уступая место спокойствию Инь. Всему свое время и свое место – такова суть дао.
Он редко выходил за пределы монастыря, где прошла почти вся его жизнь – много работал, тренировался, учился, старался следовать своему пути. Но теперь настоятель решил, что ему пора выйти за монастырские ворота, увидеть мир не только на книжных страницах.
Пока мир ему, пожалуй, нравился. Было немного прохладно, но тренированное тело стойко переносило и более суровые зимние морозы. Что может быть лучше хорошей утренней дороги? Сун Лань улыбнулся. Дорога, у которой есть цель. Накануне в монастырь прибежал мальчишка из соседней деревни и рассказал, что дальше по дороге, у горного перевала, стали часто пропадать люди. Причем, те, кто знал эти места много лет. Недавно прошли сильные дожди и они не только размыли глинистые тропы, но и, возможно, потревожили небольшое заброшенное кладбище, на котором когда-то хоронили людей, погибших в горах. И Сун Лань был тем заклинателем, которого монастырь Байсюэ отправил разобраться с этой проблемой. Где-то, в самой глубине души, шестнадцатилетнему мальчишке хотелось этим гордиться, мол, он всем покажет, что его обучение не прошло даром… Но потом он одергивал себя, на каждом шаге повторяя третье сокровище даосизма: «не стремись быть первым под Небом». Это его путь – помогать другим, и он будет следовать ему со смирением и подчительностью.

Сун Лань услышал, что его окликнули и чуть обернулся. По дороге шел юноша в белых одеждах отшельника или монаха. Сун Лань хотел было предупредить его об опасности впереди, но увидев меч, подумал, что, возможно, тот так же, как и он заклинатель. Поэтому, чуть склонив голову в вежливом поклоне, ответил:

- Добрый день, даоцзан, вы тоже идете к перевалу? Жители деревни говорят, что по ночам там сейчас опасно, так что лучше бы успеть туда  до наступления темноты. Я неплохо знаю здешние места, можно срезать путь по тропам в стороне от главной дороги, если вы не против компании…
Сун Лань неуверенно замолчал, размышляя не являются ли его слова наглостью или оскорблением. Отшельники обычно не покидают тех святых мест, где походит путь их духовного совершенствования и не часто вступают в разговоры со людьми на дорогах, они проводят жизнь в молитве и аскезе, и если выходят в мир, то по каким-то своим серьезным поводам, и навязываться в попутчики такому просто невежливо. С другой стороны, если это заклинатель и он тоже идет к перевалу, то помощь может оказаться не лишней.

- Ночная охота? Да, пожалуй… У нас в монастыре мало кто так говорит. Это больше для орденов. Мы же просто стараемся помочь тем, кто нуждается в беде. В деревне стали пропадать люди, им страшно, они не могут справиться с бедой сами. Значит, я должен быть там, этому меня учили с самого детства. Не то, чтобы я не уважал великие ордена, но мне порой кажется, что они слишком преумножают свою значимость, гордятся происхождением и силой, вместо того, чтобы помогать. Что для них маленькая бедная деревушка…

Сун Лань мысленно одернул себя и замолчал. Какое дело этому светлому человеку до его размышлений об орденах. Тем более, со стороны могло сложиться впечатление, будто он так говорит из зависти, так как сам он лишь заклинатель из небольшого монастыря, и не принадлежит ни к одному из них. Но это не так. Он мог бы, настоятель говорил, что у него есть все шансы попасть в орден на обучение, но он не хотел. Он снова мысленно повторил наставления учителя: «Я имею три сокровища, которыми дорожу: первое — это человеколюбие, второе — бережливость, а третье состоит в том, что я не смею быть впереди других Я человеколюбив, потому могу быть храбрым. Я бережлив, потому могу быть щедрым. Я не смею быть впереди других, поэтому могу быть умным вождём»
Они свернули с дороги и пошли по узкой горной тропе, несмотря на то, что Сун Лань шел по-привычному быстро, он заметил, что его попутчик не отставал, казалось, что они идут шаг в шаг, даже дышат, будто в одном ритме. Это казалось необычным.

