Без сомнения, что-то у него получилось... Лань Ван Цзи одобрительно опустил веки и вздохнул.
- Говорят, освоив эту технику, заклинатель может выбирать, на чем акцентировать свое внимание более осознанно. Чайная чашка может дать тебе в деталях вспомнить беседу. Одна страница - содержимое другой. Важно спокойствие и сосредоточенность: воля не должна быть напряжена, но должна быть устойчива.

Он поднял рисунок и убедился, что вред ему не нанесен. Это было странно и слишком щедро.
- Почему ты побоялся разрушить эту вещь? - спросил Лань Чжань с подозрением, - Да, я случайно забыл его, отправляя остальные бумаги в убежище из Гу Су Лань. Ничего особенного. В дороге сюда не было сил ни рисовать, ни выбрасывать приятное сердцу. И все же ты не должен платить необратимым, за то, что может воссоздать любой ремесленник. Снежок, если в самом деле интересно, просто очень голодал и бедствовал, прежде чем быть спасенным тобой. Он так радовался корму и тревожился в его отсутствие. Кроме того, я давал ему только здоровую пищу, а её можно употреблять чуть больше.

Спокойствие нефрита чуть дрогнуло, словно он сам в себе засомневался.

Брови Ван Цзи составили фигуру "щитовой строй императора Тан раскололся на две части и мрачные тучи укрыли его атаку на испуганного и смятого противника".

- Если этот "хвост" станет вести себя странно, дай мне знать. Или... - а к кому придется идти с такой проблемой в мире победившего императора Вэнь, было неясно, - или Лань Си Ченю.

Он отложил рисунок, снял с веревок под тентом мягкую недосохшую тряпочку и потрогал ею кровь на губе Вэй Ина. - Потакать запрещено. Как и заводить домашних животных.

Как и шевелить розовыми ушами. Но животным трудновато объяснять про пользу запретов и самоограничений, и ещё сложнее с ними, священными детьми богов, бороться за свое сердце. Вэй У Сянь нередко был похож на такое существо, из-за схожих трудностей, и немного из-за ушей.

Лань Ван Цзи застыл и промолчал, сверля насмешника взглядом человека, у которого когда-то было сложно отобрать кусок горы с него размером, а теперь даже штаны - милосердно оставленные хозяевами.

Лань Ван Цзи надолго замер, прислушиваясь к ощущениям и рассудку. В возможных вариантах развития событий он, помимо прочего, просил Вэй Ина пойти и уснуть в собственной палатке, поскольку это правильно, или же молча ложился и не слушал снова казавшиеся ему реальными просьбы поцеловать, или, запускал обе руки под одежду Вэй Ина и ласкал его до утра - так, и иначе, потом наоборот, а потом ещё так, как у него точно никогда не было. Но, как теневой вариант расчётов - при попытке это сделать предполагаемый Ван Цзи получал неловкий отказ: или потому, что существовал некий преуспевший насильник, память о котором заставляет жертву бояться, пылать и прятаться, или потому, что избитый обычными охранниками Вэй Ин просто не хочет такой близости вообще (или именно этой). Или, при любом из возможных вариантов насилия, Вэй Ин, с вероятностью, соглашался на ласки, но только из страха или благодарности, что навсегда изуродовало бы...

Ещё множество вероятностей считал Ван Цзи, глядя в упор, а потом легко, как перо в безветрие, на одной руке опустился на бок рядом, так, чтобы ничто не давало Вэй У Сяню повода отпустить вторую руку. Даже сон.

- Спокойной ночи, Вэй У Сянь.

Нельзя спать до полудня. Подсунув Вэй Ину вместо себя обернутые в мешок сапоги, и накрыв его всем, что осталось, Лань Чжань с редким сожалением пошёл на реку, потом поработать, потом снова на реку, перевесил недосохшую одежду и полотенца, потом отнес в тайник ещё одну партию верёвки для Сяо Син Ченя, и снова заглянул под полог. Сквозь дыры на спящего лился золотистый осенний свет, и, судя по всему, скоро он мог добраться до ресниц.

Поборов неестественный порыв попытаться накрыть палатку, или отогнать солнце за горы ещё на полдня, Лань Чжань уселся напротив и испытал простую радость наблюдения за живущим своей собственной жизнью миром: с пылью в солнечных потоках, с капризной складкой на носу, с живым существом, принимающем в случае нужды форму шара, а в случае довольства - форму морской звезды, и так пока не определится. И следом за тем - более сложную радость от того, что способен здесь испытывать нечто подобное.

Прокопченый чайник в углу за ним начал закипать, и, слушая его ворчание, Ван Цзи с неясной тоской задумался, что же ещё он забыл сделать с утра, а также: как добавить ясности тоске, чтобы не витать в бесформенных воспоминаниях о запахах и звуках Облачных Глубин.

Сон был очень хороший и как все хорошее не мог длиться вечно. Вэй Ину снилось, что он гусеница, которая долго и усердно работала – дабы спокойно стать куколкой и превратиться в бабочку. К сожалению, чаяниям не суждено было случиться. Только он закутался в свой уютный кокон, как пушистый и огромный шмель принялся пытаться выковырять куколку из ее убежища.
- Вэй Ин, что ты тут? Вэй Ин... Вэй Ин... – звучало как из колодца.

