Это письмо от Вэнь Жоханя её супругу? Вот это? В нем не хватало просьбы о розовых лепестках, коими Цзинь Гуаншань должен усыпать их путь к великому общему будущему. Почему в такой форме? Что это за странные игрища? С каких пор политика начала походить на сражение изящной прозой?

- Предположим, - мягко начала она, не выпуская письма из пальцев. – Но ты же не будешь утверждать, что цвет этого письма намного более личный, чем твой пересказ, дорогой? Могу ли я узнать причины? Или Цзян Фэньмяню ты тоже написал нечто подобное? А Не Минцзюэ? Или этот аромат розового масла сопровождает только письма от Верховного заклинателя? Кто-то сошел с ума?

Но это всё было лирикой и размышлениями. Проблемой была армия, которая вот-вот подойдет к границам Ланьлиня. Армия, против которой у Ордена Цзинь нет ни малейшего шанса выстоять – ну не бравые воины воспитывались у них. Искусные фехтовальщики, рыцари-одиночки, где каждый – как камень в драгоценной оправе. Не солдаты.

- А ты должен защитить свой Орден и свои земли, - спокойно произнесла она, протянув письмо обратно и водя пальцами у себя перед носом. Нет, розами не пахло, и слава богам. – Нет ничего мудрого в том, чтобы дать себя сжечь любителям горных видов, надо затаиться. Но если ты напишешь как можно более обтекаемое письмо в клан Не, предупредив об опасности… - она многозначительно помолчала, - Будет правильно. А наш сын в это время будет в Пристани Лотоса.

- Ты прав, подобный тон переписки от того, кто издевался над наследниками всех кланов, остается за гранью моего понимания, - произнесла она ровно. Письмо ей очень не нравилось, но объяснения супруга выглядели ровными. И правда, быть может, Вэнь Жохань общается так со всеми? Что же он за человек такой? – Это похоже на поступки безумца. Разве он не осознает, что друзья не ведут себя подобным образом? Сначала чуть не свести в могилу А-Сюаня, а потом ласково просить пропустить его войска в Цинхэ?

Она отошла от чайного столика и подошла к стене с большой картой земель Поднебесной, водя пальцем по границам Ланьлина и Цишань – движение было очень коротким, как и общая земля. В отличие от границы с Юнмэном.

- Ты сам говоришь, что Верховный заклинатель неискренен, а значит, ничто не помешает ему пройти с огнем и по нашим землям. Или по Юнмэну. К слову, в письме не было ни намека, что армия пойдет дальше на север, лишь то, что она придет к нам. И если давать бой, то давать его надо не на нашей земле. Ты сможешь убедить Вэнь Жоханя не идти через Ланьлин? В этом случае, если наш сын будет в Пристани, а часть его войск окажется на границе с Юнмэном, они смогут быстро прийти на помощь. Да и Цинхэ не останется в стороне, ведь у них с Цзян Фэньмянем уже есть союз. Вот что я об этом думаю… Но решение, безусловно, останется за тобой. А настоящие дела Цзысюаня здесь начнутся после того, как старейшины по сотне раз переругаются между собой на собраниях о том, у кого длиннее борода. А случится это не раньше лета. Что скажешь?

Госпожа Цзинь вздохнула и кивнула: каждое слово супруга было правильным и политически очень осторожным. Она ещё немного посмотрела на карту, погладив кончиком пальца Ланьлин и вернулась к мужу, явно испытывавшему неудобства от больной головы. Прохладные пальцы легли на виски, когда она обхватила его лицо, стоя за спиной, начали медленно оглаживать по кругу:

- Я понимаю, мой господин. Но я боюсь, что если мы не пойдем на этот риск сейчас, все шансы нашего мальчика на обретение счастья могут быть окончательно упущены. Ведь можно придумать любой повод, не так ли? И истинной причиной его поездки, конечно же, будет попытка поговорить с девой Цзян лицом к лицу… Я услышала, что к ней намерен свататься глава ордена Не, и это очень плохо. Глава ордена, известный заклинатель, сердце которого свободно… это будет последняя попытка А-Сюаня. Пожалуйста, придумай что-нибудь, мой господин. Он вернется на исходе весны, и займет место в армии, которое ты ему отвел. Я прошу тебя об этом и буду тебе за это очень благодарна. Ты ведь тоже был когда-то влюблен… - почти шепотом произнесла она в конце, наклонившись и прижавшись щекой к щеке мужа. – Завтра Вэнь Жохань запретит нам дышать, но ведь ничего не длится бесконечно.