- А вы откуда здесь, даоцзан? И простите мою невежливость, я не назвал вам своего имени, меня зовут Сун Лань, я из монастыря Байсюэ.

- С хорошим попутчиком любая дорога в радость, - улыбнулся Син Лань, - а что до названий… это всего лишь слова. Главное, чтобы нам удалось помочь людям. Нам идти недолго, перевал начинается как раз за этим лесом. Раньше через эти места проходил торговый путь, соединявший несколько провинций, и, несмотря на опасности, что поджидали людей в горах, они соглашались на риск ради выгодной торговли. Поэтому по весне местные охотники часто находили тела тех, кто замерз в пути, или стал жертвой диких животных. Если людей никто не искал, то их хоронили неподалеку от небольшого храма в предгорье. Тамошний старик-настоятель никогда не отказывал ни в помощи, ни в последнем приюте. Да, говорят, как-то на храм напали разбойники, темная история – красть-то там особо и нечего было, да и кто станет нападать на святого человека. Ходили легенды, что в храме хранилась какая-то древняя реликвия, но откуда она здесь, в этой глуши? Тем не менее, настоятеля убили, храм обветшал и почти разрушился, кладбище забросили. Да и новый глава провинции приказал проложить новый торговый тракт, в обход опасного горного перевала. Вот здесь все и пришло в запустение – остались несколько небольших деревень.

Сун Лань замолчал, смутившись своего длинного монолога. В монастыре поговорить было не с кем, да и сам он бы не из болтливых. А тут взял, и вот так, просто рассказал человеку, которого только встретил в пути целую историю. Не слишком ли он его утомил… С другой стороны, если даоцзан хочет и дальше идти с ним к перевалу, он должен быть готов к опасности. А Сун Ланю хотелось, чтобы тот шел с ним. Не потому, что он боялся развороченных могил или оживших мертвецов, нет, просто уже от того, что Сяо Син Чень молча и чуть улыбаясь шагал с ним по лесной тропе, внутри становилось тепло и светло.

Отредактировано Сун Лань (2019-01-10 16:24:13)

- Наша жизнь вообще ничего не стоит, так говорит мой учитель, мы всего лишь песчинки в вечном потоке бытия, который несет нас от одного состояния к другому, - криво усмехнулся Сун Лань, - но это не значит, что какие-то твари имеют права убивать беззащитных стариков и детей! Ох, простите мою горячность, меня постоянно ругают за это и назначают дополнительные тренировки, для смирения мятежного духа. Но смириться так и не получается. Я знаю, что это не правильно. Возможно, смерть и была частью пути настоятеля и в следующем рождении его ждет благодать, но… Не мне рассуждать о мудрости великого пути. А что нас там ждет? Этот перевал находится в плохом месте по фен-шуй – неудачно сходятся линии ци. Поэтому он так опасен для путников, реликвия могла исправлять это искажение, но если она была осквернена, то вместо потока светлой энергии, туда пришла тьма, и те, кто встал из своих могил не просто неупокоенные, возможно, нас ждет что-то посерьезней.

- Хороший меч не может быть помехой, - улыбнулся в ответ Сун Лань, - я не настолько опытен, как может показаться, просто внимательно слушал своих наставников в монастыре. Так что, я надеюсь, что вместе нам будет гораздо проще справиться с любой бедой. Судя по тому, что рассказывали люди, возможно там, помимо неупокоенных, обитают несколько цзянши – оставленных без погребения покойников, которые пьют кровь живых людей. Неподалеку от развалин храма видели зеленые огни, и будто кто-то ходил по старому кладбищу. Скорее всего это те, кто погиб в горах после разорения храма и не был похоронен должным образом. А темная энергия теперь подпитывает их силой. Мне кажется, мы должны не только очистить от них перевал, но и восстановить линии ци, чтобы место снова стало безопасным. Если бы только мы смогли найти источник темной энергии и перенаправить поток!

