Минцзуэ краем глаза обративший внимание на то, что виделось Ван Цзи, малодушно опасался не явится ли отец по его душу со всеми вытекающими последствиями... Трудно жить когда на совести не спокойно и знаешь что натворил дел.
Повезло – отец не почтил визитом своего недостойного сына. Только предки, жившие столетия назад «Не Фэй», почти как имя Пэнгфэя, взмах журавлиного крыла. Минцзуэ устыдился, что не помнит этого имени в предках, нужно было потом заглянуть в историю рода. Потом. После. А сейчас...
Сейчас шагнуть к стене, отгоняя морок взмахом ресниц и в тревожном напряженном ожидании смотреть как распускается на стене паутина. Это прапрадед – здесь они еще роднились в кланом Вэнь, не залегла еще трещина древней ссоры.
Дед, отец, от него две ниточки: Минцзуэ и Хуайсан. Хуайсан...
Протянулась голубоватым свечением связь между именем брата и взмахом журавлиного крыла.
- Благословение богам... – выдохнул глава Ордена Не и от отпустившего напряжения прислонился лбом к холодному камню чувствуя, как стекает по виску капля пота.
То чего так боялся не увидеть все-таки было на стене. Благословение богам и благословение всему живому.

Минцзуэ обернулся. Надо ж, расчувствовался, как дурак и подвергает младшего опасности. Надо бы уходить.
Между тем призрак, схвативший сяо, принялся играть на ней и все помещение наполнила музыка – мелодия была боевой, вызывающей беспокойство, чем дольше слушаешь, тем больше волнения в душе. Минцзуэ выхватил Ба Ся.
- Надо уходить, Ван Цзи!
Музыка разбивалась поднималась к каменным сводам и опадала на заклинателей словно капли дождя. Картинка чуть подернулась туманом и начала таять. Из облака тумана показалась девушка – высокая и хрупкая, в мужских одеждах. Однако к ее спине был привязан младенец. Она прошла между заклинателями, опустилась на колени и принялась молиться. Минцзуэ удивленно повел бровью.
- Она похожа на твою бабку, какой ее изображали художники, но тут нельзя точно сказать...
Девушка молилась, а потом сняла младенца со спины, укладывая перед собой и распеленала. В свете факелов глаза плачущего младенца будто бы блестели красным. Показалось? В руках у девушки мелькнул кинжал и картинка затряслась, словно сбоя.

Минцзуэ, так и не опуская Бася, шел к выходу, стараясь не поворачиваться к фигурам спиной. На всякий случай. Кто ж его знает, что этим Не еще может взбрести в голову.
- Уходим, уходим... повторял он тихо, словно бы успокаивая Ван Цзи, но на самом деле вводя себя в равновесие. Мантра помогала.
К счастью, дверь оказалась не заперта.
Картинка с юной бабушкой, которая все-таки пронзила клинком младенца, погасла и на смену пришла другая, с высоким и статным мужчиной.
А вот и отец. - тоскливо успел подумать Минцзуэ, встречаясь глазами с призраком. Он в один прыжок выскочил за дверь, увлекая за собой Ван Цзи.
Там, по другую ее сторону, просто был длинный и прохладный коридор, без ядовитого тумана и безумных видений. Минцзуэ вытер пот со лба.
- Ты как?

Потрясенный произошедшим Минцзуэ решил, что в склеп отца он сходит позже. И бляшку на саблю вернет тоже позже – в конце концов это не горит. А вот продолжать  путешествие после всего что они с молодым братом Сиченя увидели и услышали – было сомнительно. Так что шаг он немного замедлил только когда оба уже оказались пости наверху, в целительной безопасности дома.
Отпускать Ван Цзи было пока рановато, он все еще не выспросил у него животрепещущие подробности истории с обручением. Спальные покои Лань Ван Цзи и кабинет Минцзуэ находились в одном направлении и проходя мимо дверей, ведущих к кабинету, Минцзуэ остановился.
- Давай ка зайдем.
В кабинете было темно и пришлось зажечь свечи, чтобы разогнать темноту по углам. Минцзуэ поставил чайник на жаровню и только после этого он повернулся к устроившемуся младшему брату, сурово складывая руки на груди.
- Лань Ван Цзи, я хочу поговорить о твоем обручении! Ты сказал, что дядя и брат не в курсе. Чем ты думал, скажи мне? Ладно, не важно чем... давай по другому – это можно расторгнуть? Не помню как это происходит по традициям вашего ордена...

- Ты соображаешь что ты говоришь?! – начал заводиться Минцзуэ, для которого Ван Цзи был вовсе не чужой и, будучи ровесником Хуайсана, воспринимался как... ну не ребенок, конечно, но юнец. Юнец, который может наломать дров. Минцзуэ и сам в юности ломал.
- Как вообще такое может быть, что обручен, а твой любовник... ну или избранник! Или я не знаю кто он там тебе... Что он не в курсе?! Лань Ван Цзи это очень серьезно!! Мы с твоим дядей много говорили в последнее время!! Он настроен не слишком затягивать с твоей женитьбой!! Что же теперь делать? Просто скрыть твое обручение?!
Чайник возмущенно заплевал водой, напоминая главу Ордена Не.