Ну вот и славно… Благородная супруга улыбнулась и скользнула мужу на колени, обхватывая за шею. И замерла: Не Минцзюэ бесплоден? Что ж у них за клан-то такой… Она попыталась припомнить, были ли какие-то проблемы подобного толка у Не Чжан И… и не смогла. Напротив, родил двоих сыновей, и госпожа Цзинь втайне всегда завидовала его супругам. А ещё госпоже Юй. Да и… ох.

- Подожди, мой дорогой… - произнесла она, размышляя. – Я не знаю, откуда ты в этом так уверен, но мне кажется, что уж информация подобного толка, донесенная до Цзян Фэньмяня убьет любую надежду на хоть какой-то мир между нашими кланами в принципе. Сначала война с Вэнь Жоханем, а потом с Не Минцзюэ? Нет, ты бесконечно прав, нельзя обрекать девушку на подобную жизнь, но прежде чем пускать в ход это оружие, пусть А-Сюань сам попытается. Глава ордена Не пообещал мне, что не станет настаивать на этой помолвке, если сердце девы Цзян будет принадлежать кому-то другому. А я искренне надеюсь, что наш сын тот самый, кто сможет её завоевать окончательно. Расстроив ту помолвку без выгоды для нас, раскрыв эту тайну, мы лишь навлечем на себя новые беды. Прибереги, - она положила ладошку на вышитый на груди Гуаншаня золотой пион. – Что ещё происходило дома, пока нас не было? А я тебе расскажу о нашей поездке. А-Сюань держался очень достойно, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности в Нечистой Юдоли. Но, конечно, очень хотела вернуться домой поскорее. Кстати, я не встретила там его того самого помощника, что не добавило мне спокойствия…

Та уютно расположилась в объятиях супруга и уложила голову ему на плечо. Здесь и сейчас все их чудовищные проблемы сразу показались крошечными, не стоящими внимания. Мужчины разберутся, справятся со всеми бедами, а она подождет у берега реки. И проводит взглядом тела проплывающих врагов.

- Я считаю, что эта грязная тайна – достаточно сильное оружие, которое не должно выстрелить наугад. Пусть мы и не дружим с Цинхэ, но и явной вражды между нами нет. Да, предложение Не Минцзюэ неприемлемо для нас и отступить ему не позволит уязвленная гордость. Но если по окончании войны он решит всё же продолжить вражду уже с нами… тогда и придет время для этого решения. Никто не станет играть свадьбу до окончания войны, Цзянь Фэньмянь не пострадает от твоего молчания, а самой свадьбы может и не случиться, если наш сын сделает всё верно, по велению сердца и разума.

Гуаншань напрягся в её руках, и она несколько раз провела ладонью по волосам, вынимая шпильки и заколки. Так будет меньше болеть. И пока это единственное, в чем она вообще может помочь.

- А-Лань грустна, мой господин, и я не могу её винить за это. Кажется, теперь я поняла, какая тайна лежала камнем на её сердце. Супруг, стравивший наши ордена, притворяющийся мертвым… Нелюбимый. Получается, что она связана с ним, и нет никакого способа найти счастье в любви. Это грустно, что обстоятельства сложились для нее именно так, но горечь чаши можно подсластить любовью. У неё чудесный сын, он станет для нее тем светом в окошке, что прольется на её сердце целительным бальзамом. Жаль, конечно, что больше у неё не будет детей… Но жизнь такова. Я верю в неё и в то, что она найдет радость. За лютой стужей всегда идет оттепель.