Сун Лань физически ощущал, что они подходят к нужному месту, лес вокруг становился все более темным и тихим, замолчали птицы, даже ветер будто перестал шевелить листья на деревьях. Холодало, но это бы не осенний холод, а какой-то царапающий, колючий озноб, который шел изнутри, от самого позвоночника. Воздух наполнялся влагой и по земле стелился вязкий, зеленоватый туман. Хотя, до ночи было еще несколько часов, казалось, что все вокруг погружается в сумерки. Удивительно, но его спутника тьма будто бы не касалась, он казался нереальным, светлым духом, которого Небо послало в помощь неопытному заклинателю. И Сун Лань не выдержал, остановился,  протянул руку и коснулся плеча Сяо Син Чэня и тихо сказал:

- Настоящий…

От ощущения легкого прикосновения к своему плечу сердце Сун Ланя будто пропустило удар, а потом наоборот, забилось в бешенном, нервном ритме. Он улыбнулся, чтобы скрыть неловкость, и замер, увидев, как светло и солнечно улыбается ему в ответ Сяо Син Чэн.

- Эээ… спасибо за амулеты, даоцзан… нам нужно идти дальше – окончательно смутившись сказал Сун Лянь, тряхнув головой так, чтобы концы длинной челки спрятали внезапно появившийся на щеках румянец, - вон там был храм.
От старого здания остались две полуразрушенные стены и груда камней вокруг. Все было покрыто каким-то особенно неприятным, темным, склизким на ощупь мхом и плесенью. На земле валялись осколки разбитого алтаря и статуи духа-охранителя, которому, поклонялись в этом храме. Лицо духа, не тронутое грязью и разрушением, было прекрасным.

- Видимо, этот дух и хранил это место, - сказал Сун Лань, протягивая Сяо Син Чэну осколок, - а еще здесь кости, прямо у алтаря – все, что осталось от настоятеля. У нас есть немного времени до наступления темноты, можно использовать ваши амулеты и оградить храм от неупокоенных и приготовить все для погребения. И проверить кладбище – насколько там после оползня пострадали могилы. И уже ночью ждать гостей. Вы когда-нибудь проводили похоронный обряд, даоцзан?

Они принялись за работу. Сун Лань быстро обошел свою часть развален и отправился проверить храмовое кладбище. Как и говорили жители деревни, несколько могил размыло, но повреждения не были серьезными. Используя обломок кровли вместо лопаты, он постарался выровнять, а потом засыпать землей, поврежденные останки. Звать Сяо Син Чэна он пока не стал, решив, что юный даоцзан в белоснежных одеждах лучше справится с мантрами и талисманами, чем комьями перегноя и глины. Закончить  хотелось побыстрее, тем более, махать лопатой и ковыряться в земле в монастыре приходилось часто, но важно было помнить, что они пришли сюда успокоить потревоженных, воздать им почести и восстановить гармонию, а не копать огород. Поэтому он старался быть как можно более почтительным к тем, кто покоился среди в этих руинах.
Закончив, он до хруста потянулся, расправляя спину. Солнце почти село. Он вернулся к развалинам монастыря, чтобы вместе с Сяо Син Чэном похоронить настоятеля.
Сун Ланю не давала покоя разбитая статуя, сердце сжималось от печали по разрушенной красоте.
- Даоцзан, - тихо сказал он,- может, можно как-то… восстановить алтарь. У меня есть несколько яблок, оставим их духу в дар, и он вернется в эти места?
Он стал аккуратно складывать осколки, счищая с них грязь и плесень.
- Как вы думаете, сможет ли это место снова стать спокойным?
Собрав осколки, он снова взялся за кусок кровли на начал рыть могилу для останков настоятеля, решив, что лучше похоронить его неподалеку от святыни, которую тот защищал до последнего вздоха.

Сун Ланя с детства учили почтительно относиться к наставникам в монастыре и тем, кто выбрал путь совершенствования духа, уйдя из мира – к отшельникам. Они казались ему какими-то полубожествами, почти постигшими тайну бессмертия. Поэтому, он с самого начала с каким-то затаенным восторгом от встречи с настоящим чудом, наблюдал за Сяо Син Чэном, и то, что тот, разорвав свои белые одежды, работал с ним как обычный человек, только добавляло какого-то ореола правильной, истиной простоты, к которой должен стремиться любой, вставший на путь света.