- Что ты еще придумал за глупости?! Тоже мне, «обет воздержания»! «Мужская несостоятельность»! Позор на всю Поднебесную, Лань Ван Цзи! Как можно быть таким безответственным? Ты ведь наследник Ордена! Еще неизвестно сможет ли жениться Сичень!! 
Чайник все таки закипел и Не Минцзуэ, подхватив его с жаровни, разлил по чашкам ароматный кипяток.
- Выпей чай и подумай как следует – в какое положение ты ставишь свой Орден! Лань Цижень вроде бы уже начал вести переговоры с Цзинь Гуаншанем! Хотя я пытался его отговорить... – он махнул рукой, глядя в упрямый блеск глаз и попробовал объяснить – То что ты говоришь... это несерьезно, Ван Цзи. Нам всем в восемнадцать лет кажется, что любовь она такая – одна и навсегда. Пф, ты не представляешь сколько трактатов разной степени фривольности об этом написано. Но потом. С ходом времени, все забывается. Тает, как прошлогодний снег и через несколько лет ты уже и не помнишь лица, которое думал что вовек не забудешь. Так происходит у всех! И это вовсе не повод подводить свой Орден! Это ответственность, Лань Ван Цзи! Ответственность!!

Пожалуй, за все время знакомства с Ван Цзи, Минцзуэ не слышал, чтобы тот кричал. Поэтому ему пришлось несколько секунд искать встречные слова,  смаргивая удивление, чтобы переубедить юношу. Но сдаваться он не собирался в намерении вразумить младшего брата от излишней блажи. Ведь блажь же? Ну точно блажь!
- Лань Ван Цзи я удивлен! Я словно слышу не слова взрослого мужчины, но речи капризного ребенка! Ну в точь как Хуайсан, когда я сообщил ему о предстоящей помолвке! - он выдохнул тяжело - нет, крик тут был бесполезен. Нужно было попробовать что то ещё.
- Ван Цзи. - Минцзуэ смягчил голос - Если ты лег с кем то из... мужчин и тебе это... хмм... понравилось - это вовсе не значит, что ты влюблен на века и вы предназначены друг другу. Испокон веков мужчины и женщины нашего положения вступают в брачные союзы не всегда опираясь на любовь или избранничество. Есть, в конце концов и более прозаичные вещи: это политика, провизия для разбитого Ордена, чтобы пережить тяжёлую зиму. Это оружие и лошади для армии.

Звучало не очень, звучало так будто младшего брата Сиченя продадут за финансы и провиант. Звучало не очень, но было правдой.

- И этот твой... не разделяющий чувств или что там... Он того не стоит, ты понимаешь? Чтобы заживо себя вот так хоронить. - Минцзуэ подумал и добавил, уповая на чувство вины - И расстраивать дядю. На нем итак многое держится.

- Ты ведешь себя как чертов упрямец! - рявкнул Минцзуэ и, сев на стол, чуть прикрыл глаза, обдумывая ситуацию.
- Казалось бы, это не мое дело. Но твой брат - мой брат, твой дядя мне не чужой. Пусть и дальняя, но и с тобой мы родня. Я не хочу сообщать об... этом твоему дяде. Потому что будь я на его месте я б всыпал тебе палок и отправил бы в холодную, пока не вразумишься. Поэтому я не хочу ему говорить - я не знаю как он прореагирует, а с моей стороны это будет... наушничество. Это дурно, Ван Цзи. Что же делать? Ты сейчас, конечно, ответишь "ничего" или "подождем когда пройдет"... Ох, Ван Цзи... - глава ордена Не покачал головой. И в покачивании этом было много всего. Удивление, недоумение, неодобрение, уважение.

- Их можно усмирить. Любые мечты можно и, я бы даже сказал, нужно усмирять Ван Цзи. Во имя неких целей, более великих. Мечты это эгоизм, это то. что ты хочешь для себя. Цели это то, что ты делаешь для более слабых - для своего народа, для своего Ордена...

Если бы Минцзуэ поддался мечтам сам двенадцать лет назад, он бы сейчас бродил с Вэнь Сюем по Поднебесной. А может быть и дальше - уплыли бы за Желтое море или отправились на запад, в земли, где хрупкие женщины славятся волосами цвета пшеницы. Но у него был брат, который нуждался в его помощи и орден, который он не мог оставить. И Ван Цзи это тоже поймет. Наверное. С возрастом.

- Я не могу запретить тебе мечтать, но послушай меня, как более опытного, более старшего, Лань Ван Цзи. Как человека, которому есть дело до твоей судьбы. Послушай меня и забудь об этом. Такие  чувства приходят и уходят, а семья останется с тобой до конца жизни. - он налил себе еще вина и тяжело опустился в кресло - Если не хочешь больше ничего сказать или спросить, то иди спать Ван Цзи.