Госпожа Цзинь улыбнулась, протягивая высвободившиеся льняные пряди между пальцев. Утро, наполнившееся тревожными вестями, всё равно не переставало быть светлым и радостным. Потому что время тревоги никуда не ушло, но поддаваться ей постоянно – кому от этого легче?

- Я не думаю, что есть хоть один орден, в котором бы не было ни одной мрачной тайны, мой дорогой, - произнесла она, жмурясь от ласкового прикосновения. – Но дом тем и радостен, что здесь тайнам не место. И иногда можно забыть о горестях и печалях. Если А-Лань почувствует Юдоль своим домом, ей станет легче. Просто до этого ещё много шагов и шажков. Ты опечален, мой господин, позволь мне поделиться с тобой своей радостью от возвращения. Что ещё лежит тяжелым грузом на твоем сердце? Союз, Вэнь Жохань с медово-ядовитым приказом… Забудь о них пока. Пусть они все выйдут из этой комнаты, хорошо?

Гуаншань лукавил, как всегда, но говорил то, что наиболее уместно в данной ситуации. Этот мурлыкающе-ласкающий тон был знаком, приятен и принят уже давно, когда не хочется отвлекаться на очередные свалившиеся между ними проблемы и тяготы, коих была половина Поднебесной.

- Вознаградить? – шепнула она, когда поцелуй, наполненный нежностью, всё-таки был прерван и отдавался сладостью на губах. И дрожью по спине. – Разве это не дар, который разделен на двоих?

Белый день, кабинет с разлетевшимися бумагами, в любой момент могут зайти слуги, а она как девчонка сидит на коленях у супруга и вздрагивает в ответ на нежные и осторожные прикосновения. Кажется время, потраченное на соблюдения приличий, давно прошло, а она и не заметила. А может быть с самого начала все эти условности были излишни? И зря?..

Ладонь супруга была поймана по ту сторону ткани, шелк скользил, искорка тепла уже заблестела и лишь вопрос времени, когда она будет раздута до седых от жара углей. Порой одежда так мешает и сковывает не хуже собственноручно выставленных границ. И вот они нарушены: супруга сама наклонилась ближе, не дожидаясь дозволения, и коснулась губами шеи над кромкой расшитого золотом воротника. Легкими, почти невесомыми поцелуями, как пробуют на вкус горячий, ароматный отвар. И улыбнулась, скользнув пальцем за кромку ткани, раскрывая для себя больше места.

Звон посуды, когда по полу покатились чашечки, вспыхнувший в воздухе аромат чая… Супруга поняла далеко не сразу, что именно собирается сделать Гуаншань, а, осознав, сжалась и вздрогнула. Нет, на глупый вопрос о том, что он делает, её не хватило: дыхание сбилось, пальцы сжались на плечах мужа, не давая возможности двинуться дальше. Так… не было. Вначале это было ритуальным исполнением долга, нацеленного на одно: попытка завести ещё одного ребенка. И длилось достаточно долго, с каждым разом оборачиваясь тяжелыми слезами и осознанием, что всё это ведет в пустоту. Затем долгое затишье, наполненное обидами, уязвленным самолюбием и просто нежеланием довериться, а потом… Как-то наладилось. Стерлись обиды, приелись ссоры, жизнь пошла своим чередом.

Но так… не было.

- Мой господин, - прошептала она, комкая ткань на плечах супруга. – Я не… Не нужно, ты ведь тоже скучал, - она с удивлением осознала, что скулы у неё горят как у стыдливой девчонки, но и положение сейчас было слишком необычным. А потому не знала совершенно, что и как делать, а дыхание заканчивалось. Слишком жарко в комнате даже от собственных мыслей. А ещё, наверное, супруг не скучал, но эта мысль вылетела вместе с поцелуем на бедре, от которого она дернулась навстречу.