Оговорка Сяо Син Чэна немного смутила… но если он сам предложит перейти на «ты»… от такой мысли сердце снова начало биться сильнее. У Сун Ланя никогда не было друзей, в их маленьком монастыре народу было немного, а уж его возраста и подавно. Он улыбнулся от одной мысли о том, что можно потом, после того, как они закончат здесь, набраться смелости и предложить даоцзану и дальше странствовать вместе. Но до этого они пока должны разобраться с цзянши.

Во тьме появилось трупно-зеленые огни – так выглядели цзянши – ожившие мертвецы, которые пили кровь живых людей. В монастыре Сун Ланю рассказывали, что есть два способа превращения умершего в подобную тварь. Причиной этому могло стать то, что вторая душа – пьяи – не покинула тело умершего вовремя и, теперь требует энергию ци у живых, чтобы поддерживать свое существование. Поэтому они и пьют кровь, через которую можно впитать эту энергию. С другой стороны, цзянши часто становились умершие мучительной смертью – утонувшие, повешенные, оставленные без погребения. В их случае, могли совпадать обе причины. Как и описывали книги, тела их светились зеленым, на руках у них были длинные, острые, крючковатые когти, искаженные яростью рты были полны острых зубов. Они были очень голодны, и очень злы. Ибо чувствовали, что талисманы, которые заклинатели развесили по периметру, загнали их в ловушку, и только два заклинателя внутри остались возможным источником пищи, который был им доступен.

- Син Чэн, осторожней! – забыв об официальном обращении прошептал Сун Лань, - нельзя дать им нас окружить.

Цзянши было много. Сун Лань орудовал одновременно Фу Сюэ и метелкой из конского волоса, которая была привычным орудием для заклинателей из его монастыря. Тем не менее, твари наступали упорнее, заставляя заклинателей практически прижаться друг к другу, встать спиной к спине. И тут Сун Лань с восторгом осознал, насколько слаженно они действуют с Сяо Син Чэном, будто одно четырехрукое и двухголовое опасное, карающее тьму существо. Не нужно было ничего объяснять, подсказывать, говорить. Так могли бы биться те, кто месяцами тренировался вместе, или те, кто… кто создан для того, чтобы сражаться до последнего плечом к плечу.

Нет, он не отпустит от себя Сяо Син Чэна.

Увидев, что одна из тварей слишком близко подобралась к Сяо Син Чэну и тянет к нему уродливую когтистую руку, Сун Лань выпрыгнул вперед, отсекая мерзкую конечность.
- Осторожнее, Син Чэн, - выдохнул он, - и, кстати, друзья зовут меня Цзы Чэнь, для меня честь сражаться здесь с тобой сегодня.

Твари внезапно кончились, Сун Лань был настолько сосредоточен, упоен этим каким-то почти мифическим для него боем, что даже пожалел, что все закончилось так... быстро.
Сяо Син Чэн поблагодарил его в ответ, что это? Вежливость или, все-таки, искренняя благодарность. Он видел, что Сяо Син Чэн так же разгорячен боем, из идеальной причёски выбились пара прядей, дыхание сбилось, и он был прекрасен.

- Всё, оно закончилось, - с сожалением в голосе сказал Сун Лань, - думаю, следует оставить здесь амулеты и дары духу. И можно двигаться дальше. Я пока не собираюсь возвращаться в монастырь, думал пройти дальше, за перевал. В соседней провинции недавно прошла чума, сейчас уже все в порядке, но по небольшим деревня могли остаться не похороненный... Если ты... Вы не боитесь болезни или у вас нет других дел, мы могли бы пойти вместе?