- Сплю. – не открывая глаз отозвался Вэй Ин залезая в кокон еще глубже – Лети по своим делам мохножопый мерзавец... тебе пора собирать нектар.

- Спит, - Цзян Чэн был и зол и рад одновременно.
- Вижу, что спит и знаю, что не его палатка, - он сел как и предложили и внимательно посмотрел на Лань Ван Цзи, ожидая объяснений, по какой причине его друг спит в этой палатке.

- Отличная, - согласился Цзян Чэн и выпил свою поруию одним большим глотком.
- Что он делает в твоей палатке? Был пьян и спутал? - спросил так и не дождавшись объяснений.

Лотосы и хризантемы?! Он вообще о чем?! Я что дева юнаю, чтобы про цветы с ним общаться.
Цзян Чэн в недоумении уставился на ведущего беседу о цветах Лань Ван Цзи и хотел было его перебить, и опять уточнить про Вэй Ина, как его догадку о пьянстве подтвердили.
- Так и знал! Я ночи не сплю, волнуюсь! Вон не свет не заря пошел его труп искать! А он напился и палатки спутал! Вот ведь!

Знакомые, такие родные по интонации, вопли, заставили открыть глаза и радостно улыбнуться. Цзян Чэн ярился, взбесившись на что-то очередное, а значит солнце не перестало вращаться вокруг земли - или земля вокруг солнца... кто ж разберет? Последний трактат о движении небесных светил Вэй Ин дочитать не успел - уехал в воспитательный лагерь.
В ответ на возмущения брата Лань Чжань выдал загадочную плавную речь о небесных фонариках, заставившую У Сяня фыркнуть.

- Что ты орешь, Вань Инь, будто тебе вожжа куда попала? Чего это ты не спал? Храпел еще как - я даже отсюда слышал.

Вэй Ин сел, выбираясь из кокона ланьских одежд, являя лицо и полное великолепие разноцветных кровоподтеков, буйным цветом расцветающих на лице и торсе. И радостно улыбнулся другу. Вкупе с разбитым всем это выглядело незабываемо.

- Я был бы не против запустить такой фонарик, Лань Чжань, но да где ж мы можем взять шелк для поделки?  Ох, а можно мне тоже чая? - он подхватил нетронутую чашку.

Лань Чжань уставился на свои сапоги, сделав вид, что обдумывает ответы, а на самом деле смутился, словно при свете дня некие естественные появления из клановых одежд становились невыносимыми.

Невежливо вмешиваться вот так в чужую беседу, Вэй У Сянь.
Это была чашка для тебя, Вэй У Сянь.
Не придёт ли тебе в голову, что нужно прикрыться, Вэй У Сянь?
...Нам нужны летящие фонарики, потому что неужели нас все ещё не нашли.

- В самом деле, - ответил Лань Чжань, и налил Цзян Чену снова. Теперь он пристально смотрел в свою чашку.

- Разумеется, вам не стоит оставлять его одного надолго. Следующий, кому он досадит, может не ограничиться переломами, и не быть так тренирован, как Ван Цзи.

Цзян Чэн так и завис со своей чашкой чая в руках.
Лань Ван Цзи сотворил это в Вэй Ином?! Вот это! За то, что тот пришел в палатку? Он совсем псих?! Да что такого натворил Вэй Ин, если его так. Но! Тогда почему он его обнял и все так мирно, почему не выгнал избив, почему чай наливает? Не сходится.
- Чушь! Кто это сделал?

- Вот ведь! – Вэй Ин дернулся, когда кипяток пролился и, схватив ближайшую тряпку, которой оказалась его полувысохшая рубашка, стряхнул капли с чужих колен.

- Ну хорошо-хорошо... Лань Чжань то не врет в отличии от меня. Охранники, что у дома Чжао вчера стояли. Прихватили меня на выходе, когда я кувшин выносил и отлупили.... – вздохнул и все-таки обозначил полуправду – Ладно, и тут я всем наврал – оттащили к Сяо Син – помнишь, дева из весеннего дома? И там попинали еще основательнее. По голове надавали хорошо, вот я с мутных глаз палатки и перепутал, не сердись, пожалуйста. Понимаю, что ты места себе не находил.

Отпил еще чая из своей чашки и принялся натягивать на себя заботливо отстиранную рубашку.

- Но хорошо, что вообще жив – это правда! – оптимистично раздалось из ворота, пока там еще не показалась голова – Оказывается, ходить в Весенние дома и правда вредно для здоровья – а я то думал что твоя матушка просто читает нам нравоучения, ахаха!

Как нехорошо, что Вэй Ин заметил неловкость с чашкой. И как нехорошо думать, будто ему нельзя ходить к весенним девушкам. Наверное, можно. Но вообще-то совершенно непонятно, зачем. Столько слушать, узнавать, спасать людей и общаться с ними, должно быть, достаточно тяжело. И колет под грудью понимать, что у него там все было.

Лань Ван Цзи тоже встал, чтобы поклониться.
- Мы говорим, а духи нас слышат. Доброго вам дня.