Да, прежде чем идти дальше, нужно было закончить все здесь. Сун Лань поднял ставший уже родным обломок кровли и начал рыть могилу. С радостью он увидел, что Сяо Син Чэн снова берётся за кусок деревшки, чтобы ему помочь. Он согласился идти с ним, и это самое главное, все дороги теперь принадлежат им.
После того, как они закончили, было решено до утра остаться недалеко от руин и утром уже отправляться в путь. Сун Лань развёл костёр, вскипятить воду в небольшом котелке, кинув туда горсть чайных листьев. Кружка, сделанная из половинки тыквы-горлянки, была всего одна, поэтому Сяо Лань первому протянул её Сяо Син Чэну.

- Син Чэн, я счастлив, что дальше мы идём вместе. Твоё владение мечом поражает может, мы сможем и тренироваться вместе? И ещё, в твоей руке только меч... Если хочешь, я могу поделиться с тобой умением работать с метелкой для изгнания мелких духов. Многим кажется, что это не самое грозное орудие, но она помогает, главное понять, как с ней обращаться... У меня их две, я хотел бы подарить тебе одну...

Сун Лань вынул из сумки метелку, копию своей, и с поклоном пронянул её Сяо Син Чэню.
-Мой меч - твой меч, моя рука - твоя рука.
Он очень хотел показать, насколько для него важно, что он теперь не один.

Сун Ланя очень смутило то, что Сяо Син Чэн снова перешел на «вы», он подумал, не был ли он слишком поспешным и невежливым. Но то, как серьезно тот отнесся и к подарку, и к его словам, немного успокаивали.
Ночь была очень теплой для этого времени года. На небе ярко светили звезды. А еще ощущалось, насколько свободнее стало дышать, после того, как они очистили это место от тьмы. Спать не хотелось, поэтому он решил разобрать свой мешок, проверив, что там осталось из трав и амулетов. Если они и правда собираются в вымершие чумные деревни, то лучше идти туда подготовленными. Мешочки с травами, несколько амулетов, метелка да меч – вот и все, что у него было.
- Мда, - сказал он, раскладывая на земле свои небольшие запасы, - в чем-то заклинателям из больших орденов проще, чем таким, как мы…  В ближайшем городе можно будет докупить бумагу и туш, чтобы сделать несколько свитков с триграммами и гексаграммами, они хороши, для ограждения местности. Меч и мантра – вот и все, что есть у бродячих заклинателей. А вы… ты почему не в ордене? С таким уровнем ци тебя бы приняли в любой?

- Орден – это сила и поддержка. Это веками накопленные знания и опыт. Так говорят. Но если ты родился не в клане, то попасть туда очень сложно. Говорят, что не родичей могут туда принять, если у человека выдающиеся способности. Поэтому я и спросил о тебе… Но из того, что я знаю об орденах, мне кажется, что они сейчас занимаются совсем не тем, для чего создавались изначально – слишком много политики и борьбы за власть и влияние. Нет, не все, конечно, в орденах есть великие заклинатели. Наша сила в осознании нашего пути и чистоте духа, а не в происхождении, поэтому не важно, какую фамилию ты носишь, если можешь искоренять тьму. Поэтому я и решил уйти из монастыря и отправиться в странствие. Умения лучше оттачивать на практике. А в монастыре мы большую часть времени проводили в работе и молитвах. У меня были хорошие наставники, и я им очень благодарен, что нужно идти вперед.

Он замолчал, глядя на потухающий костер, вспомнилось одно из изречений, что они заучивали наизусть, он произнес его шепотом, как молитву, в глубине души надеясь, что ему удастся жить именно так.

- Слава и позор подобны страху. Знатность подобна великому несчастью в жизни. Что значит, слава и позор подобны страху? Это значит, что нижестоящие люди приобретают славу со страхом и теряют ее также со страхом.
Что значит, знатность подобна великому несчастью в жизни? Это значит, что я имею великое несчастье, потому что я дорожу самим собой. Когда я не буду дорожить самим собою, тогда у меня не будет и несчастья. Поэтому знатный, самоотверженно служа людям, может жить среди них. Гуманный, самоотверженно служа людям, может находиться среди них.